Андрей Левицкий - Змееныш

Ремень «узи» съехал с плеча. Реакция у Колобка бы­ла приличная — но он хорошо относился к Оксане и не заподозрил ее в дурном умысле. Поэтому охранник от­реагировал, только когда краем глаза заметил движение сбоку.

Когда Колобок повернулся, угол приклада врезался ему в голову. Охранник охнул, оседая на бок, слепо за­шарил руками перед собой. Оксана, прикусив губу, уда­рила еще раз — по выпуклому гладкому лбу. Колобок завалился на пол, она перешагнула через тело, закрыв дверь, кинулась вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, не думая о том, что ее могут услышать.

Слон спускался медленно, держась за перила. Он хорошо помнил Оксану шестилетней девчонкой — как катал ее на плечах, угощал конфетами и мороженым, ко­гда приезжал в Киев устраивать судьбу дочери после смерти жены, с которой давно развелся. А теперь тот ре­бенок вырос в своенравную и капризную девчонку. Сло­на раздражало и смущало Оксанино упорство. Как бы не оказалось, что все всерьез, — что тогда? Не может его дочь жить в Зоне с каким-то мутантом! Слон всю жизнь пахал, зарабатывал — для кого? Ему одному столько де­нег не надо, все его расходы — дорогие сигары да виски, и то не каждый день. Это по женской части — деньги тра­тить. Юбки, шляпки, драгоценности, машины, путеше­ствия... вот пусть и наслаждается жизнью, раз отец дает возможность, раз он все это заработал. Нет, Слон не по­зволит, чтобы его деньги пропали зазря! Оксанка будет жить так, как он хочет для нее, — то есть с шиком, рос­кошно. Ради него, ради отца она должна жить так, как...

Слон остановился: выпивка действовала, сознание помутнело, мысли потеряли четкость. Ведь это, в конце концов, оскорбление родного отца — пренебрегать тем, что он для нее сделал. Ну, Оксанка! Предпочла какого-то мутанта отцу и прекрасному будущему!

Нащупав в полутьме перила, он медленно зашагал дальше. До конца лестницы осталось несколько ступе­ней, но Слон не прошел их — присел на корточки и об­хватил голову руками, уставившись перед собой неви­дящим взглядом. Такого выбора перед ним не стояло еще никогда в жизни. Он не знал, как поступить.

Змееныш лежал на боку, подогнув ноги и опустив голову, на звук открывшейся двери он не отреагировал, не шевельнулся, не вздрогнул даже. Похолодев, Оксана бросилась к нему, упала рядом на колени, потрясла, пе­ревернула на спину. И разом обмякла, слезы потекли по щекам.

Увидев Оксану, Змееныш сел. Руки были связаны за спиной.

— Не плачь, — сказал он.

Девушка рукавом утерла слезы и постаралась улыб­нуться.

— Отец хочет тебя убить, — сказала она, кладя на пол «узи» и помогая Змеенышу подняться. — Давай раз­вяжу... — Она тихо вскрикнула, увидев, как покраснели и распухли стянутые запястья, вытащила из кармана пе­рочинный ножик и стала пилить веревку. — Уходи через ход в моей комнате, скорее, пока Колобок не очнулся. Ты спрячешься в лесу и потом вернешься за мной...

Когда последний обрывок веревки упал на пол, Ок­сана потянула Змееныша к выходу, но он придержал ее.

— Я не оставлю тебя тут. Я все обдумал. Уйдем вдво­ем, я построю дом. Ты поживешь в Зоне, чтобы понять, можешь тут или нет. Понимаешь? Попробуем жить вме­сте, и если поймешь, что тебе невыносимо в Зоне, я сам отвезу тебя к отцу. Или за Периметр, как захочешь...

— Колобок сейчас очнется, поднимет тревогу, — волновалась Оксана, пытаясь утянуть его к двери. — Пойдем скорей, пожалуйста! Они тебя убьют, они уже все решили...

— Сначала скажи, согласна или нет?

Оксана замолчала, глядя в его серьезное лицо. Во­лосы были в цементной пыли, на тонких губах запеклась кровь.

— Ты правда хочешь, чтобы мы были вместе? — спросила она.

-Да. А ты? Девушка кивнула.

— Тогда идем. — Он поднял с пола «узи», крепко взял ее за руку и шагнул к двери.

Оксана потянула Змееныша вверх по лестнице. Подвал, запертый снаружи на массивный засов, никто не охранял — зачем? Пленник связан, но если бы вдруг ему удалось выпутаться, сквозь тяжелую железную дверь он точно не пройдет. А если и сквозь дверь пройдет — мутант ведь, нелюдь, — так на крыше водокачки, вдоль стены, у ворот стоят вооруженные охранники.

Они поднялись быстро, и Змееныш первым скольз­нул в комнату. Колобок у двери зашевелился, пробор­мотал что-то, пощупал голову, начал подниматься — удар по затылку бросил его обратно. Оксана показала на закрывающую лаз фанеру. Змееныш кивнул, но, прежде чем отодвинуть столик, вынул из замка ключ и запер дверь изнутри. Оксана убрала фанеру, открыв черную дыру. За окном ночь посерела — близился рассвет.

Спокойно, спокойно, сказал себе Большой Хозяин и тяжело встал, опираясь на перила. Не стоит его уби­вать, лучше договориться. Заточка прав: убийство му­танта и вправду может подорвать репутацию. Надо по­любовно все решить. Не совсем же они дураки, если мо­лодые? Объяснить, что у них нет будущего, Оксанка, конечно, сразу в слезы, но Змееныш сообразительный, этого не отнимешь, поймет, что девчонке в Зоне не вы­жить. Может, и сам уйдет. Или действительно завести его подальше, Оксанка тем временем одумается... Да нет, ясно, что не одумается, упертая девка, придется по плану... Черт, о чем он думает? Слон сдавил ладонями виски. Припугнуть Оксану — сама уедет; всерьез у них или нет, а не захочет она, чтобы эту тварь убивали. Вот и весь сказ, и никакой проблемы. Наверно, успокоилась уже и может подумать своей бабской головой...

Лестница закончилась, Слон ступил на площадку и замер. Колобка перед Оксаниной комнатой не было. Слон моргнул, пытаясь сообразить, что это значит. Отошел, что ли, по нужде, скотина... Большой Хозяин толкнул дверь в ванную — не заперта, внутри никого. Тогда Слон налег на дверь в комнату Оксаны, ударил кулаком.

— Открывай!

Раздался шорох, потом стон. Но не женский. Слон отскочил, прыгнул вперед и врезался плечом в дверь. Та выгнулась, но устояла.

— Погоди, отпираю! — донесся изнутри слабый го­лос Колобка. В замке защелкало — он поворачивал ключ.

Как только дверь приоткрылась, Слон схватил тело­хранителя за горло.

— Я тебя на части разорву!

Колобок захрипел что-то, вцепился в руки хозяина, пытаясь разжать его пальцы. Хозяин оглядел телохрани­теля: лицо белое, на лбу шишка, — и оттолкнул.

— Оксанка!

Налитыми кровью глазами он обвел комнату. Окно закрыто, постель смята, но не разобрана, из-под покры­вала торчит лямка рюкзачка... дочери не было.

— Где она? Опять упустил?! — Слон обернулся к Колобку, сгреб его за ворот. Телохранитель ткнул паль­цем в дыру под подоконником.

— Там!

— Это же мой лаз, — нахмурился Слон. — Тайный, специально досками заколачивали... — Он стукнул себя кулаком по лбу: — Сколько лет — я уже и забыл о нем! Зачем она сбежала?! И куда?

Прибежал услыхавший шум Заточка. Выглянув у Слона из-за плеча, увидел пролом в стене под окном и спросил: