Владимир Брайт - Вечность в объятиях смерти

Когда собеседники начинают оскорблять друг друга, ни о каком разговоре, тем более — откровенном, речь уже не идет.

Хамство и легкая, ни к чему не обязывающая беседа — разные вещи. Без каких-либо объяснений

В. Вилли протянул руку к отвратительной твари и, взяв ее за хвост, со всей силы ударил о ближайшее дерево.

То, что выглядело как причудливая картинка визуального ряда, на самом деле было удалением чужеродной программы из системы.

Раздался сухой треск, после чего могучая сосна рухнула на землю, подмяв стоявший неподалеку молодняк. Интерактивная среда была запрограммирована таким образом, чтобы адекватно реагировать на любые изменения обстановки.

— Это невежливо. — Вместо того чтобы навсегда исчезнуть из мнимой реальности, гиена спокойно сидела напротив. — Ты ведешь себя как вздорный ребенок.

В качестве наглядного подтверждения слов, а может, задавшись целью разозлить человека, она наступила лапой на голову мертвого зайца и оторвала заднюю лапу.

Несмотря на странное поведение хищника, В. Вилли до сих пор чувствовал себя хозяином положения: он даже на треть не использовал потенциал системы безопасности.

К тому же мерзкая тварь, пожирающая добычу, была откровенным перебором. Детской шалостью. Незамысловатой страшилкой. Серьезные люди предпочитают словам действия. Залети к нему в гости незваная бабочка, это могло испугать. Атак…

— До сих пор уверен в себе? — окровавленная морда оскалилась в отвратительной усмешке.

— Безусловно.

— Не боишься, что я тебя съем?

— А надо?

Прежде чем ответить, гиена оторвала еще одну лапу у мертвого зайца.

— По-хорошему, пора начинать.

— А по-плохому?

В. Вилли не мог настроиться на серьезный лад. Так ведет себя профессионал с новичком. Или тот, кто стопроцентно уверен в собственных силах.

— По-плохому — значит по-глупому. Я брошу добычу, переключившись на твои ноги.

— Вот так? — Хозяин искренне рассмеялся. — Компьютерный вирус обещает сожрать человека? Это что-то новое.

— Сожрать — значит убить. Об этом речь не идет. Ты мне нужен живым.

— Спасибо, утешил.

— Не за что. Кстати, насчет новизны. Для большинства обывателей ситуация необычная, — легко согласилась гиена, — а для тех, кто способен думать…

— Или считает, что он гений, хотя на самом деле безумец.

— Грань между сумасшествием и гениальностью настолько тонка, что…

В. Вилли не интересовали псевдофилософские потуги малолетнего хакера. Беседа продолжается до тех пор, пока интересна обоим участникам. Как только разговор исчерпал себя или наскучил, его лучше прекратить.

— …ты мне надоел.

— Завершение сеанса.

Голосовая команда должна была стереть визуальный ряд вместе с незваным гостем, но не сделала этого. Значит, хакер преодолел не только внешнюю защиту, но и взломал один из трех внутренних барьеров.

— …тонка, что зачастую невозможно понять, кто ты на самом деле: нормальный человек или свихнувшийся идиот, — как ни в чем не бывало продолжил незваный гость. — Сейчас ты ведешь себя глупо.

Поводов для паники пока не было, но от былой расслабленности и благодушия не осталось и следа. Незнакомец оказался намного опасней, чем казался сначала. Теперь уже ни о каком малолетнем шалуне речи не шло.

— Сектор триста пятнадцать.

— Слишком поздно. Раковая опухоль пустила глубокие корни. Отныне ты не хозяин, а жалкий статист. А точнее, никто.

— Это…

— Невозможно?

— Да. — Теперь В. Вилли был потрясен.

Непонятно, как хакер вплотную подобрался к сердцу системы. Сделав это настолько виртуозно, что ни один из модулей оповещения не сработал.

— Еще как возможно, — плотоядно оскалилась гиена. — Главное — правильно определить цели, грамотно расставить приоритеты и, разумеется, очень сильно захотеть. В любом, даже самом пустяковом, деле желание — главная составляющая успеха. Прямо сейчас я докажу это.

— Интересно, каким образом? — В. Вилли наконец удалось взять себя в руки.

У него все еще оставался последний козырь. Главная карта, побить которую не под силу даже самому изощренному взломщику.

— Сожру твои ноги.

— Думаешь, у тебя получится?

— Конечно! — хрипло рассмеялась гиена.

— Да?!

— Неужели сомневаешься?

— Еще как.

— Что ж. Тогда не будем откладывать дело в долгий ящик.

— Согласен.

— Сделаем это прямо сейчас.

— Жду с нетерпением.

Идя навстречу пожеланию хозяина, ухмыляющаяся гиена шагнула навстречу жертве и…

Как ни странно, у нее получилось.

Несмотря на то что приступ гнева прошел, я с трудом удержался от того, чтобы, наплевав на доводы разума и не сходя с места, вырезать сердце урода. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем я окончательно успокоился. После чего счел за лучшее сменить тему.

— Ты ведь уже вызвал помощь, не так ли? — Терпеливый палач склонился над жертвой. — Можешь не отвечать. Я в курсе, что кроме «внутренней связи» с напарником твой имплантат настроен на межклановый канал. За деньги можно напихать в себя много высококлассного дерьма. Только мозги от этого умнее не станут. Впрочем, к чему объяснения? Это ведь так, частности, не имеющие отношения к делу.

— Хочешь спросить, к какому делу? И не решаешься? Страшно? Понимаю. Неизвестность пугает больше всего. Не волнуйся, сейчас объясню. Город большой. Дороги перегружены. Пробки — везде. На мотоциклах заторы преодолевать легче. Но даже при таком раскладе в самом лучшем случае друзья приедут не раньше чем через пятнадцать-двадцать минут. Улавливаешь, к чему я клоню? Нет? Сейчас объясню.

Чтобы не сидеть на корточках в неудобной позе, я устроился на шаткой трехногой табуретке — раздолбанной мебели, доставшейся в наследство от прежних жильцов.

— Аптечка парализовала твое тело, накачав его федомолом, активизировавшим медиаторы свертывания крови. Поврежденные сосуды закупорились. Хорошая новость. Ты не умрешь от необратимой потери крови. Плохая… — Я снял аптечку с обезглавленного трупа (она могла пригодиться Карусели). — Твои приятели вряд ли будут возиться с бесполезным калекой, чьи конечности изрубили в фарш.

В качестве наглядного подтверждения этих слов несколько быстрых взмахов ножа превратили отрубленные ступни и руки в неприятное месиво.

— Теперь, когда пришивать уже нечего, — продолжал я прерывающимся от ненависти голосом, — останется только одно — разобрать тебя на запчасти, вытащив дорогостоящие имплантаты. Представляешь, как весело! Приходят старые приятели, видят облажавшегося соратника и, вместо того чтобы проникнуться сочувствием, отвезя боевого товарища к доброму доктору, режут его, как свинью. Грузят тело в багажник. Отвозят в разделочный цех, чтобы добро не пропало. Ты сейчас, как пчелиная матка, сам по себе не представляешь интереса. Главная ценность внутри тебя.