Алексей Ефимов - Война в потемках

Следующими эшелонами должно было отправиться еще две тысячи гекс из «Золотых садов» со ста боевыми операторами. Для их перевозки предназначались двести самоходных платформ, уже грузившихся в другом конце огромного товийского вокзала.

Талу посмотрел вниз — погрузка уже почти закончилась, пора было спускаться. Улыбаясь неизвестно чему, он побежал вниз, и ветер трепал его волосы.

Несколькими часами позже, когда поезд скользил по темным просторам Товийской равнины, Маоней поднялся в застекленный колпак на крыше штабного вагона. Они стремительно мчались на юг, минуя россыпи темных, едва освещенных строений, перемахивая по эстакадам спокойные, неподвижно-черные озера, в которых застыло отражение пламенеющей зари. Там, впереди, горизонт заслоняла линия округлых темных гор, поросших лесом — первые отроги хребта Монриат. Выше в полнеба раскинулось багровое волокнистое зарево, заливая все вокруг мертвенно-тревожным светом. Несмотря на щемящее ожидание неведомых испытаний, сердце Маонея пело — жизнь поистине великолепна.

И лишь кровавое зарево показалось ему предвестником грядущей страшной судьбы.

Вернувшись в свой дом, Анмай на мгновение испуганно замер — его никто не встречал. Он быстро вышел в коридор, заглядывая в комнаты. Хьютай спала у себя, подсунув руку под голову. Он немного помедлил — ему не хотелось ее будить. Решившись, он осторожно проскользнул внутрь и сел прямо на пол, любуясь подругой. Ее лицо казалось отлитым из коричневой стали — столь правильными и четкими были его черты, столь безмятежно-спокойной была она сама.

Словно ощутив его взгляд, Хьютай проснулась, тут же улыбнувшись ему.

— Вижу, что нам повезло. Ты не расскажешь мне, в чем?

Анмай усмехнулся. Скрыть что-либо от подруги он не мог — да и, правду говоря, не слишком и старался.

— Повезло так, что я даже не знаю, будем ли мы живы, когда все закончится.

— Так серьезно? Ладно, расскажи мне.

Анмай невольно опустил ресницы; глядя на лицо подруги, он никак не мог собрать мысли. Потом рассказал — мнение Хьютай могло быть очень ценным.

Когда он замолчал, она задумалась — это длилось не менее минуты. Анмай почти видел, как в ее голове проносится миллион новых возможностей. И опасностей тоже. При всем множестве своих недостатков, дурой Хьютай Вэру не была.

— Пока все слишком смутно, — наконец сказала она, встряхнув волосами. — Трудно решить что-либо определенное, но я чувствую себя… словно хочу прыгнуть в воду с высоты — и радостно, и все внутри сжимает. Я не знаю, что из этого выйдет, но думаю, это приведет нас к звездам.

— Может быть. Через одну или две тысячи лет.

— Я надеюсь, что быстрее. Ты летишь на Хаос?

— Да.

— Сейчас?

— Нечего ждать.

— Разве что меня.

Анмай вздохнул.

— Там может быть… опасно.

— Фи. Если я все поняла правильно, опасно будет везде. Боишься, что я надоем тебе?

— Нет. Боюсь, что тебя опять понесет…

— То есть «да, дорогая, мы едем?».

— Ты мне всю голову запутала!

— Будто было, что путать!

Анмай вздохнул. Секрет их с Хьютай счастливой жизни был очень простым: они были друг с другом пока им этого хотелось, не встречаясь иногда месяцами, в основном потому, что Хьютай не сиделось на месте — ей хотелось увидеть своими глазами едва ли не каждый уголок Фамайа. Иногда это плохо кончалось.

Прикрыв глаза, он вспомнил сухие строчки отчетов ЧК. Область Саэрэй. Колонна насчитывала четыре автомашины с Хьютай и ее свитой и три бронетранспорта, в которых сидели двадцать автоматчиков. Повстанцы открыли кинжальный огонь из автоматов и гранатометов всего с тридцати метров. Один бронетранспорт, командирский автомобиль и один автомобиль со свитой были мгновенно уничтожены; другой бронетранспорт был подбит. Погибло, не считая охраны, десять офицеров и чиновников Фамайа, но под огнем уцелевших солдат повстанцы были вынуждены отойти. Их так и не нашли — не узнали даже, сколько их было. О том, что пережила она сама, Хьютай не говорила. Так или иначе, но оставлять ее здесь ему не хотелось. Говорить об этом, ему, правда, было лень и он просто обнял ее за талию.

Их губы встретились естественно-бездумно. Может, это было и не совсем прилично, но Анмай просто не вынес бы своей работы без таких вот минут, когда он забывал обо всем…

Когда пара избавилась от несложной одежды, Хьютай подняла покрывало и перебросила его через плечо.

— Пошли на крышу — ненавижу эти бесконечные норы…

Позднее, на темном просторе террасы, Анмай подумал, что уже давно ему не было так хорошо. Им сияла немеркнущая заря, словно догорающая в невероятной дали, порывистый ветер трепал и смешивал их волосы, обжигая холодом, сквозь ткань покрывала пробивался холод стали, на душе было неспокойно, но, может быть, именно поэтому он и был столь счастлив.

Потом, когда они, усталые и полусонные, отогревались в спальне, завернувшись в одеяло и прижавшись друг к другу, Хьютай тихо спросила:

— Ну и как мы будем наверстывать потраченное время? Может, нам воспользоваться ракетой? Я знаю, здесь, в шахте, есть суборбитальный…

Анмай улыбнулся.

— Нет необходимости — ведь я не назвал им точного времени. Доберемся и самолетом — и ты сможешь увидеть гораздо больше!

Хьютай тоже улыбнулась, а затем поцеловала его.

Вместе собрав вещи, — ровно столько, чтобы вошло в две наплечных сумки, — они спустились на первый глубинный уровень Цитадели, где находились гаражи. Там их поджидал Найте.

— Я звонил тебе, но ты не отзывался… — Он смутился, увидев Хьютай и поняв, чем — точнее, кем был занят Единый правитель.

— Ты провожаешь Анмая? — наконец спросил он.

Хьютай широко улыбнулась ему.

— Вовсе нет! Я еду с ним, так что не надейся…

Он слабо улыбнулся в ответ, любуясь ею.

— Я уже давно не надеюсь. Но без тебя тут будет мрачновато!

Хьютай невозмутимо поправила волосы и уселась в машину.

Анмай, попрощавшись с Найте, последовал за ней. Темно-синий, с золотыми полосами автомобиль — массивный, высокий вездеход с двойной задней осью и бронированным корпусом — беззвучно тронулся. Когда он скрылся за поворотом, Лай поймал себя на том, что машет им вслед, улыбаясь, как мальчишка.

Длиннный, плавно изогнутый туннель вывел их из отсека гаражей в просторное, ярко освещенное помещение между внутренними и внешними главными воротами. Проехав по настилу под их двухметровой толщины подъемной плитой, машина пересекла раздвижной мост над похожим на ущелье рвом. Миновав раздвижные решетки в проеме гласиса, они помчались по широкой бетонной дороге, ярко освещенной рядами изогнутых наверху фонарей. За ними, в полумраке, мелькали взлетные площадки и антенны. Людей и файа видно не было.