Михаил Медведев - Контрольное вторжение

Первые признаки надвигающегося кошмара появились уже на двадцать четвертой минуте. Из зависшей в верхнем эшелоне машины выпал человек. Он распластался на капоте моей машины. Мне было прекрасно видно его бледное перекошенное страданием лицо.

Мужчина плакал. Кожа на его лице трескалась и дымилась. В глубине глаз светилось зловещее багровое зарево сжигаемого вирусом мозга. Отовсюду слышались крики. Один из водителей попробовал вырваться на свободу на своем антиграве. Его смелый бросок в просвет между эшелонами завершился встречей со вторым таким же умником. Отброшенные в разные стороны машины послужили затравкой цепной реакции. Спустя десять секунд в тоннеле образовалась гигантская груда искореженного и обильно политого кровью металла.

Я хладнокровно дождался, пока стихнет какофония смерти. Под последние стоны умирающих я опустил стекло на левой двери и выбрался на крышу своей колымаги.

Мертвецы были повсюду. На их искаженные лики падали мерцающие отблески аварийных сигналов. В замысловатой игре световых вспышек они, казалось, оживали и начинали неотрывно следить немигающими глазами за каждым моим движением. Интересно, как мои деяния будут отражены в файлах исторических учебников? Кем я буду? Спасителем нашего Человечества или палачом иного Человечества? Скорей всего, люди предпочтут забыть о том, что обязаны своим будущим именно этой чудовищной бойне, и запомнят меня как кровавого убийцу.

Я зашагал вперед, перепрыгивая с крыши на крышу.

Голову приходилось втягивать, потому что сверху вяло колыхались грязные днища антигравов второго эшелона. В очередной раз я превратился в палача. Но кто-то же должен брать на себя сей неблагодарный труд. Мне не повезло, что жребий опять пал именно на меня, но эту работу все равно нужно было сделать. Не мне, так кому-нибудь другому пришлось бы убить ту семейную пару в маленькой серебристой машине, или вон того мускулистого мужчину с дурацкими бантиками на лысине, или старика, который умер, склонив голову на руль грузовика. Я мотнул головой. Не о том думаю! Все мысли должны быть только о деле. Я приказал себе забыть про сомнения и вспомнить о долге. Война — это всегда грязь и смерть. А эту войну начали не мы. Вот о чем нужно помнить постоянно.

Тоннель кончился, но проезжую часть справа и слева ограничивали две отвесные и совершенно непреодолимые стены. «Какой остолоп строил эту трассу? — мысленно возмутился я. Должны же быть лестницы для экстренной эвакуации! Где они? Стоп! Вот одна. Она даже отмечена несколькими красными фонарями. Странно, что я ее сразу не заметил. Старею». Я рванулся вперед и споткнулся о чью-то лодыжку. Всегда нужно смотреть, куда ступаешь, особенно когда каждый мертвец норовит поставить тебе подножку. Сгруппировавшись, я довольно удачно упал в щель между машинами.

Немного поцарапался и испачкался. Ерунда! Только вот когда выбирался обратно на крышу, случайно встретился взглядом с мертвыми глазами ребенка. Я так и не понял, мальчик это был или девочка. Удивительно другое, детская кожа почему-то не пострадала от стигматизации, и мне на мгновение показалось, что ребенок все еще жив. Я уже поднимался по лестнице, а его глаза все еще смотрели на меня. И я тогда подумал, как было бы хорошо, если бы меня звали совсем не Петр Васнецов, а как-нибудь по-другому. Чтобы мной был не я, а кто-то совсем мне незнакомый. И чтобы самого меня не было бы. Совсем не было. Не было нигде и никогда.

Лестница привела меня в небольшой уютный скверик, главным украшением которого был бродяга в драном зеленом пальто. Он возлежал на газоне рядом с перевернутой урной. Проверять, жив ли он, мне не хотелось. Тем более что пах он так, будто умер неделю назад.

Других людей, ни мертвых, ни живых, поблизости не наблюдалось. То ли разбежались, то ли не попали в радиус поражения. В задумчивости я обошел клумбу, неторопливым шагом миновал тенистую аллею. Ее безлюдность рождала обманчивое ощущение мира и покоя, а шевелящиеся под подошвами тени листьев создавали иллюзию обыденной жизни. Я остановился рядом с виадуком, перекинутым через широкую магистраль. По ней все еще неслись машины. Средняя скорость потока, если прикинуть на глаз, около двухсот километров в час.

Следовательно, за полчаса они успеют унести заразу на сотню километров от этого места. Я повертел головой и восхищенно присвистнул. Вокруг раскинулась замечательная, очень сложная и очень многоуровневая транспортная развязка. О такой удаче можно было только мечтать. Я опустился на вымощенный булыжниками тротуар, прислонился спиной к каменному ограждению и закрыл глаза, стараясь не думать о том, что сейчас я по своей смертоносности вплотную приблизился к атомной бомбе, сброшенной в незапамятные времена американцами на Хиросиму. Когда-то, лет 350 назад, я осуждал их за это зверство. С тех пор я поумнел.

Приблизительно через полтора часа мерный гул тысяч двигателей сменился леденящим кровь скрежетом сминаемого автомобильного металла, скрипением царапаемых о дорожное покрытие днищ и звоном разбитых стекол. Движение остановилось. Я встал на ноги и осмотрелся. Некоторое время у меня была возможность наблюдать фигурки людей, бегущих в разные стороны.

Когда и они успокоились, я испытал безмерное удовлетворение от хорошо выполненной работы и одновременно глубочайшее отвращение к самому себе по той же самой причине. Подвергнув еще одному контрольному осмотру замершие в мертвенной неподвижности окрестности, я двинулся к странному пузырчатому зданию. Нечто похожее образуется, если дунуть через трубочку для коктейлей в стакан с густым кефиром, поэтому вначале я принял сооружение за оранжерею, но веселенькая вывеска с изображением дельфина и хвастливой вывеской на английском «Тера-Маркет-Минус-Терра» ясно указывала на торговую функцию строения. Мое внимание привлекла большая посадочная площадка, окаймляющая верхнюю часть скопища гигантских стеклянных пузырей. Я решил поискать там какой-нибудь аппарат, способный стабильно лететь на небольшой высоте. По местным дорогам благодаря мне уже никогда нельзя будет проехать.

Автоматические двери магазина безуспешно пытались закрыться. Им мешал труп толстого мужчины, живот которого колыхался, как пудинг, каждый раз, когда его пихали створки. Когда фотоэлемент системы управления засек мое приближение, двери облегченно замерли в открытом положении. Я вошел внутрь. В лицо мне ударил густой запах крови. Картина произошедшего здесь кошмара немедленно смоделировалась в моем мозгу и за долю секунды промелькнула перед внутренним взором. Обезумевшие от ужаса люди метались по магазину, не разбирая дороги, и собственными телами разбивали выпуклые зеркальные витрины высотой в три человеческих роста. Огромные осколки сыпались на несчастных, рассекая, уродуя и калеча еще живых покупателей. Кровь была повсюду. Мне пришлось идти прямо по лужам крови. Ею были заляпаны стены, обильно политы листья декоративных растений. Вода в фонтане стала темно-розовой. Кровь ручьем текла по лестнице, по которой мне пришлось подниматься. Целое озеро натекло из груды трупов в нижней части двух эскалаторов. Присмотревшись к телам, я остановился и вернулся назад. Кажется, в произошедшем здесь кровопролитии был виноват не только неудачно выбранный материал для витрин. В трупах обнаружилось множество больших дыр, оставленных крупнокалиберным ручным оружием. Порыскав глазами по холлу, я быстро нашел двух покойников в военной форме. Бойцы устроили позицию в секции нижнего женского белья и перебили немало своих соотечественников перед тем, как откинуть копыта. Возможно, это они и организовали ту панику, из-за которой я теперь вынужден вброд переправляться через реки крови.