Алексей Калугин - Мертвоград

– Во что?

– В трансгенные овощи.

– А-а-а, – многозначительно протянула девчонка.

Как будто и правда поняла, в чем тут дело.

– Интересная игра?

– Тупая.

– А-а-а, – почти так же многозначительно, как и в первый раз. – А давай тоже сыграем!

Могвай удивленно посмотрел на девчонку. К ее волосам и лицу клеились разноцветные, яркие пятна скользящих по стенам, потолку и полу отсветов.

– Ты это серьезно?

Чтобы услышать друг друга, им приходилось почти кричать – музыка была настолько громкой, что впитывалась уже не ушами – уши ничего не слышали, – а всей кожей, каждой ее порой, каждой волосяной луковкой.

– Конечно! Там ведь нужно целоваться?

Могвай посмотрел на парней, вновь топивших в тазу одного из своего круга.

– По-моему, нет.

– А по-моему, нужно.

Девчонка обеими руками обхватила Могвая за шею, встала на цыпочки и поцелуем прилипла к его губам. Поцелуй был сахарный – видимо, совсем недавно девчонка пила или ела что-то сладкое, – и долгий. Могвай, в принципе, был не против. Вернее, в данной ситуации он предпочитал не придерживаться вообще никаких принципов. Каждому известно, что бывают моменты, когда принципы только мешают жить и получать удовольствие от жизни.

Шустрый язычок девчонки скользнул сначала по губам Могвая. Затем забрался к нему в рот. Тронул зубы…

Нет.

– Нет!

– Что не так?

Могвай выплюнул на ладонь фиолетовую таблетку.

Дурацкий смайлик хмылился, подмигивая ему. Ну-ка съешь меня, дружок!

– На фиг!

– Что значит, на фиг? – обиделась девица. – Я что, отравить тебя пыталась? Это даже не экстази, а энергетик. Так, чтобы расшевелился малость.

Расшевелиться, оно, конечно, неплохо было бы. Да вот только Могвай обычно не глотал что попало. Особенно – таблетки неизвестного происхождения. Пренебрегая сим правилом, можно напороться на неприятности. А он и без того почти не помнил, как день провел. Только гаст в памяти отпечатался. И резня, что устроила тварь возле магазина. Странно, почему он его не тронул?.. Нужно было попытаться вспомнить, что говорил гаст. Попытаться…

…давящие на кожу децибелы, мелькание разноцветных пятен в темноте, бессвязные обрывки фраз, вылетающие из общего фонового грохота…

…ухмыляющаяся девчонка с ямочками на щеках…

…скалящийся смайлик на таблетке…

Какое здесь, к дребеням, вспомнить!

Здесь имя-то свое и то забудешь!

Да и напрягаться, честно говоря, не было ни малейшего желания.

Хотелось все забыть и упасть в привычную сладкую истому.

Когда мысли плывут, взгляды скользят, а движения становятся плавными и слегка неуверенными.

И это – хорошо.

Как будто наступил шестой день творения. Когда творить уже больше нечего.

– Скажи, ты веришь в Бога? – спросил Могвай.

Девчонка презрительно скривилась и нос наморщила.

– Дурак совсем?

Могвай улыбнулся – ему понравился ответ, – и кинул таблетку в рот.

– Где ты взяла таблетку?

– Там, – кивнула девчушка в сторону распахнутых дверей самой большой комнаты. – Кто-то целую вазу насыпал.

Могвай почувствовал, как его качнуло из стороны в сторону. При этом он твердо стоял на ногах. Упругая волна будто прошла сквозь его тело и рассыпалась холодными, колючими иголками в кончиках пальцев. На действие энергетика это было не похоже. Да и не цепляет энергетик так скоро.

– А кто тебе сказал, что это энергетик?

– Бегемот.

– Бегемот, значит…

Выяснять, кто такой Бегемот и откуда он знает, что насыпано в пресловутой вазочке, по всей видимости, не имело смысла.

Грохочущая музыка стала уходить куда-то в сторону. Создавалось впечатление, будто между источником звука и слушателем возникла стена, которая быстро становилась все толще. Вскоре фоновый шум сделался едва различимым, зато теперь сквозь него отчетливо прорезалась другая музыка. Та самая, которую Могвай хотел сейчас слышать. А может быть, он сам ее сочинил.

– Ты сама пробовала? – Как ни странно, себя Могвай слышал очень ясно.

– Три штуки съела. – И голос девушки тоже звучал отчетливо.

– Ну и как?

– Брюлово.

Именно так – брюлово.

Ей было брюлово.

Ему было брюлово.

Им обоим было брюлово.

Именно так.

Потому что только они двое реальны во всем этом бедламе. Все остальное – люди, их голоса, музыка, пятна света, дым ароматных палочек, похожий на распустившиеся локоны упавшей в воду так и не научившейся плавать Офелии, – было лишь фоном для их встречи.

– Чем займемся?

Голос девушки звучал словно из пустоты. Или – со дна пропасти.

– Ты хотела поиграть в трансгенные овощи.

Могвай медленно – быстрее у него никак не получалось, – повернул голову и посмотрел на ребят, сидевших вокруг тазика с плавающими в нем свечами. Компания была на месте. Только они почему-то еле двигались. Как в замедленном кино. И лица их были покрыты странными, уродливыми наростами. Как будто они и правда начали превращаться в овощи. Могвай задумался. Он никак не мог для себя решить, смешно это или страшно. А если страшно, то почему он с интересом смотрит на этих уродов, а не бежит прочь отсюда? А если он вдруг соберется бежать, то в какую сторону? Он забыл, где находится дверь. А если он побежит, не погонятся ли за ним эти люди-овощи? А если погонятся, то смогут ли догнать? А если догонят, то что они тогда с ним сделают? А если они ничего не собирались с ним делать, так, может, и бежать не стоило?

– Уже не хочу.

Что ж, правильное решение. У Могвая тоже не было ни малейшего желания заниматься ерундой. Мир ждал от него более значимых, может быть даже великих дел.

– Лучше держаться подальше от людей-овощей. И от того, что они затевают.

– А что они затевают?

– Я же сказал, лучше этого не знать.

– А ты знаешь?

– Конечно.

– Откуда?

Могвай было задумался. Но ответ пришел сам собой.

– Я знаю их язык.

– И что же они затевают?

– Это секрет.

– Ну, так скажи мне. – Девчонка повисла у Могвая на шее и слегка куснула его за мочку уха. – По секрету.

– Тогда мне придется тебя убить, – зловеще прошептал в ответ Могвай.

– О! – слегка отстранилась от него девушка. – И ты сможешь это сделать?

– Легко.

Что удивительно, в этот момент он и сам был уверен в том, что говорил. Он верил в заговор людей-овощей, в то, что ему об этом заговоре известно нечто такое, чего не знает больше никто и что он должен всеми доступными, пусть даже противозаконными, способами оберегать эту тайну.

Всеми!

– Ну, тогда лучше не говори.

Краем глаза Могвай приметил проходившую мимо девушку. Быть может, это была сама Берта. Или кто-то другой, но очень на нее похожий. Суть не в этом. А в том, что в руках у нее была большая декоративная корзина, до краев и выше наполненная разнообразными фруктами. Не корзина, а готовый натюрморт. Не хватает разве что только фазана со свернутой шеей. Или – зайца выпотрошенного. Да нет, и так все было хорошо. А девушка – Берта, или очень на нее похожая, – не шла, а медленно-медленно перемещалась в выбранном направлении. Как будто плыла сквозь встречный поток густого, упругого воздуха. Только волосы у нее при этом почему-то не развевались. Впрочем, Могвай уже начал привыкать к подобной манере перемещения всех, кто находился рядом с ним. За исключением угостившей его улыбающейся таблеткой блондинки. Он протянул руку и взял из корзины, что несла Берта, а может, и не Берта, большой, просто-таки огромный оранжевый грейпфрут. Берта или не Берта медленно, очень медленно повернула голову в его сторону и начала что-то говорить. Но делала она это так неимоверно медленно, так страшно растягивая слова, что они превращались в басовый гул, похожий на бульканье болотных газов, вырывающихся из-под толстого слоя густой грязи. Тут уж, даже если очень постараться, все равно не разберешь, что она говорит. Поэтому Могвай даже и слушать не стал.