Вячеслав Шалыгин - Противостояние

Сержант и капитан синхронно кинулись на Касутина. ИПП у обезумевшего бойца выбил Кольцов, а гранату успел выхватить Гелашвили. Причем сержант успел еще и отключить электронный взрыватель.

Третьим среагировал Галимов, и уже втроем товарищи сумели повалить Касутина на землю и скрутить его так, чтобы спецназовец не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Захват был жестким и болезненным, но Касутину, похоже, было уже плевать на боль. Он брыкался, извивался и все норовил встать, несмотря на тяжесть, боль и трещащие кости и сухожилия. И ему едва это не удалось! Откуда в человеке могло взяться столько силы, оставалось гадать.

Примерно минуту товарищи боролись с бьющимся в припадке Касутиным, и сержант Гелашвили уже предложил было треснуть рядового прикладом по затылку, от греха подальше, но тут боец вдруг резко обмяк и… потек. Именно так — потек в самом прямом смысле. Из всех пор его тела вдруг выступили крупные капли какой-то неестественно прозрачной крови. Да, кровь была красная, но в то же время будто бы разбавленная… первым вспомнил нужное слово умница Анисин — лизированная.

— Кирдык, — сделал вывод Гелашвили. — Что ж это за беда такая? Щука, у вас в Москве часто такое случается?

— У нас… впервые вижу, — тяжело дыша после схватки с обезумевшим Касутиным, ответил Галимов.

— Серия «Х», — шепнул Герасимов. — Это все она! Троянская зараза!

Морячок поморщился и схватился за живот.

— Только ее мы не пробовали, — сказал Гелашвили и сплюнул. — Если она такая злая, получается, что всем кирдык, не только Касутину. Командир, что скажешь?

— Справимся, — уверенно отрезал Кольцов. — Жженых среди нас нет, но мнемотехник имеется. Герасимов, ты ведь мнемотехник?

— Я… — морячка снова скрутил приступ. — Я… да… только… мне сначала надо себя… вылечить, а… не получается.

— Ну, это как обычно, — с невеселой усмешкой произнес Гелашвили. — Сапожник без сапог, доктор с насморком, а у морячка порт приписки — Улан-Батор. Думаю, если галопом на базу рванем, успеем стабилизировать заразу, командир. Касутин еще на автостоянке кукситься начал, я точно помню, а эти только что.

Сержант кивком указал на Герасимова и Анисина.

— Нет, — Кольцов как-то странно сверкнул взглядом. — Мы не можем вернуться. Пока не выполнили задание, назад хода нет!

— Да почему?! — не выдержал Галимов. — Ты можешь внятно объяснить, капитан, что за сверхважное задание у тебя?

— Не могу объяснить, капитан, — Кольцов поднял на Щуку взгляд, блестящий от нездорового возбуждения (но вряд ли этот блеск был признаком заражения). — Это совершенно секретная информация! Если моим бойцам суждено сложить голову, так и будет, но задание мы выполним.

— Да пошел ты! — вдруг заявил Анисин. — Сам подыхай ради своего задания!

Все снова насторожились, даже схватились за оружие, но в следующую секунду расслабились. Анисин говорил спокойно, даже как-то вяло. Он выглядел так же плохо, как Герасимов, но пока не настолько отвратительно, как Касутин. И вел себя ефрейтор пока вполне адекватно. На первый взгляд.

— Ты кому? — осторожно поинтересовался Гелашвили.

— Ему, — Анисин положил руку на ИПП и кивком указал на Кольцова. — Не согласен я подыхать от заразы.

— Что за разговорчики, боец?! — возмутился Кольцов. — Приказ есть приказ! Как ты смеешь…

— Чей приказ?! — перебил командира Анисин. — Приказ штаба Барьерной армии? Или приказ штаба разведки Ордена Священного Узла?

— Что ты несешь… — прошипел Кольцов, нащупывая в кобуре «Страйк» и одновременно медленно смещаясь куда-то за спину Анисину.

— Миша, подумай, — вдруг шепнул Герасимов, тоже сдавая назад и вправо, примерно в ту же сторону, что и Кольцов.

— Не понял, — заинтересовался Гелашвили. — Что за гнилой базар, ефрейтор?

— Нормальный базар, — Анисин вздрогнул от приступа колик в животе и поморщился. — Нам приказано Избранного найти.

Напротив Анисина остались лишь Гелашвили и Галимов, поэтому удивленными взглядами они обменялись только между собой.

— А Орден тут при чем? — уточнил Галимов.

— Орден и приказал, — ответил Анисин.

— Вам?

— Нам, — Анисин кивнул и снова поморщился. — Меня они деньгами пристегнули. И Касутина тоже. Готов во всем чистосердечно признаться… Черт! Жора, Щука, идем на базу… больно! Там все расскажу.

— Нет уж, погоди, болезный, — Гелашвили уставился на ефрейтора в упор. — Сначала поясни, кто тебя пристегнул, узловики?

— Ясный день, не егеря! Вот эти двое и пристегнули! — Анисин мотнул головой, пытаясь указать на Кольцова и Герасимова. — Брат Рихтер и брат Герасим. Шпионы его высокоблагородия командора Хантера…

— Ты вообще очумел, боец, — нервно усмехнулся Кольцов. — Бредить начал!

— Нет, погодите, — вмешался Галимов. — Брат Рихтер?

— Он же капитан Кольцов, — Анисин кивнул. — Что, не слыхали о таком?

— Слыхали. И очень давно хотели познакомиться, — Галимов прищурился и поднял взгляд на Кольцова.

Капитан Кольцов сохранил невозмутимое выражение лица и стеклянный взгляд, направленный в никуда, но сделал еще полшага за спину Анисину.

— Сто штук пообещали… а потом столько же каждый месяц, — хрипло проговорил Анисин. — Вот я и… не устоял… продался.

— Э-эх, — горько вздохнул Гелашвили, — дурилка ты, Анисин. Сто штук ты мог бы и на хабаре поднять, никто ведь не запрещает мелкие делишки проворачивать. Не сразу, конечно, но мог. И предавать никого не потребовалось бы. Дурилка, честное слово, и только!

— Я не предавал… — Анисин вспыхнул и пошел багровыми пятнами, то ли от стыда, то ли от болезни. — Я просто…

— Ладно, Мишаня, береги силы, — перебил его сержант и понизил голос: — Пригодятся. Нам еще с твоим нанимателем разговаривать. Поможешь? Тебе зачтется, обещаю. А потом пойдем на базу. Поможешь? Все равно раньше, чем с ним разберемся, не выйдем.

— Помогу, — Анисин кивнул. — И потом помогу. Я еще много чего расскажу… контрразведке. Надоело по ночам трястись и совестью мучиться! И про Рихтера расскажу, и про Избранного, которого Орден ищет. Это, может быть, и в самом деле важно… в смысле — Избранный… может, реально… не знаю… но мне показалось, что вполне может быть…

Анисин оборвал свое чистосердечное, но сумбурное признание на полуслове.

Грудная бронепластина боевого костюма ефрейтора вдруг выгнулась и лопнула, будто бы изнутри в нее ударила пуля.

Как только Галимов и Гелашвили сообразили, что так оно и есть, время словно остановилось.

Все, что случилось дальше, уложилось в одну секунду. И уложилось в нее многое, очень многое.

Галимов и Гелашвили одновременно вскинули оружие и выстрелили… в капитана Кольцова! Ни у сержанта, ни у проводника не возникло ни малейшего сомнения, что в спину Анисину выстрелил именно он. Да и не было у них времени для сомнений, все получилось чисто рефлекторно.