Вячеслав Шалыгин - Бой с Тенью

— Без сопровождения тебя не выпустят даже на свежий воздух, а не то что за территорию. Кругом охрана и эти, как их, «эвенки»…

— «Тунгусы».

— Вот-вот, «тунгусы».

— Что же делать?

— Думать, Феликс. Просто сесть и хорошенько подумать, чем нам все это может грозить.

— Большими потерями, тут и думать не о чем.

— Возможно, эти потери будут оправданы. Чтобы не лишиться всего, иногда приходится жертвовать какой-то частью. Иногда очень большой частью. Конечно, в пределах разумного.

— Сто пятьдесят семь ворот! — возмущенно воскликнул Сошников. — Шестая часть всей стратегической системы Коро! Матронарм, разве это разумные потери?

— Я отвечу тебе позже. Когда все хорошенько обдумаю. Завтра.

— Завтра мы недосчитаемся ста трех ворот, — напомнил Феликс.

— Этого уже не предотвратить. Нам следует думать об оставшихся переходах и келлах. Об их жизни и дальнейшей судьбе.

— Простите за резкость, Кирилл Мефодьевич, но вы всего лишь матронарм. Вам не положено думать обо всех закрепившихся на Земле келлах. Сорок семь входящих в ваш арм ворот будут уничтожены или захвачены землянами не позже завтрашнего вечера. Вот о чем вы должны беспокоиться. А в целом на действия людей пусть реагирует матрогон и его персонал. Они, кстати, и так уже играют почти в открытую — на разгром сто пятьдесят седьмого перехода они заявили протест правительству. Вы не знали?

— Знал. Они взяли за основу ноты мой рапорт.

— Тогда о чем же вы думаете? Хотите сами занять пост матрогона? Но в стране, после завтрашнего разгрома, вместо полутора сотен останется максимум два-три перехода и вместо семи — меньше одного арма воинов. Такие я предвижу потери в живой силе. Должность без власти… Зачем вам она?

— А в целом на Земле останется еще пять сумармов живой силы и почти тысяча ворот, кроме того, на Диши готовятся к отправке армы резерва и гражданские переселенцы. Тот, кто обеспечит им здесь нормальную жизнь, станет правителем. Почему не я?

— Не понимаю, почему для того, чтобы стать когда-нибудь правителем, сейчас обязательно нужно жертвовать жизнями тысяч солдат?

— Потому что, если люди нас не «победят», охота Соловьева продолжится, и в конце концов он сорвет нам все переселение. Местная система Коро замкнута и содержит только сто пятьдесят семь ворот. Отдав сапиенсам эту часть, мы сохраним целое, то есть все остальные переходы…

— С вашего разрешения я все же попробую остановить военных, — самоуверенно заявил Сошников. — Через своих соратников из Федеральной безопасности.

— Пробуй, — в очередной раз вздохнув, согласился Кирилл Мефодьевич. — Хоть совесть немного успокоишь…

Андрей сидел, меланхолично помешивая остывающий кофе и не принимая в развернувшейся дискуссии никакого участия. Спорили с пеной у рта Безносов и Сноровский. Отстаивая свою позицию, Иван Павлович периодически вскакивал и совершал пару рейдов от кресла к двери и обратно, а полковник то и дело хлопал ладонью по столу. Соловьев невольно подсчитал количество хлопков и пробежек и пришел к выводу, что до проломленной столешницы осталось уже немного, а вот паркет протрется еще не скоро.

— Я не понимаю, к чему все эти дебаты, — наконец высказался он. — Разве военные учитывают наше мнение? Они получили вводную, разработали план операции и теперь, пока на практике не убедятся, плох он или хорош, никаких изменений в него не внесут.

— Кто позволит военным устраивать взрывы на территории мирных районов? — возразил Иван Павлович. — Это же абсурд — бомбить собственные города!

— Не города, а отдельные объекты, и необязательно бомбить, можно просто заложить заряды и аккуратненько взорвать, — заявил Безносов. — А обозначить это можно как борьбу с террористами. К таким операциям люди уже привыкли.

— К чему они привыкли?! — снова взорвался Иван Павлович. — К милицейским рейдам «Ураган-антитеррор»? К тому, что где-то на юге страны идет затяжная партизанская война?

— К периодическим взрывам домов тоже.

— Не периодическим, а спорадическим! Ты в курсе, чем отличаются эти термины? Иногда где-то что-то взрывается! Иногда! А тут получится, что сразу по всей стране на воздух взлетит больше сотни объектов. Да это же будет настоящая катастрофа!

— Возможно, кое-что удастся взять без шума.

— «Кое-чего» мало! Без шума надо брать все, а уже то, что не удастся, — штурмовать, но тоже силами спецназа, а не ударной авиации!

— Ты как был чекистом, так им и остался. Они тоже давят. Все требуют проверить и перепроверить…

— И они правы! Надо оцепить переходы и провести комплекс разыскных мероприятий, ведь значительная часть келлов растворилась среди людей. Военные операции — это не выход.

— Выход — не выход… все уже решено без нас, — Безносов в очередной раз хлопнул по столу. — Полная секретность, никаких намеков на то, что идет отражение внешней агрессии, особенно в прессе. Борьба с террористами, и все дела.

— Моя группа будет против, — упрямо заявил Сноровский.

— С твоей группы все началось, и она не может быть против, — отрезал полковник. — Все, пан Иван, иди работай! У тебя еще пятьдесят три точки под вопросом. Андрей Васильевич, тоже свободен. Или ты хочешь что-то добавить?

Соловьев молча покачал головой и вышел следом за Иваном Павловичем.

Утренний сон был поверхностным, но сбрасывать его сладостное оцепенение Андрею не хотелось. Явь не сулила никаких приятных новостей. Сквозь туманную пелену слабеющих сновидений протаял образ Безносова, в сотый раз пробующего на прочность столешницу. «И аккуратненько взорвать! — полковник погрозил Соловьеву пальцем. — И без фокусов!»

О каких фокусах говорил полковник, из содержания сна было непонятно.

«Просыпайся, все равно рано или поздно придется», — пришла чья-то мысль.

«Лучше поздно», — ответил Андрей, не сразу спохватившись, что подъем объявил кто-то посторонний.

«Кто ты?»

«Мастер Снов. А если серьезно — не важно. Некто. Прямо так с большой буквы и писать, и произносить. Сумеешь?»

«Попробую. Только, чтобы написать, мне следует проснуться».

«Этого я и добиваюсь».

«Но наяву ты исчезнешь?»

«Как раз наоборот. Чтобы осознать все, что я тебе сейчас скажу, ты должен быть в форме. Бодрым и ясно мыслящим».

Андрей открыл глаза и обвел взглядом интерьер комнаты. Было очевидно, что он проснулся, но голос в голове действительно никуда не исчез.

«Так-то лучше».

«Почему-то я не удивляюсь».

«И правильно. Ведь с Иваном Павловичем ты обменивался мыслями. Сейчас происходит то же самое».

«Но ведь тебя рядом нет, значит, не совсем то же».

«Это не имеет значения. Мыслеобмен может происходить и без прямой видимости».