Михаил Медведев - Контрольное вторжение

— Базы ЗАГСа и милицейские базы не синхронизированы, — гордо объяснила она. — Я это знаю, потому что управление базами данных — моя будущая специальность. Я думаю, милиция хватает на улицах только тех, у кого в досье есть отметка «Разыскивается», а покойникам с отметкой «Скончался» бродить по городу не возбраняется. Нет такого закона, покойников ловить, вот и не контролирует никто.

— Ясно, — кивнул я. — Значит, на живых мертвецов всем наплевать? Ты меня успокоила. А если допустить…

— Никто не будет грузить систему слежением за событиями, которые в принципе не могут произойти, — перебила она меня.

— А если предположить…

— Никогда. — Наталья покачала головой и с напускным равнодушием спросила: — Ты веришь в призраков?

— Уже не знаю, — неуверенно ответил я.

— Значит, звоним ментам, — сделала она неожиданный вывод. — Здесь явно какая-то афера или даже антиправительственный заговор. Очень не хочется вляпаться.

Второй раз за день вызывать милицию мне не очень-то хотелось. Повторение сегодняшнего неудачного опыта было чревато теплой беседой с бригадой психиатров и продолжительным отдыхом в дурдоме. А что еще прикажете делать с человеком, который сначала грезит убийством, а потом заявляет, что обнаружил в своей квартире ходячего покойника? В дурку, однозначно.

— Мы уже вляпались, — осторожно сказал я. — У нас только один выход. Нужно связаться с Комитетом.

— С Комитетом Безопасности Земли? С КБЗ? — Наташа произнесла это словосочетание с уважительным придыханием.

— А с кем же еще? Ты видела участкового? Ему гопников по подворотням гонять, а не призраков ловить. Посмотри сюда, — я щелкнул пальцем по ссылке с официальной биографией Готлиба. — Разыскивался в связи с обвинением в убийстве, уничтожен при задержании.

— Обалдеть, — потрясенно закивала головой Наталья. — Он очень опасен. Даже мертвый.

Я пощелкал по ссылкам, скрывающим прочие подробности жизни Борея Готлиба, но они были неактивны.

— Не открывается, — посетовал я. — Зато обстоятельства смерти посмотреть можно. Оказал сопротивление, покалечил жандарма.

— И еще вот это посмотри, — ее рука оттолкнула мою, а пальчик полез в раздел управления дверным демоном. — Вчера был его пятый визит в твою квартиру.

— Не может быть! — Надо признаться, что я опешил от такого сюрприза.

Столбик из пяти пугающих дат светился красным в середине экрана. Последняя — вчера. С ней все ясно, но остальные? Две на прошлой неделе и две в начале прошлого месяца. Я попытался вспомнить, чем занимался в эти дни. Ничего особенного в последнее время со мной не происходило. Ну, кроме всяческих экзаменов и защиты диплома, конечно. Но поскольку почти всю сознательную жизнь я посвятил учебе, подобные вещи стали для меня вполне обыденными. Следовательно, никаких ориентиров в указанном промежутке времени у меня не было.

— Можно я в туалет схожу? — Наталья дернула меня за рукав, не дав нажать на ссылку.

— А почему ты спрашиваешь? Намекаешь, чтобы я помог тебе снять трусики?

— Там у тебя кто-то живет. Мне страшно, — призналась она.

Я прислушался. В туалете действительно кто-то шумно возился.

— Это Горней, — сообразил я. — Гони его оттуда. Пусть этот бездельник в комнате приберется.

— Хорошо.

Девушка величественно удалилась, а я ткнул дату первого посещения Готлибом моей холостяцкой пещеры.

Мысленно я уже сочинял заявление в прокуратуру. Неприкосновенность жилища еще никто не отменял, и никакая сволочь не смеет проникать в мою квартиру без моего разрешения. Готлиб вошел через дверь. Впрочем, в то время он официально был еще жив и не имел никаких оснований ходить через стены или летать по воздуху без специальных приспособлений. Он банально вошел через дверь, и мой верный демон пропустил его.

Потом тайный гость на цыпочках прокрался в комнату.

Я сменил ракурс изображения и увидел себя, мирно почивающего на любимом матрасике. Хотелось бы приврать, что лежал я в обнимку со стройной брюнеткой из аспирантуры, но буду честен даже в мелочах. В ту ночь я спал один. Часы показывали три двадцать две ночи. Рядом с матрасом мерцал непогашенный экран локальной станции, на нем я разглядел финальные титры какого-то французского фильма. Готлиб подошел к экрану и погрузил в него свои ручонки. На его лице появилась глумливая улыбочка. Какая скотина! Похоже, он ковырялся в моих личных файлах, и хилая бесплатная защита никак не препятствовала ему. Я раздраженно промотал запись вперед, но ничего интересного больше не произошло. Он повозился с моим компьютером и ушел, аккуратно закрыв за собой дверь. Я сразу же создал файл заявления в прокуратуру и в соответствии с шаблоном внес туда факт незаконного проникновения в жилище, дополнив информацию записями видеодатчиков и отчетом дверного демона.

Дрожа от ненависти и нетерпения, я переключился на предпоследний визит Готлиба, который состоялся за четыре дня до вчерашней вечеринки. По уму, следовало бы просмотреть записи в хронологическом порядке, но я торопился. Мне не терпелось узнать как можно больше об этом подонке, подло проникшем в мой дом. Я жаждал скорейшего возмездия. Все записи сегодня же будут переданы в компетентные органы. Пусть там знают, что я не сумасшедший. Я — жертва преступления. Правда, пока еще не совсем понятно, какого рода это преступление. Кто его совершил, в общем-то, ясно, но зачем он это сделал и в чем оно состояло, еще предстоит выяснить. Не для дискредитации же Светозара Ломакина в глазах участкового милиционера затеяна столь хитроумная игра. Запись грузилась несколько секунд, и мне уже захотелось перезапустить просмотр, когда окошко, наконец, стабилизировалось, и я увидел себя сидящим на собственной кухне и мирно беседующим с Бореем Готлибом.

— Борей, дружище, — сказал я так, будто не одну сотню лет знал этого мерзавца. — Мне потребуется некоторое время, чтобы найти подтверждение твоим словам. Я был уверен, что Сашка Титов умер три года назад. Я скорбел и исправно носил тюльпаны на его могилку. Кстати, мы с тобой вместе это делали.

— Можешь мне не верить. — Готлиб брезгливо поморщился, будто я сказал какую-то несусветную непристойность, — Но попробуй хотя бы на этот раз воспользоваться своим мозгом. Принудительная смена тела и твое нынешнее положение втыканутого студента с ампутированной памятью ни о чем тебе не говорят?

— Ровным счетом ни о чем, — голос, неотличимый от моего, звучал легко и уверенно. — У меня всегда было много жестких оппонентов. Если бы ты знал, сколько врагов мегаколлективизма я помножил на ноль, ты бы не удивлялся моему положению. Многие бы хотели отделить мою шкуру от мяса с помощью зубочистки и медленно поджарить то, что осталось на спичках, однако сейчас речь не об этом. Ты обвиняешь нашего общего друга в узурпации власти. — Я увидел, как мои губы на мгновение сжались, будто я пытался удержать во рту рвущееся на свободу змеиное жало. — Ты говоришь, что он положил болт на волю Человечества, за счастье которого всю жизнь сражался, — слова произносились с некоторой задержкой, словно их по очереди заряжали в тугой магазин. — Я в это не верю.