Андрей Левицкий - Джагер

Он снова хохотнул и пошел к костру, у которого суетились обозные.

— Ну че тут у нас? — крикнул Паскаль издалека. — Кашу сготовили?

— Была вчера, да всю съели. Вик узнал голос Панка.

— Кого привел? О! — Панк вышел из-за кухни на свет, оглядел пустынников, взял пару поленьев и швырнул в огонь.

— Кормить привел, — сказал Паскаль. — Удачу нужно кормить. Гаврила где?

— Запропал, — отозвался Панк. — Видать, стережет бензовоз у оврага. К холму-то подъехать не смог.

Он вытер руки о рубаху, присел на корточки, но тут же выпрямился. Видно было, что рядом с пустынниками башмачнику не по себе.

— Ты чего такой? — спросил Паскаль.

— Это… ну… — Панк мотнул головой в сторону Петра и Вика.

— А-а. — Верзила многозначительно покивал. — Бывает. Зато они удачу приносят. Такое пережить. Лихорадка, понимать…

— Угу, — буркнул Панк.

— Зато теперь им нечего страшиться. Кто земляную лихорадку сдюжил, которая весь Минск скосила, тот глупой смертью уже не помрет, тока от старости. Ну, че стал, каши отсыпь. Дюк предупреждал?

— А чего сразу Дюк, он что, указ мне? Мне Копы-тыч… — Панк смолк.

К костру подошел Оглобля.

Заметив знакомую фигуру, Вик едва не рванул в темень, обратно к зарослям, еле сдержался. Лицо закрыто платком, к тому же брови опалило… Не может узнать его бывший старший бригадир.

Оглобля встал перед костром, протянул руки, чтоб согреть, постоял молча, потом поднял взгляд на Вика и сказал:

— Пустынник, сверши обряд, поделись удачей. Паскаль кашлянул. Панк боязливо отодвинулся к кухне. Вик растерялся. Что за обряд такой? Петр шагнул к огню, заслонился рукой от жара и зачерпнул полный котелок каши из чана. Протянув послушнику, показал глазами: сваливай поскорее обратно.

Вик принял котелок, сжал покрепче посох и, стараясь не спешить, поковылял к зарослям.

А если по дороге кто пристанет с этим обрядом? Если еще чего попросят? — размышлял он, шагая уже по склону. Надо Петра подождать. Заныкаться куда-нибудь и, когда тот будет возвращаться к повозке, с ним дальше пойти.

Вик остановился на полпути к навесам, недалеко от трехосного сендера рядом с шатром. Жрецы Ордена пустынникам везде ходить позволяют. Стража знает: причинишь им вред — несчастье с тобой случится. Хорошо если только ногу сломаешь или руку, а можешь и погибнуть из-за какой-то глупости.

Надо укрыться возле шатра, поближе к трубе дымохода. Там и теплее, и склон видно, Петра не проглядит.

Он направился к сендеру. Когда проходил мимо стражников, те коснулись пальцами лбов и кивнули. Глупцы, подумал Вик, а если еще кто допрет под пустынника вырядиться? Так ведь не только покушение на поддельного Владыку устроить можно, а и отравы какой в пищу подсыпать или еще чего хуже придумать — бомбу подложить в обоз, чтобы ящики с боеприпасами рванули… Другое дело, что выживших после земляной лихорадки единицы. В Ордене пустынников наперечет, и Гест лично их к каравану присоединил, а воля Владыки — закон.

Вик подошел к шатру, поставив котелок на землю, уселся возле косо торчащей трубы. Посох бросил рядом. Приложил ладони к ржавому железу и сразу отдернул — горячо. Подоткнув под себя полы халата, он сгорбился, натянул рукава на запястья, прижал подбородок к груди и уставился на склон холма.

Хлопнула дверца сендера. Из фургона выпрыгнул высокий жрец, даже в темноте Вик признал в нем Рута, того самого громилу, который допрашивал Оглоблю во дворе Октагона и примкнул к каравану на выезде из Москвы.

Придерживая кобуру на поясе, жрец быстро зашагал к холму.

Вик выругался про себя. Ведь мгновенье назад он мог столкнуться с Рутом.

Вокруг шатра бродили два стражника. Завидев Вика, они тоже коснулись пальцами лбов, потом дотронулись до распятий. Один пошел дальше, а другой задержался. Присел и зашептал:

— Слышь, пустынник. — Стражник с опаской глянул в спину поднявшегося на холм Рута. — Ты можешь тут погреться, но недолго. Не серчай, служба у нас такая. Сам знаешь, Преподобного Геста взрывом изуродовало. Гнать тебя не вправе, но Дюк повелел всякого на штык, кто к шатру без спросу сунется.

Шмыгнув носом, он продолжал:

— А Босх нас на Стене Погибели вместо мутантов повесит, если прознает, что кто-то без его ведома тут был.

Вик кивнул. Стражник коснулся лба, распятья, выпрямился и поспешил за напарником.

Разъешь вас всех некроз! И тут покоя нет… Он хотел уже подняться, наплевав на осторожность, идти к повозке, где остались Стод и Эван, но услышал за стенкой из натянутых на шесты шкур приглушенные голоса. Один принадлежал переговорщику Дюку, другой, судя по резкому выговору, седобородому начальнику стражи. Вик прикрыл глаза, вслушиваясь. В трубе гудело, голоса доносились едва-едва, но постепенно он стал различать отдельные слова, а после и целые фразы.

— Воля Преподобного — закон.

— Закон, — согласился Дюк. — Босх, ты знаешь, что за вещь, которую везем, я в ответе. А Преподобный без сознания пребывает. Раны тяжелые, крови много потерял. Коли дух испустит…

— Молчи! — почти крикнул начальник стражи. — Язык прикуси!

— Я старший в походе. Куда нам сейчас, причем тут воля хозяина и закон? Надо поворачивать. Без живого Владыки мы не выполним миссию. А раз так, то и груз наш…

— Что за груз? — повысил голос собеседник. — Что за вещь это? Я знаю, что ради нее все затеяно, но не знаю, что это! Не ведаю, кто враг, кто свой, откуда ждать еще удара, кому доверять в Пустоши, кому нет, понимаешь ты это?

В шатре повисла тишина. Вик кинул взгляд по сторонам — стражники не показывались — и опять приник к шкурам.

— …узнать хочешь? — говорил Дюк. — Ничего это тебе не даст.

— Почему так думаешь? Может, и даст, если…

— Если что? Если поймешь, что в шкатулке? Не поймешь. И вот почему.

Раздалось какое-то шебуршание, тихий стук. Тишина. Потом седобородый сказал:

— Ну?

— Что — «ну»? Это внутри шкатулки заперто. Видишь, стенки стальные? Ключ у Владыки. Попросишь его, чтоб отомкнул?

— Владыка в беспамятстве, ты знаешь. Да и не станет он…

— Верно.

Они вновь замолчали. Вик сидел неподвижно, затаив дыхание, напрягая слух.

— Ну а ты-то догадываешься, что там? — спросил седобородый неуверенно. — Шкатулка мала, что внутри поместится? Сам посуди, такое дело Храм затеял! Большой поход в глубину Пустоши, сколько людей поднял, машин… Ради этого?

— Выходит, что ради этого. Что-то важное там очень. А что — не знаю, только Гест ведает.

— И ради того, чтобы мы шкатулку эту до места не довезли, Преподобного убить решили?

— Покушение явно Киев устроил. А ты у мыловара на шее динамит проглядел. Лекаря из Канториума велел не брать, как Владыку лечить?

— На что намекаешь? — повысил голос Босх. — Говори прямо, не темни!