Алексей Калугин - Мертвоград

– Шо там? – выглянула из окошка ларька заспанная, усатая физиономия.

– Гаст, – ответил тот, кто пришел вместе с гастом.

– А…

Он услышал, как щелкнули курки. Должно быть, обрез охотничьей двустволки. Самое популярное оружие у торговцев в маленьких ночных магазинчиках и ларьках.

– А ты чего? – снова глянула на него усатая физиономия.

– Воды хотел купить.

– Ну, так давай, покупай. А то я окошко-то ща закрою.

– Холодная есть?

– С газом или без?

– С газом.

– Держи.

Он сунул в окошко деньги и забрал холодную пластиковую бутылку.

На окошко упала заслонка с надписью: «Техничный перерыв на 15 минут».

Ну, то, что перерыв техничный, бог с ним. Но почему именно пятнадцать минут? Можно подумать, усатый точно знает, что гаст за пятнадцать минут сожрет всех, кто остался снаружи, и уберется восвояси. Или у него здесь гасты каждый день людей валят?

Он свернул крышку с бутылки и сделал глоток холодной, пузырящейся воды. Медленно, не торопясь, наслаждаясь. За первым глотком – еще один. Чуть больше. В горле и во рту удивительно приятное ощущение – словно костер погас. Даже тошнота почти прошла И в голове как будто прояснилось. Не сказать, что совсем, но все же стало заметно лучше, чем было.

И тут он с отчаянной ясностью понял: тварь-то была настоящей!

Ну, надо же, жесть твою!

Тем временем гаст, хлопая вьетнамками, догнал убегавших от него ребят. Тот, что в голубой майке, сам упал, запутавшись в широких штанах. А может быть, споткнулся обо что. Он все время оглядывался. А надо было под ноги смотреть. Гаст схватил его за руку и за ногу, с размаху бросил на стену дома и даже не остановился, чтобы взглянуть, как он там. Вот так. Он в себе не сомневался. В два прыжка нагнав второго парня, гаст схватил его за плечо и рывком развернул к себе лицом. Лица на парне не было. То, что прежде называлось лицом, превратилось в бесформенную, оплывающую восковую маску.

– Пожалуйста… Пожалуйста… – бессмысленно лепетали дрожащие губы.

Гаст, может быть, и услышал бы его, и кто знает, может быть, и внял мольбам. В конце концов, он ведь уже убил троих и его жажда смерти должна быть удовлетворена. Хотя бы отчасти. Но из-за надсадно гавкающего плеера гаст не разобрал ни слова. Он положил ладонь парню на лицо и сжал его так, что из-под пальцев выступила кровь. Парень захрипел, задергал раскинутыми в стороны руками. Гаст разжал пальцы, и бездыханное тело упало на асфальт. Монстр наклонился, сорвал с шеи парня плеер и от души шарахнул его о землю. Расколовшись на несколько частей, плеер все еще продолжал издавать заунывные, воющие звуки. И тогда гаст принялся прыгать, давя резиновыми подошвами вьетнамок разлетевшиеся по сторонам детальки. До тех пор, пока не наступила тишина.

Заслонка «Техничный перерыв» чуть приподнялась.

– Ну, как? Ушел?

– Нет еще.

– А, ну ладно.

Заслонка со стуком упала.

Гаст взял убитого за ногу и потащил его назад, откуда он убежал, когда был жив. По пути он и второго подхватил. Он шел не спеша, будто человек, возвращающийся с работы домой. Уставший, но довольный тем, что он сделал свое дело: рабочий день закончился, и теперь, придя домой, можно будет сесть на кухне перед телевизором, с полной тарелкой политых сметаной пельменей.

Ему это казалось, или на ходу гаст действительно насвистывал Light My Fire?

Дожидаясь возвращения гаста, он еще глотнул водички и подумал, что поступает крайне неразумно. Вообще-то нужно было уже давно свалить. Пока тварь гонялась за ребятами. То, что они так мило поболтали в кустах, может вовсе ничего и не значить для гаста. Вот сейчас придет и свернет ему шею. Или горло перекусит. Интересно, что лучше? В смысле, безболезненнее? Или, когда умираешь, все уже едино?

Он еще выпил воды и завернул крышку. На всякий случай, чтобы вода не пролилась.

Гаст кинул тела, что притащил с собой, возле парня, обернувшегося морской звездой, и посмотрел на последнего, в ярко-оранжевой майке, лежавшего чуть в стороне.

– Хочешь? – Он протянул гасту бутылку с водой.

Тот отрицательно мотнул головой. И спросил:

– Ну, что, видел?

– Ага, – кивнул он.

Гаст смотрел на него так, будто ждал, что он еще что-то скажет. А что он мог сказать? Что ему очень понравилось? Что он никогда прежде не видел ничего подобного? В смысле, никогда прежде у него на глазах не убивали четверых человек разом. Да что там четверых – ни одного! И, что удивительно, он чувствовал себя при этом совершенно спокойно. Ни дрожи в коленках, ни страха, ни нервного возбуждения. Вообще – ничего. Как будто это был театр. Эксклюзивное хоррор-шоу со спецэффектами, устроенное специально для него. А, спрашивается, на фига?

– Это ты меня спрашиваешь?

– Нет. – Он качнул головой и отвел взгляд в сторону.

– А мне показалось…

– Нет!

Воцарилась неловкая пауза. Человек и гаст стояли друг против друга и не знали, что сказать. А может быть, им и в самом деле не о чем было говорить. Гасту и человеку.

Гаст кинул взгляд на раскинувшего руки-ноги в стороны широкомордого.

А он вдруг снова почувствовал тошноту и, чтобы задавить приступ, припал к бутылке с водой.

– Это отребье. Хлам. Генетический мусор.

– А ты, выходит, санитар. – Он сказал это без усмешки, не допуская вопросительных интонаций.

Он констатировал факт.

– Может, и так. – Гаст запрокинул голову и поскреб когтями жилистую шею. – А может… Не знаю. Я делаю то, что считаю нужным. Что подсказывает мне моя природная сущность.

– Инстинкт?

– Нет. Что-то, что сидит еще глубже. – Гаст постучал когтями себя по груди. – Мне-то самому нет до этого никакого дела. Ну, отобрали бы эти уроды у тебя деньги. Ну, морду бы набили. Может, и убили бы, если б под настроение пошло. Так мне-то, спрашивается, что за дело? Я же не супергерой, очищающий город от погани всякой.

– Ну, вид у тебя вполне подобающий.

На этот раз ему не удалось скрыть улыбку. Впрочем, улыбка получилась вполне добрая. И гаст это понял.

– Ах-ах-ах, как смешно, – дурашливо покачал гаст головой. – А я вот каждый раз сам себя спрашиваю: ну на фига мне это надо?

– А с другими гастами ты общаешься? Или с гуллами?

– Нет. Я ведь гастом становлюсь, только когда пора на охоту выходить. А так – обычный человек. Ну, в смысле, такой же, как и все. То есть окружающие видят во мне обычного человека. Да и в голову дурные мысли не лезут. Наверное, с другими то же самое происходит.

– Это случается ночью?

– Как правило. Но бывает, что и средь бела дня накатит.

– Накатит? То есть это происходит помимо твоего желания?

– Да какое уж там желание? – криво усмехнулся гаст. – Порой скрутит так, что аж не могу.

– А как это?.. Ну, в смысле, что ты при этом чувствуешь?

– У тебя вот приступы тошноты бывают? Не той тошноты, что случается, когда пирожных с кремом объешься, а той, что от жизни, сама по себе?