Алексей Калугин - Мертвоград

Игорь поболтал водку в бутылке и обреченно вздохнул. Для того чтобы дотянуть с этим до утра, нужно быть Господом Богом. Это он может семью батонами хлеба и пятью тушками минтая батальон солдат накормить и по ходу дела обратить воду в алкоголь. Да уж, это фокус – что надо. Что странно, после такого кто-то еще спрашивает: а почему это народ так много пьет? Да потому что Господь так велел! Ныне он нас покинул, но дар свой, разлитый по тщательно закупоренной стеклянной таре, нам оставил. Наверное, хотел, чтобы мы все же хотя бы иногда о нем вспоминали. Ну, что ж, Игорь был не против. Он мысленно обратился к Богу со словами искренней благодарности, свернул с бутылки пробку, сунул горлышко в рот и разом все оприходовал.

Вот так! И более никаких сомнений! Спасибо тебе, о, Великий Хантер! За мудрость и благодать, что ты нам даровал!..

Стоп!

Игорь почувствовал, что в голове начинается легкий кавардак. Совсем легкий. Очень. Непонятно, откуда лезут мысли, которых там, в принципе, не должно быть. Это непорядок. Не сказать, что совсем уж плохо, но – непорядок. Плохо – это когда мысли о суициде появляются. И начинаешь всерьез рассматривать способы вышибить из себя дух не с точки зрения эффективности, а с позиции эстета. Вот это уже плохо. Крейза похуже той, когда муравьев повсюду видишь.

Игорь кинул пустую бутылку в кусты.

Старики рассказывают о странных временах, когда пустую бутылку можно было назад в ларек отнести и получить за это деньги. Сдуреть можно! Как народ прежде жил?.. А как мы сейчас живем?.. Э, лучше и не спрашивай!

Верша пошел за кофе и пропал.

И что теперь?..

Игорь посмотрел по сторонам.

Сознание наполнялось цветами и звуками, которых в оригинале не должно присутствовать. Это было не страшно. Это было почти привычно. Новые ощущения, новый ритм… Нужно только продолжать плыть по реке времени. Не делать вид, что ничего не происходит, а впитывать в себя все то новое, что хотело принять тело.

Игорь обошел машину и заглянул в заднюю дверь. У него вдруг появилась совсем крошечная надежда на то, что могло произойти чудо и рабочее отделение «неотложки» само собой очистилось от рвоты, крови, испражнений… В общем, от всей той дряни, что извергают из себя сырцы, как живые, так и мертвые. На редкость, надо сказать, нечистоплотные создания. Люрик, другой водитель, с которым Игорю порой доводилось работать, как-то подсунул ему книжку под названием «Очень Большой Секрет». Уверял, что книга перевернула, а может быть, вывернула – тут Игорь не мог ручаться за точность формулировки, – всю его жизнь. В чем конкретно выражалось благотворное влияние книги, понять было трудно – Люрик как работал, так и продолжал работать санитаром. Работа неплохая, кто бы спорил. Но это ведь не значит, что, заполучив ее, уже и мечтать не о чем. Книга была напечатана на хорошей, плотной, белой бумаге. Буквы были большие, как в букваре. А слова простые, будто для дебилов. Суть же вся примитивная сводилась к тому, что для того, чтобы добиться чего бы то ни было, нужно только очень этого захотеть. Так сильно, чтобы даже мысли о чем-то другом на раз обращались в дым. И тогда счастье само влетит к тебе в окошко. Причем в самом что ни на есть материализованном виде. Сейчас Игорь очень, очень, ну, просто до зуда в ладонях хотел, чтобы машина оказалось чистой. Но – не случилось. Кузов машины оставался таким же загаженным, как и в тот момент, когда он поставил возле нее ведра с горячей водой. Которая, кстати, уже остыла.

А Верши все не было.

Ладно, подумал Игорь, быть может, он плохо желал? Или не очень конкретно сформулировал свой мысленный посыл?.. Игорь еще раз заглянул в машину и представил ее чистой. Вполне отчетливо представил. Но чуда снова не произошло. Быть может, чудо должно было свершиться не само по себе, а чьими-то руками? Ну, например, придет Верша и сам вымоет машину. Пример, конечно, не очень убедительный, но все же… Хорошо, не стал отчаиваться Игорь, дадим провидению еще один шанс. Сейчас он пойдет и посмотрит, что происходит в приемном отделении, и задаст пару вопросов медику, работающему с сырцами, которых они нынче привезли, – Игорь вдруг сообразил, что забыл прояснить один очень важный для себя момент. Вернее, он только сейчас, обретя некоторое просветление в мозгу, понял, насколько этот момент важен. Для него. Хотя и не мог точно сформулировать вопрос, который должен задать… В общем, к тому моменту, как он вернется, машина должна оказаться чистой. Вот так! Провидение имеет последний шанс доказать, что оно еще на что-то способно. Хотя бы на то, чтобы просто вымыть санитарную машину. И это – при наличии огромного, просто-таки чрезвычайного желания со стороны самого санитара. Чего уж проще, для высшей-то силищи!

Игорь просунул ладонь в щель меж стеклянных дверей и отвел одну створку в сторону. Запахнув форменную куртку, как будто ему было холодно, он засунул руки в карманы, втянул голову в плечи и вошел в небольшую прихожую.

Короткий коридор, ползущий мимо подсобных помещений.

Двери, двери, запертые двери, чуть приоткрытые двери, двери с номерами, двери с табличками, двери с ободранной краской…

Двери чем-то перепачканные, двери, которые давно уже никто не открывал, двери, за которыми ничего нет…

В приемной, как ни странно, наблюдалось некоторое затишье. По сравнению с тем, что творилось здесь полчаса назад.

Женщина, в общем, еще молодая, хотя и не кажущаяся таковой, в синей кофте ручной вязки, сидела на пластиковом стуле возле стены и, обхватив руками ужасающе раздутый живот, орала благим матом. Осмысленных слов в ее крике почти не присутствовало, зато раздирающей душу боли и страдания – сколько угодно. Полнейшее равнодушие к ней медицинского персонала могло вызвать оторопь у того, кто был не в курсе, что эта особа появлялась здесь через день, а то и чаще. Поскольку жила неподалеку. И страдала болезненным пристрастием ко всяческой мусорной кухне. Один из врачей как-то раз продемонстрировал Игорю, как она впадает в транс при одном только виде красной, плотски округлой, похожей на торчащие кверху сиськи буквы «М». Ей требовалась помощь психолога. А в этом госпитале ей могли разве что только желудок промыть. Так она ж не позволяла этого сделать!

Eat fast – die young!

В центре приемной усатый мужчина лет сорока орал, что его жена умирает, а ни одна падла не желает даже взглянуть не нее. Жена, сидевшая рядом на стуле, умоляюще глядела на мужа, тянула за рукав и пыталась усадить рядом. Умирать она, судя по всему, не собиралась. И это явно шло вразрез с желанием ее благоверного.

– Что с ней? – спросил Игорь у пробегавшей мимо санитарки, маленькой и белобрысой, как Дюймовочка.

Он ее никогда прежде не видел. Должно быть, практикантка.