Сергей Москвин - Контакт третьей степени

– Пусто, – констатировал Дмитрий то, что уже и так заметили все остальные.

А ведь Глухарев еще раньше сказал, что за дверью ничего нет, внезапно вспомнила Ольга. А до этого он сказал еще одну странную фразу: «Вы теперь, как слепые котята». Почему «вы»? Или просто исключил себя из общего числа?

Она поискала глазами старшего лейтенанта и не нашла его. Перед ней, все еще держась рукой за распахнутую дверь, стоял Рогожин, рядом с ним Злобин, чуть в стороне Игнатов. Глухарев исчез, словно его и не было. Ольга испуганно оглянулась вокруг. Возле противоположной стены, на полу, темнела выблеванная Игнатовым лужа. Дальше начиналась темнота.

– А где… – начала Ольга, но, услышав приближающиеся шаги, замолчала.

Он просто отошел в сторону, скорее всего, по малой нужде, попыталась себя успокоить Ольга. Но сердце, бешено колотящееся у нее в груди, не желало успокаиваться. Да и шаги… шаги, которые она услышала, были какие-то нервные. Приближающийся человек очень спешил, почти бежал, и… еще он был жутко напуган.

Дмитрий тоже услышал этот звук, отошел от двери и, подняв фонарь, направил его в темноту. Через секунду из темноты на свет вырвался Жилин. Он тяжело, со свистом дышал и закрывал ладонью глаза от слепящего света. Ольга обратила внимание, как дрожит его поднятая к лицу ладонь. Следом за Жилиным из мрака вынырнул похожий на поднятого из берлоги медведя Кожевников. Он выглядел чуть лучше. Во всяком случае, не трясся от страха. Но на лице у старшины застыло смешанное выражение ужаса и изумления.

Никто из остававшихся с Ольгой разведчиков не успел ничего сказать, как Жилин бросился Дмитрию на грудь, схватил его за края разгрузочного жилета и принялся отчаянно трясти.

– Его нет, Чугун! Выхода нет! – закричал он. – Мы в ловушке! Ты понимаешь: в ловушке!

У сержанта началась настоящая истерика. Ольга подошла к нему, чтобы попробовать хоть как-то успокоить. Но оказалось, что Дмитрий не нуждается в ее помощи. Коротким, но точным движением он ударил Жилина по лицу, и тот сразу замолчал. Только его руки, вцепившиеся в боевой жилет Дмитрия, продолжали дрожать.

– Что произошло? Вы были в лагере? – требовательно спросил Дмитрий.

Лицо Жилина перекосила идиотская усмешка. Ольга поняла, что ничего путного Дмитрий у него сейчас не добьется. Но тут неожиданно заговорил Кожевников:

– Мы прошли вперед метров двести, но не нашли ворот…

– Сколько вы прошли? Двести метров?! – перебил его Дмитрий.

Вся длина тоннеля от входных ворот до лифтовой шахты составляла немногим более пятидесяти метров. Посыльные никак не могли пройти по нему упомянутое расстояние. Так что изумление Дмитрия Ольге было вполне понятно. Но ответ Кожевникова еще больше изумил ее.

– Может, больше. Подумали, что пропустили ворота, не заметили их в темноте. Повернули назад, и вот, – старшина виновато развел руками.

Как можно не заметить ворота, если тоннель заканчивается ими?! Упирается прямо в опущенную створку, через дыру в которой они проникли в бункер!

Дмитрий обернулся к Жилину:

– Все так и было?

Тот несколько раз нервно кивнул:

– Да. Только я не могу это объяснить.

– А я, кажется, могу, – неожиданно сказал Дмитрий и, повернувшись к Ольге, сказал: – Пора рассказать группе правду, товарищ майор. И если вас интересует мое мнение, это уже давно следовало сделать.

Ольга опешила.

– Что вы имеете в виду? Я удивлена рассказом старшины Кожевникова не меньше вашего.

– Тогда расскажите об истинном назначении бункера и о целях проводившихся здесь экспериментов!

Ему все известно. Пронзительный взгляд Дмитрия не оставлял сомнений. Но откуда?! Ольга попятилась назад, но тут же наткнулась на выросшего словно из-под земли Глухарева, хотя еще секунду назад старшего лейтенанта не было рядом.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – растерянно пробормотала она, по инерции еще продолжая защищаться. Но голос предательски дрожал, ноги стали ватными, а спину обдало ледяным холодом.

– Не понимаете? – переспросил Дмитрий. – Тогда, может быть, вам поможет вот это.

Он расстегнул клапан нагрудного кармана и достал из жилета сложенную вдвое ученическую тетрадь в темно-бордовой обложке.

– Что это?

Сердце пропустило очередной удар. Ольга вдруг поняла, что это за тетрадь, хотя никогда прежде не видела ее. Даже вспомнила фамилию офицера, оставившего в тетради свои записи.

– Дневник старшего лейтенанта Сморкалина, командира взвода охраны этого так называемого полигона, а в действительности секретного объекта под кодовым названием «Хрустальное небо», – словно приговор, объявил Дмитрий и, подойдя вплотную, вложил тетрадь в ее бессильно опустившиеся руки. – Читайте!

И она начала читать.

Боюсь, если я буду описывать все так подробно, мне просто не хватит места. Нам запрещено вести переписку и иметь при себе бумагу. Сразу по прибытии на объект, который работающие здесь сотрудники в разговорах между собой называют «Хрустально небо», майор Пригоров, бдительно следящий за соблюдением режима секретности, отобрал у нас все блокноты, авторучки и даже отдельные листки. Тетрадь, в которой я веду записи, я попросту выкрал у Шерстнева, будучи уверенным, что он не доложит о ее исчезновении командованию объекта, так как приказ сдать бумагу в равной степени касался и его.

Перехожу к главному. Уже на второй день я столкнулся с необъяснимым, хотя и не связал этот факт с находящимся на объекте иноземным существом. А случилось вот что. Рядовой Алымов, находясь в карауле, наступил на спираль режущей колючей проволоки. При этом он разрезал себе ботинок и ступню прямо до кости, и мне пришлось отправить его в лазарет. Уверен: еще не было случая, чтобы режущая кромка «егозы» вспорола подошву армейских берцев и нанесла столь глубокую рану. Позже я обратил внимание, что лезвия одноразового бритвенного станка, которым я пользовался уже три недели и давно собирался выбросить, с каждым днем становятся все острее. Дошло до того, что станок начал срезать щетину вместе с кожей, а любое неосторожное движение вызывало глубокий порез, и мне таки пришлось избавиться от бритвенного станка. Окончательно меня добил сержант Гасников, обнаруживший, что его штык-нож с легкостью перерубает тридцатимиллиметровый черенок деревянной швабры. По примеру Гасникова остальные солдаты проверили свои штык-ножи. Результат Гасникова никто превзойти не смог, но все без исключения отметили, что их клинки стали намного острее.

Следующий феномен произошел буквально на моих глазах. В тот день я командовал караулом, а майор Пригоров явился с проверкой. При нем младший сержант Тимофеев от волнения или по какой-то другой причине нарушил последовательность действий при перезарядке оружия и произвел случайный выстрел. При этом выпущенная им пуля пробила пулеулавливатель, внешнюю стену караульного помещения и унеслась в тайгу. Пораженный этим фактом, Пригоров повторил опыт, произведя второй выстрел в пулеулавливатель. Результат выстрела оказался тот же. Позже по распоряжению Пригорова и под его непосредственным контролем я со взводом отстрелял все выданные нам автоматы, каждый из которых во время стрельбы показал исключительную огневую мощь. При этом эффективность огня оказалась сопоставима, а по отдельным показателям даже выше, аналогичных характеристик крупнокалиберного пулемета. Никаких объяснений этому феномену Пригоров не дал, лишь приказал соблюдать максимальную осторожность при обращении с оружием.