Михаил Шухраев - Охота на Голема

— Анкету?

— Конечно. — Эйно зло рассмеялся. — Убитая неожиданно обрела богатого поклонника. Как ты думаешь, когда? За три недели до смерти! Захотела счастья «на халяву» — вот и закололи.

Ольга промолчала. Она знала очень много девушек, отравленных модами и яркой рекламой. Какая такая любовь, если нет денег? Зачем строить жизнь сообща, когда можно взять и прийти на все готовенькое, как муха на мед? Для чего получать интересную профессию, когда тебя будет содержать муж, пускай даже старый и малосимпатичный? Именно содержать, как содержат домашних животных!

Видимо, убитая была именно из той самой породы. Иногда Оле хотелось, чтобы все эти девочки в один очень прекрасный день взяли, вышли замуж за иностранцев — и навсегда бы исчезли отсюда. В городе сразу стало бы легче дышать. Правда, «коварный загнивающий Запад» будет тогда немного жаль.

Судя по тому, что рассказал Эйно, жалеть убитую любительницу дармового счастья не хотелось. Но важно было понять другое — почему ее закололи?

Если убийца — вампирша, то она вполне могла бы и выпить кровь, разве не так? А если это как-то связано с тем самым богатым поклонником? Или же кто-то просто отслеживает таких «счастливцев» — и убивает их? Одного заставил повеситься, вторую — заколол. А причина? Зависть к ним? Это просто глупо.

Оля вдруг почувствовала, что подобралась к какому-то важному ответу — но понять его, оформить мысль во что-то ясное и членораздельное она пока не могла.

— Ну что, ты готова ехать на обыск? — спросил Эйно. — Тогда сейчас Кари дождемся — и вперед. Не беспокойся, я позабочусь насчет иллюзорки, а Запределье в том районе более чем безопасно.

Вообще-то, девушка все еще чувствовала слабость, обычную для любого мага, если тот работал на пределе. Но признаваться в этом Эйно, тем более, в тот момент, когда весь О.С.Б. Петербурга занято работой, ей очень не хотелось.

Да она бы в этом не призналась и самой себе!

Этой ночью Ксене приснилась цветущая черемуха. Легкий ветер шевелил белоснежные ветви, вниз падали сотни маленьких лепестков, а она ловила их ртом, как снежинки и чувствовала себя необыкновенно счастливой. Вообще-то, сон был совершенно не осенним, но оттого он не перестал быть радостным.

Проснувшись, она еще некоторое время лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь ощущением счастья и легкости, но потом вспомнила, что находится не дома, что скоро уже надо вставать (на часах было пять) — и настроение несколько испортилось. Она открыла глаза и приподнялась на локте, откинув со лба рыжеватую прядь волос.

Окна комнаты выходили во двор, типичный петербургский «колодец». Со своего места Поликсене была видна лишь коричнево-серая стена, и это зрелище вызвало у нее приступ уныния. Черное шерстяное одеяло, ужасно кололось. Правая щека зачесалась и, дотронувшись до нее, девушка нащупала волдырь от комариного укуса. Какая гадость — кажется, комары в этом доме не переведутся и зимой!

Шепотом выругавшись, Поликсена откинула одеяло и встала. Не надо было оставаться ночевать у Верки, но уж очень не хотелось возвращаться домой. Что-то совсем не нравится то, что происходит с матерью в последнее время. То, что молодится, что ходит в клубы — это ерунда, это ее личное дело. Но мать думает, что Поликсена сама такова — мода да парни на уме. И вот это было уже совсем плохо.

Мать разузнала про историю с Дехой и Светкой.

Ну, это тоже чушь. Конечно, можно бы и не влезать в личные дела, никто ее об этом не просил. Но знает — и ничего страшного.

Нет, тут есть что-то еще — очень неприятное. Значит, она решила, что должно составлять счастье для ее дочери?! Сама решила, не посоветовавшись…

А лучше бы называла не «Поликсеночкой», а Ксеной. Вот именно так. Она матери сколько раз говорила — и без толку. «Что это еще за имя такое — „Ксена“? Как собачья кличка!» Ну не станешь же объяснять, что это — из скандинавских мифов, мать этого просто не поймет. «Ведь знаешь — история с географией…»

Нет, было что-то очень неправильное в этом послании с пожеланиями. Конечно, это глупость несусветная и чушь собачья, но почему-то Поликсену это очень задело. Потом она сама внимательно посмотрела анкету с тщательно обведенными матерью вопросами. Добрые пожелания — но исполнить их можно очень по-разному.

Ну, например, никогда больше не нуждаться в деньгах. Можно получить много денег и никогда в них не нуждаться. А можно… Кто у нас в деньгах не нуждается? Правильно — покойники, им деньги совершенно не нужны, хоть бомжам, хоть «новым русским».

Или — отправиться в самое длительное путешествие? Это куда, простите — на кладбище?

Было много другого, что наводило на какие-то нехорошие мысли.

Да взять хоть портрет этой самой Стефани Фабиан. Вроде, ничего особенного — симпатичная женщина в возрасте с пронзительными глазами, этакая добрая волшебница из «Золушки».

И сразу видно — иностранка. А присмотреться повнимательнее — жуть берет. Глядит-то она как-то нехорошо. Поликсена не могла сформулировать, что именно ей не понравилось. Но вот не понравилось — и все тут.

Ксена прислушалась. В квартире было тихо. Значит, Верка еще спит. И правильно, завтра же рабочий день, а не выходной. А ее сестры нет, это понятно.

Верка говорила, что она здесь бывает наездами, очень редко, а так — учится и одновременно работает. И какая-то у нее очень серьезная служба, чуть ли не казарменное положение. А вообще-то, интересная она личность, эта самая Ольга. Почти мифическая, во всяком случае, сколько Ксена здесь ни была, ни разу ее не видела.

Ксена вздохнула, добралась до своей сумки, висящей на стуле, достали сигареты и зажигалку. Пожалуй, Верка не обидится, если покурить на кухне около открытого окна. Сама Верка не курит, а ведь года два назад смолила как паровоз, прямо в школьном туалете. Помнится, когда Поликсена пришла в этот класс, они друг друга просто терпеть не могли.

А теперь — другое дело, лучшие подруги. Как все на свете меняется!

Она закурила, усевшись на низкий широкий подоконник. Ночное небо было покрыто тучами, казалось, вот-вот пойдет дождь. Прохладный ветер заставил Ксену поежиться. Оно и понятно, не май месяц. Тем более, не июль — время адской жары. А, может быть, гроза будет? Хотя — какая сейчас гроза?! Будет скучный занудливый дождик, только и всего. Хорошо, что зонтик догадалась захватить.

Она выдохнула ментоловый дым и подумала, что гроза пройдет мимо, когда она вернется домой — там тоже будет занудство. Мать, как всегда, когда Ксена остается у подруги, спрашивает, как дела — и ждет, что ей будет рассказана вся «правда», все самое-самое, безо всяких секретов. А что, собственно, рассказывать? Что уроки готовили? Что видик смотрели? Что в Интернете рылись, причем не на порносайтах?