Алексей Калугин - Мертвоград

Особое отделение было похоже на скотобойню, в которой давно не делали уборку. И тишина стояла мертвая. Только откуда-то издалека периодически доносились звуки, как будто густые, тяжелые капли медленно, одна за одной, шлепались в лужицу такой же густой, неторопливо растекающейся по кафелю лужицы. Мед или густой кисель.

В первых двух комнатах живых не было. А от мертвых мало что осталось. Казалось, кто-то вконец обезумевший, да к тому же еще и наделенный чудовищной силой, рвал и уродовал попавшие к нему в руки тела до тех пор, пока они не превращались в нечто совершенно неузнаваемое.

В лабораторной комнате среди жуткого разгрома, на единственном уцелевшем письменном столе, сидел голый человек. Как и все вокруг, тело его было забрызгано кровью. Руки измазаны кровью по локоть. Как будто перчатки надеты. Прикусив высунутый язык и склонив голову к плечу, человек водил пальцем по столу перед собой. Словно что-то писал. Конечно, это мог быть и не человек вовсе, а еще один монстр, однако прикончить его удалось одним выстрелом.

Войдя в комнату, чтобы сделать контрольный выстрел, номер четвертый посмотрел на стол, где сидел чудило. Среди кровавых разводов явственно читалось матерное слово. Номер четвертый слышал, что даже превратившиеся в монстров сырцы сохраняют способность мыслить. Только мыслят они уже не как люди, а по-своему, по-монстрячьи. Что это означает, номер четвертый не знал. Но вполне справедливо полагал, что матерное слово мог даже гаст написать. А почему нет?

Человек, которому принадлежали ноги, высовывающиеся в коридор, действительно был мертв. Причем мертв основательно. Мертвее не бывает. У него не было верхней части тела. Ноги были. А все, что выше пояса, отсутствовало. Как будто акула откусила. Большая. Белая. Вынырнула из океана бредовых видений, оттяпала половину тела и снова на дно ушла. Такое порой случается. Нечасто, но бывает. И не исключено, что это был вовсе не галлюциногенный кошмар, а всего лишь сон Алого Короля. Ему что только не привидится порой.

Две операционные располагались напротив друг друга. В обоих – поблескивающие металлом хирургические столы. И куча всяких причудливых инструментов – режущих, колющих, пилящих, щипающих, отрывающих, выворачивающих, сдирающих. Мечта для маньяков-извращенцев. Парочка которых, судя по всему, здесь на славу порезвилась. Пара, потому что одному с такой работой было не управиться. На каждом хирургическом столе – груда дымящихся внутренностей. Будто вываленных из какого-то гигантского контейнера. А по полу разбросаны отрубленные конечности и просто куски мяса. Не позавидуешь патологоанатому, которому придется составлять из этих останков то, что они первоначально собой представляли. Бедолаге придется помучиться. Здесь и опыт не поможет. Разве что только интуиция.

Из дальней комнаты выбежала женщина в очках. В глазах – отретушированный безумием ужас. Полы расстегнутого белого халата разлетелись в стороны, словно нелепые крылья. Можно было подумать, она собралась взлететь. Но для этого ей нужно было прыгнуть с обрыва. Как ни странно, на ней почти не было крови. Лишь отпечаток окровавленной пятерни на левой груди. Как будто она только что зашла в эту кровавую баню. И кто-то сразу ухватил ее за грудь. Чем, понятное дело, страшно напугал.

Следом за женщиной в дверном проеме возник полностью трансформировавшийся гаст. О, это был урод так урод! Всем уродам урод! Внешне он малость напоминал человека. И даже вполне уверенно стоял на задних конечностях. Наверное, если бы его приодеть как следует, так и вовсе бы от человека было не отличить. Однако гаст решил явить себя патрульным в голом виде. Откровенно демонстрируя все свои анатомические отличия. Прежде всего это были суставы. Крупные суставы на руках и ногах, вывернутые совершенно немыслимым образом. Нормальный человек испытывал бы чудовищные мучения, если бы ему какое-то время пришлось держать конечности в таком положении. А гасту это, похоже, не доставляло ни малейшего неудобства. Скорее всего, глядя на целящихся в него патрульных, гаст их принимал за уродов. Кожа у монстра была сухая, чуть коричневатая, как у мумии. Как старый, крошащийся под пальцами пергамент. Кости выпирали из-под кожи так, что казалось странным, почему она не лопается под их внутренним напором. Хотя вроде бы должна дать трещину и поползти. Лицо гаста сохраняло человеческие черты. Но глаза у него был слишком большие и круглые. Надбровные дуги – сглажены. Нос маленький с дико задранным кверху кончиком, так что все сопли наружу. И нижняя челюсть очень массивная, выступающая вперед. Весьма характерная черта для тех, кто имел обыкновение кусаться. Волос на голове у гаста почти не было. Несколько серых, реденьких прядок, аккуратно зачесанных назад, блестели так, будто их смазали вазелином. Собственно, так оно и было. Найдя вазелин, гаст первым делом привел в порядок прическу. Да, и еще – у него не было гениталий. То есть вообще никаких. Абсолютно. И даже волосы на лобке не росли. Так что определить его половую принадлежность можно было, лишь воспользовавшись местоимением «оно». Как оно справляло нужду?.. Слушайте, а вам это интересно?

В общем, расклад такой: шестеро хладнокровных, вооруженных до зубов патрульных, одна обезумевшая от страха дамочка и бесполый гаст с вполне конкретными и откровенно недобрыми намерениями. Патрульные открывают организованную стрельбу и довольно быстро укладывают гаста на кафельный пол. Укладывают основательно, так что он даже не делает попыток подняться. Дамочка, вне себя от счастья, бросается к храбрым спасителям, готовая всех их сразу заключить в объятия. И тоже получает причитающуюся ей порцию свинца. Руки ее плавно, как в замедленном кино, взлетают вверх и так же дивно начинают опадать. Она еще смотрит на патрульных – с недоумением и отчасти с осуждением. Но это ненадолго. Ребята свое дело знают. Вскоре взгляд ее тускнеет, а затем и вовсе гаснет. И она опускается на пол бесформенной грудой. Рядом с гастом. Который, между прочим, только притворяется мертвым. Он рассчитывает отлежаться, прикидываясь трупом, до тех пор, пока патрульные не уйдут. А после продолжить свои гнусные злодеяния. Но этот номер у него не пройдет. Как уже говорилось, ребята свое дело знают. Прежде чем уйти, они кидают туда, где лежит мертвая женщина и притаившийся мертвым гаст, пару гранат.

Вот это называется зачистка.

В отделении оставались еще два непроверенных помещения. Дверь в каждое гостеприимно распахнута. И спрыснута свежей кровушкой. Ну, без этого здесь, судя по всему, было никак. После того как в операционной отгремели взрывы, в одной из комнат что-то с грохотом упало. Из другой послышалось недовольное ворчание. Вряд ли человек стал бы подобным образом выражать свои эмоции. Если он, конечно, находится в здравом уме и трезвой памяти.