Андрей Левицкий - Змееныш

Она накручивала сама себя, чтобы отогнать липкий холодный страх: Змееныш ушел навсегда, променяв ее на еду и патроны. Он же дикарь, он столько боеприпа­сов и консервов в жизни не видел, а как увидел — забыл про Оксану. Да и кто она ему? Какая-то городская деви­ца, приехала и уехала...

Нет, он вернется, — мысли возвратились в накатан­ную колею, — как только отец снимет охрану и все ус­покоится.

Да что с той охраны, ведь Оксана показала ему лаз, ведущий прямо в комнату... От этой мысли она похоло­дела. Если бы Змееныш хотел вернуться, то мог бы сде­лать это прямо сейчас, и никакие охранники ему не по­мешали бы! Значит, отец прав, он ушел насовсем.

Тихо скрипнула рама, девушка вскинула голову — в темном окне показался Змееныш. Спрыгнул на пол, выпрямился. Оксана вскочила, закусив губу, чтобы не вскрикнуть, шагнула навстречу... и вдруг спросила, не­ожиданно для самой себя:

— Зачем ты вернулся? Отец приказал всем сразу стрелять, если увидят тебя.

— Меня никто не видел, — ответил Змееныш. Оксана взяла его за руку, заглянула в глаза.

— Почему ты полез по стене? Забыл про лаз? — Она показала на прикрытую фанеркой дыру под подоконни­ком, по-прежнему загороженную столиком.

— Так привычней. Ты меня ждала?

— Конечно, — ответила Оксана. И добавила, сму­тившись: — Отец сказал, что ты променял меня на кон­сервы и патроны...

— Я их выбросил.

— Выбросил?! — поразилась девушка. — Зачем? Он пожал плечами.

— Кинул в овраг. Мне это не нужно.

— А... — начала она и замолчала, но Змееныш понял невысказанный вопрос — или, возможно, услышал мысль, так явственно прозвучавшую в голове Оксаны, — и ответил:

— А ты мне. нужна. Жаль, что ты не можешь остать­ся со мной.

Слон отломал головку глиняной женщине. Он по привычке крутил статуэтку в руках, погрузившись в мрачные раздумья, и только громкий треск вывел его из этого состояния. С недоумением он повертел обезглав­ленное тело, ругнулся и бросил обломок в угол комнаты. Откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову, рассеянным взглядом обежал кабинет. Было глубоко за полночь, глаза побаливали, пора отправляться в кро­вать — но мысли о случившемся наполняли голову, ме­шая расслабиться, и Слон все сидел, все думал. Он не очень-то верил, что Змееныш уйдет и оставит Оксану в покое. Да хотя бы бывшему хозяину назло вернется. Впрочем, Слон был реалистом, он понимал, что до него Змеенышу дела как раз нет, но от своего мальчишка не отступится — не тот характер. Слон до сих пор помнил упрямый взгляд исподлобья, когда Змееныш пришел вступаться за Мазая... Нет, не отступит, скорее умрет. Что ж, как говорится, каждый выбирает по себе. Поэто­му-то Слон и не шел в кровать: ждал, что с минуты на минуту раздастся во дворе выстрел, или взлетит с шумом и треском сигнальная ракета, или прибежит встрепан­ный охранник...

Но время тянулось — и хозяин Лесного Дома поти­хоньку начинал сомневаться. Может, он ошибся, и план сработал? Мутант позарился на жратву с боеприпасами, в конце концов, Слон дал много, на это Змееныш может протянуть несколько месяцев с его-то образом жизни... Тогда все получается как нельзя лучше: Оксана помуча­ется немного, пострадает, но поймет, что выбрала не того, разобидится еще больше, да и уедет в Европу, что­бы оказаться подальше от этого места, и начнет жить так, как с самого начала пророчил ей Слон.

Он несколько раз выпрямил и согнул пальцы заки­нутых за голову рук, хрустя суставами, бросил взгляд в окно. Прожектор на крыше заливал двор ярким светом. Этим вечером Слон приказал установить еще два, чтобы освещали стену вокруг Лесного Дома. И часовых расста­вил так, чтобы они всю стену просматривали, никакой Змееныш не пролезет незамеченным.

А раз так — можно идти в постель. Слон широко зевнул. Он всегда спал мало, часов по шесть, но прошлая ночь выдалась беспокойной, а ему все-таки за пятьде­сят, сказывается возраст, вторую ночь без сна сидеть тяжело. Надо прилечь, хоть вздремнуть немного.

Он встал, потянулся, разминая суставы. Черт с ним, с этим мутантом, Слон не собирается из-за него лишать себя отдыха.

Дверь отворилась медленно, без скрипа, поэтому Слон не сразу заметил.

— Какого черта? — начал он, и тут внутрь всуну­лась голова Заточки. Помощник приложил палец к губам.

— Он здесь, хозяин, — едва слышно шепнул пору­ченец. Слон помертвел.

— Здесь? Внутри? — Он втащил Заточку внутрь, ти­хо закрыл дверь. — Почему никто тревогу не поднял?!

— Ты тише, хозяин, — прошептал помощник. — Змееныш у Оксаны в комнате.

— Что?! — Слон бросился к столу, выдвинул ящик, достал пистолет. Заточка перехватил его у дверей, с тру­дом удержал.

— Хозяин! — настойчиво повторил он. — Мы его возьмем. Только не шуми, а то опять сбежит.

Слон опустил оружие, провел ладонью по лицу.

— Так... слушай сюда. Кто у комнаты дежурит?

— Колобок с Заикой, — напомнил порученец. Слон кивнул.

— Постовых снаружи с места не трогай, только пре­дупреди, чтоб начеку были. Быстро буди Коновала, Ди­кобраза, Мертвого... человек пять. Трое чтоб под окном дежурили, двоих ко мне, только пусть по лестнице не грохочут, тихо поднимаются. Я пока внутри покараулю и Колобка с Заикой предупрежу. Если что — пусть стре­ляют, ясно? Но не убивать. Нельзя, чтоб Оксана видела, мало ли как отреагирует, ты понял?

Заточка нетерпеливо кивал, нашаривая дверную ручку. Слон выключил в кабинете свет, и они на цыпоч­ках выбрались на площадку, где под слабой лампочкой Колобок и Заика резались на раскладушке в дурака.

* * *

— Ты пришел, чтобы забрать меня?

Змееныш слегка отступил к окну. В первый раз Ок­сана видела его смущенным и, не понимая, что проис­ходит, села на кровать, обхватив себя за плечи.

— Я живу в Зоне, а ты привыкла к городской рос­коши, — медленно произнес Змееныш. — У меня нет дома. Сплю в дуплах, иногда в сталкерских схронах или просто на траве, когда теплее. Гнезда себе делаю. Заво­рачиваюсь в драное одеяло... Еда — военные пайки, дичь, рыба, ягоды. Тебе не понравится такая жизнь. Ты привыкла к другому.

— Замолчи! — чуть не выкрикнула Оксана, лишь в последний момент сдержалась, испугавшись, что услы­шат снаружи. — Ты говоришь как отец.

Змееныш, глядя ей в лицо, продолжал:

— Я не знаю, что говорил твой отец. Но ты не смо­жешь жить в Зоне. Здесь иногда бывает такое... замерз­нешь, как собака, а костер развести нельзя, чтобы не привлечь зверей. Или людей, они иногда хуже мутантов. Тут мародеры, бандиты, зэки бывшие. И военные пат­рули не лучше. Ты всего этого не знаешь пока, а я знаю. Если далеко зайти, в глубь, где людей почти нет, — кон­сервы кончатся, бывает, по три дня без еды. Приходится корни грызть, кору, хорошо, если орехи удастся найти или подстрелить что-то съедобное. Все это не для тебя. Ты привыкла к другому, разве не так? У твоих... твоих знакомых всегда много денег, а у меня никогда их не было. Вообще никогда. Они мне не нужны здесь. — Он заглянул ей в глаза. — Поэтому я уйду. Уйду насовсем, прямо сейчас, пока я для тебя только игра.