Андрей Марченко - Литерный эшелон

Прочтя по диагонали, Андрей отдавал письма Сабурову.

Тот же подходил к делу серьезней. Он отвечал часто и за Данилина, украшал стены своей палатки фотокарточками, имел целую карту, на которой отмечал местожительство корреспонденток.

И, очутившись с оказией в том или ином городе, наносил даме визит.

По причине знаменитого рейда поступил приказ: «Скобелеву» вместе со всем экипажем, участвовавшем в налете, идти в Гатчину.

Сабуров велел снять с подвесок аэропланы, и приказал драить палубы, начищать до блеска все, что могло блестеть по определению. Наведение порядка продолжалось, даже когда дирижабль был в воздухе.

Затем спешно гладили мундиры. И к месту прибыли в полном порядке, в чистоте.

Дирижабль пришвартовался к мачте, Андрей сошел на землю, отдал рапорт встречающему дирижабль начальнику летной школы – бессменному и незаменимому Александру Матвеевичу.

Кованько улыбнулся, узнав в офицере своего выпускника:

– Как долетели, Андрей Михайлович?..

– Великолепно! «Скобелев» на ходу – идет мягче «пулльмана».

– И то хорошо… С прибытием вас.

…У поля Андрея ждала жена. Днем раньше Андрей отбил ей телеграмму, вызывая Алену в Гатчину, впрочем, подозревая, что сообщение затеряется. Потому собирался по прибытию отправить еще одну депешу.

Однако вопреки, а может даже благодаря околовоенной суете, телеграмма была доставлена в срок. Аленка прибыла в Гатчину раньше своего мужа и даже успела снять комнатенку где-то на окраине.

Впрочем, Гатчина городком была совсем небольшим и почти вся являлась окраиной. Андрей попросил у Сабурова увольнение. Капитан дирижабля его легко разрешил. Лишь попросил:

– Будьте завтра утром к семи. А лучше – к пол-седьмого.

Около аэродрома дежурили извозчики, чувствующие в прилетевшем аппарате возможность подзаработать.

Пока ехали, Аленка обронила:

– Это, конечно, тайно, но завтра вас будет награждать сам император.

– А ты откуда знаешь?..

– Город стал синим от жандармских мундиров…

– Может, будет шеф Военно-Воздушного флота… Великий князь Александр Михайлович…

– Вот не думаю. Из-за троюродного брата Государя столько бы людей не топтали бы этот городишко.

В снятом доме его ждал еще один сюрприз: Аленка приехала не сама, привезла с собой сына. Отправляясь на аэродром, спящего Фрола будить не стала, оставила его на попеченье хозяйки.

И теперь Фрол занимался тем, что пытался дрессировать гатчинских гусей. Он объяснял им что-то, но те хоть и смотрели на мальчика со вниманием, команды выполнять категорически не хотела.

Но скрипнула калитка, пропуская сперва Аленку, затем Андрея.

Гуси были забыты. Фрол бросился со всех ног, повис на шее у отца.

– Экий ты тяжелый! Вырос-то как! Что ты с гусями творил-то?.. Воспитывал?

– Дрессировал! – отвечал Фрол. – Я им рассказал, что мой папка летает куда лучше, чем они… Я хотел, чтоб они строем сперва ходили, потом летали… Чтоб можно было из них повозку сделать воздушную! Я хочу, как ты летать!

– Подожди, вырастишь – полетишь.

Потом обедали.

– Как там на фронте?.. – интересовалась хозяйка. – Верно, страшно, грязно?..

– Да я как-то и не замечаю. Я в воздухе все больше. Грязь-то на земле остается… – попытался отшутиться Андрей.

Хозяйка кивнула: аэропланами местных жителей удивить было трудно. Редкий день обходился без того, чтоб над огородами не проносился самолет.

– Летаете, значит… Наверное, страшно. Того глядишь и собьют!

– Да как же меня сбить? Небо вон смотрите какое большое, а самолет у меня махонький. Ну как же в меня попасть?..

В ответ хозяйка охала: аварии в летной школе были нередки, об этом знали все.

Но за столом сидел ребенок, его не хотелось пугать. И хозяйка удалилась по своим делам.

Андрей во все глаза смотрел на свою жену: они были женаты уже шесть лет, знал он ее вовсе сколько помнил себя. А вот все равно не мог ее налюбоваться…

– Что такое, Андрюша?.. – спросила Алена, поймав его взгляд.

– Запасаюсь красотой…

– …впрок… – закончила жена. – Я это уже слышала… Тебе хлеб намазать маслом? Кофе ты все так же пьешь черный?

– Ну вот еще! Я тебе про любовь, про красоту. А ты про кофе да масло! Обидно даже…

– Не обижайся, милый друг. Только ты мне не только любимый, но и муж… А муж должен быть сыт…

После обеда гуляли по городку: Данилин заметил не только жандармов, но и скользких типов в гражданском. Поцеловал жену в щечку, сообщил, что она, вероятно, права.

Подумалось: не следует ли вернуться на аэродром, сообщить Сабурову. Но вряд ли Кованько был не в курсе.

Поэтому гуляли далее. Зашли в фотографическое ателье: сделали портрет на память. Андрей про себя улыбался: он знал, что на фото они на самом деле не втроем, а вчетвером.

На квартиру пришли уже в сумерках, поужинали и сразу легли в свои постели – на следующий день надо было рано вставать.

Но где-то до полпервого ночи Андрей и Аленка не могли уснуть, шептались о чем-то самом важном, что неприлично подслушивать даже богам, не говоря уж о каких-то там романистах.

Андрей держал свою руку у своей жены на животе, порой его нежно поглаживая, словно ласкал своего будущего ребенка.

Затем заснули одновременно счастливым крепким сном. И, хотя, проспали совсем немного, проснулись полными сил.

После разбудили Фрола, засобирались. С извозчиком договорились еще вчера, чтоб он ждал около калитки в условленное время. И уже через четверть часа семейство Данилиных было у летной школы.

Первым на летном поле встретили главного механика авиаотряда.

Пельцман выглядел серьезным. Из-за перемены температуры и давления капризился левый задний двигатель, и приходилось чуть не каждый час регулировать бензиновый насос.

По торжества Илья был одет в черные куртку и брюки и белоснежную рубашку с накрахмаленным воротником. Это делало его похожим на гробовщика или пастора.

Но, увидав семейство Данилиных, Илья Пельцман изменился в лице, стал улыбаться, поспешил навстречу.

– Доброе утро, господин штабс-капитан! И вам мое почтение, Алена Викторовна!

Удивительно, но ранее Алену он никогда ранее не видел. Он ее как-то мог опознать по фото в каюте Данилина, но откуда он узнал имя и отчество возлюбленной Андрея – осталось тайной.

– Доброе утро, Илья Осипович! – поздоровался ответно Андрей и представил его семье. – Это главный механик нашего авиаотряда. Благодаря его стараниям… Я еще жив…

Аленка посмотрела на Пельцмана с благодарностью. Тот зарделся. Перевел взгляд на ребенка:

– А это ваш сынишка? Ай, ай, ну чисто ангелочек! Как звать этого красавчика?..

– Фрол Андреевич, – ответил Данилин-младший с достоинством, словно был раздражен тем, что с ним обращаются как с ребенком.