Андрей Белоусов - Мнимые люди

Завидев очередного нерадивого бойца, он хватал его за шкирку и кричал ему в ухо. — Кому сказал, поднимайся, ублюдок! — вздёргивал бойца с земли и сунув носом в противника заставлял продолжать бить вражину. — Что мать вашу, в штаны наложили, недоноски? — перекрикивая шум битвы, вопрошал капитан. — Попрятались они, будто красно девицы! Вы собьёте мне этот чёртов таран, когда-нибудь?! Ну же, братва не подкачай! — перешёл Лактионов с угроз и оскорблений на братский язык солидарности.

Затем тут же разразился бранной речью:

— «Кукушка», вы чё там, мать вашу, делаете? Когда эти говёные пулемёты заткнутся? — видя как неприцельный обстрел вражеских пулемётчиков, медленно, да собирает свою кровавую жатву. — Вас зачем там посадили?! Не можете из снайперки попасть, ща тогда у меня с гранатами пойдёте их снимать, — пригрозил он отряду прикрытия, возвращаясь на позицию.

А вернувшись на место бросил радисту:

— Соедини меня с «семёркой».

Пока же радист бубнил в рацию, Лактионов нервно осмотрелся. Пули рикошетом свистели над его головой, взрыхляя землю, а он стоял и смотрел, не смея отвести глаз, на приближающуюся тучу народа, что бурлила в каких-то сотне метров впереди. Даже представить себе было страшно, что будет с ними, когда вся эта масса сорвётся с привязи, если от одной только этой мысли уже на голове вставали дыбом волосы. А авангард «мимов» медленно, но верно приближался, неся впереди себя, судьбы солдат, осмелившихся преградить путь новым людям.

Засмотревшись, он пропустил момент, когда из темноты выметнулись смертоносные стрелы, очерчивая свой полёт дымным следом. И к реальности вернули его уже взрывы. Это было как гром среди ясного неба.

— Ох ёб! — вздрогнув всем телом, прокричал он вопрошая. — Суки, откуда у них гранатомёты?! — В ответ вместо слов, капитан получил очередную порцию смертоносных стрел.

«Мимы» стреляли, находясь чуть ниже позиций людей, поэтому первые залпы не принесли существенного урона, но эффект получился впечатляющий. Теперь ненавистные люди знали, что имеют дело с вооружённым противником, а не с толпой отягченной одними палками да камнями. И в подтверждение своих намерений, снова послали порцию гранат.

А после вообще случилось невероятное. Чего так боялся капитан Лактионов, да и не он один, случилось. И хоть он и был внутренне готов к такому развитию событий, произошедшее повергло его в шок.

Поводок спущен, и авангард «мимов» всей своей толпой в одночасье бросился в атаку, подкрепляя наступление боевым кличем:

— А, а, а, а!!! — понеслось тысячеголосое над полем боя, производя шум, подобный лайнерам идущих на посадку. Звуки стрельбы, разрывы гранат и вообще какие-либо звуки, впервые же секунды упорхнули в неизвестном направлении, будто стая мелких птиц. Ошалев от обрушившегося звукового барьера, обороняющиеся даже прекратили стрельбу. А из всех звуков только и слышно:

— А, а, а, а!!! — от жуткого крика тысячи ртов, Лактионов даже не слышал собственного голоса. Хотелось просто зажать уши и выпучив глаза бежать без оглядки. Бежать, бежать и бежать, потому как так кричать могут только те кто идёт в свой последний смертный бой. Но нельзя… Да и смысла нет.

— … Готовсь! — сквозь тысячеголосый крик, расслышали бойцы, последние слово, из всего обращения своего капитан с последним наставлением.

Секунды, и авангард соединился с цепью тарана, подхватил и увёл за собою. После чего лавиной обрушился на последние противопехотные заграждения и снёс их как спички. И пока передние ряды «мимов», подхватывали тела погибших собратьев, в первом наступлении, и прикрываясь ими пёрли сквозь пули вперёд проявляя нечеловеческое упорство, задние в этот момент чуть отстали и…

Капитан Лактионов, вначале даже и не поверил собственным глазам — Камни? Нет не камни, кирпичи и бетонные осколки. Не может этого быть? Но факт оставался фактом, и звенящая голова, была ярким подтверждением тому.

И действительно, «мимы» забрасывали людей осколками кирпичей и бетонной кладки. Целым градом осколков-камней. Целая туча обрушилась на головы солдат звонко стуча по каскам или же наоборот шлёпаясь с глухим стуком и следом слышались крики боли.

Камни конечно же не могли нанести людям существенного урона, но они здорово деморализовали их ряды. Благо этого мусора, видимо не видимо вокруг, бери сколько хош. Что собственно и проделывали «мимы». Они брали осколки и со всей силой метали их в людей. Смешно? Наверно… Но когда в вас летит разом до сотни кирпичей и увесистых бетонных осколков, вряд ли кто будет смеяться.

Между тем, мелкие осколки, примерно с кулак, имели большой отвлекающий характер. А вот, «камушки» покрупнее, уже причиняли урон: отбивали руки, дробили плечи, разбивали лица и выбивали глаза, причиняя членовредительства.

А затем камни начали взрываться…

Не все конечно, а только отдельные из всей летящей кучи. Обескураженным солдатам потребовалось как минимум секунд пять, чтобы догадаться, что взрываются вовсе не камни а гранаты, пущенные меткой рукой. Но они даже и не догадывались, что и здесь «мимы» применили довольно странную тактику. Те не бросали гранаты, в прямом смысле этого слова. Даже самый сильный человек не бросит «лимонку» дальше возможностей её полёта. И увидь капитан Лактионов, что именно используют для этой цели «мимы», он точно бы протёр глаза. Так как не поверил бы своим глазам, что противник применил против них — «пращу»…

С гудением, вибрируя раскручивалось «оружие Давида» и с резким выпадом, перебрасывала гранаты через авангард, точно посылая свой смертоносный груз в окопавшихся людей. Ну или не совсем точно. Во всяком случае граната с лёгкостью долетала туда, куда ей было нужно, и отыскать её глазами или просто заметить «лимонку», среди сыплющегося града камней, было просто нереально. Вот солдаты и не замечали, как им под ноги закатывался комок смерти.

Лактионов собственными глазами наблюдал, какой ущерб его людям причиняла посылка смерти. Он видел как граната не долетевшая до окопа, в буквальном смысле отрывала головы. Слышал как кричали раненые, ползущие по земле, с перебитыми или оторванными ногами, зажимая разорванные животы. И краем глаза замечал, как бойцы попадая под взрыв гранаты, от страшной боли бросали автоматы и осев на землю тупо смотрели на обрубки своих рук, не желая верить в жестокую действительность.

Это было страшное зрелище. Зрелище на которое невозможно было смотреть без содрогания. И капитан Лактионов всеми силами старался не замечать ужаса, что творился вокруг. В его сухих серых глазах, не осталось больше никаких человеческих чувств. Он не мог помочь своим людям, даже если очень и хотел. Но он не мог. Вокруг шёл бой и времени на мысли и сострадания, у него просто не было. А между тем финальная часть сражения ещё и не начиналась.