Вячеслав Шалыгин - Бой с Тенью

— Он. Это же друг его был. С детства. В армии они тоже вместе служили. Ну, а потом так и остались рядом. Близкие друзья были. А что?

— Да так…

— Мутишь опять?

— Нет, чего тут мутить? Ясно все, как божий день. Кроме одной детали.

— Какой?

— На фига Соловьеву понадобилось дружка своего покойного имитировать…

— Не понимаю.

— И я не очень. Только у моих орлов глаз наметанный. Высотку в центре знаешь? Новую, многоквартирную? Так вот, живет там некая особа по имени Валя… Заметь, простая парикмахерша. Заработки, сам понимаешь, не ахти. Без мужа, да и дяденьки на «меринах» к ней не ездят, но поди ж ты, купила себе квартирку стоимостью в два пожизненных оклада!

— Полковник, короче! У нас там, в гостинице, Призрак…

— Соловьев там полумертвый, а не Призрак, — возразил Безносов. — Ты дослушай. Так вот, тетю Валю периодически навещали два субъекта. Один — ее брат Эдик, а другой — собственно реальный владелец квартирки, некто С. П. Колесников. Улавливаешь?

— Под этим именем последнее время жил Андрей, — Сноровский кивнул.

— А теперь факт. Сегодня нашу очаровательную Валю посетил новый гость. Как он входил, никто не видел. Более того, все наблюдательные соседи уверены, что утром к Вале приехал этот самый Колесников, зато ближе к полудню из ее подъезда вышел человек, по описанию страшно смахивающий на Боба… Такой вот буржуйский праздник. Внеплановый день живых мертвецов.

— День всех святых, — негромко поправил Федор. — Андрей ранен, он мог забыться и, вспомнив о друге, принять его внешность.

— Или не хотел, чтобы кто-то видел, что выходит именно он, — поддержал Куриловича Иван Павлович.

— Ну и выбрал бы физиономию… того же братца своей пассии, — возразил Безносов. — А что, если он таким образом хотел что-то сказать тем, кто его пасет?

— Сущности?

— Я не знаю, сущности или паранойе…

— Никаких вариантов, — немного подумав, признался Сноровский. — Поехали, спросим.

— Тоже верно, — согласился Безносов. — Поехали.

В гостиничном номере было тихо. Вера и Евгений сидели на застеленной кровати, а перед ними прогуливался задумчивый Феликс. Когда на пороге появились Сноровский и Безносов, келл остановился и молча продемонстрировал им золотистую пластиковую карточку.

— Это чья? — поинтересовался Иван Павлович.

— Лежала на кровати, — пояснил Сошников.

— А Соловей?

— Его здесь уже не было.

— Упорный, — Сноровский обернулся к полковнику.

Тот прижал к уху миниатюрный приборчик связи и произнес:

— Перехват…

— Вряд ли Андрей по-прежнему маскируется под Мельникова, — засомневался Иван Павлович.

— Ничего, — заверил Безносов, — возьмем.

— А если не возьмем, придется снова искать наугад, — проронил Логинов. — И опять непонятно по какой системе.

— Интуитивно, — предположил Феликс. — Вера, как там твои чувства? Не обострились?

— Он идет к автовокзалу, — Вера поднялась, — это снова тот голос…

— Шизики, — буркнул Безносов. — Целая группа сумасшедших. Голоса они слышат! Вам всем в больницу надо!

— Не кипятись, — оборвал его Сноровский. — Есть варианты лучше — предлагай. Сошников, ты, кстати, как здесь очутился?

— Карта — единственное исключение из правила о нераспространении чересчур высоких технологий. Поскольку не военного назначения. Но Коро требует, чтобы все ячейки возвращались в систему. Вот я и пришел.

— Нам надо идти, — заявила Вера. — Только одним, без «тунгусов», чтобы его снова не спугнуть.

— Что он, дичь, чтобы его спугивать? — возразил полковник. — Без прикрытия вы как младенцы.

— Мы пойдем одни, — заупрямилась она. — Иначе эта погоня не кончится никогда.

— Куда он уйдет, без ячейки-то?

— Карта не только поддерживала Андрея, но и в меру своих сил подлечивала, — заметил Сошников. — Возможно, он теперь сможет обходиться и без нее… некоторое время.

— Вот именно — некоторое, надолго ему здоровья все равно не хватит. — Безносов заложил руки за спину и покачался на каблуках. — Ладно, идите. Но, если что — сразу сигнальте…

Автовокзал находился всего в трех кварталах, и добраться до него можно было только одним путем — по неширокой, разделенной трамвайными рельсами улочке. Группа растянулась, внимательно осматривая все подворотни и выходящие на улицу дворики. Впереди шли Логинов и Вера, за ними брел Сноровский, чуть дальше прогуливался, засунув руки в карманы, Федор и, наконец, Сошников. Как замыкающий, Феликс не только осматривал темные закоулки, но и постоянно оглядывался. Пару раз он замечал, как позади мелькают какие-то тени, а однажды увидел «повисших на хвосте» преследователей вживую. Один из шпионов задержался в просвете улицы чуть дольше, чем следовало, и Сошников его узнал. Это был «тунгус» по прозвищу Панкрат.

Феликс усмехнулся и покачал головой. «Топтуны» из воинов Безносова получались никудышные. Келл заглянул в один из тихих двориков, внимательно осмотрел его и вернулся на улочку. Группа ушла далеко вперед, и Феликсу была видна только спина Федора. Сошников прибавил шаг, но неожиданно почувствовал, что ноги слабеют, а во рту появляется неприятный металлический привкус. Подсознание реагировало на изменение обстановки быстрее коры. Сошников взглянул на асфальт и встал как вкопанный. Откуда-то сзади, превращая серый пыльный тротуар в непроницаемо черный, наползала резкая, четко очерченная тень. Феликс почувствовал, как его затылок омывает струя ледяного воздуха, как немеют пальцы и спина… Позади были кто угодно, но не «тунгусы», Сошников готов был биться об заклад. Вот только биться было не с кем. Группа уже окончательно скрылась из виду. Он медленно повернулся к надвигающейся опасности и невольно вскрикнул. Странная тень окончательно накрыла пространство вокруг черным одеялом, а тот, кто ее отбрасывал, протянул к Феликсу руку и коснулся его плеча. Келл закрыл глаза и медленно осел на асфальт.

Еще две черных тени приблизились к упавшему и подхватили его под руки.

— В подвал, — приказал первый силуэт. — Заприте хорошенько.

Помощники, унося с собой бесчувственного келла, плавно скользнули в ближайший дворик…

Соловьев встал в узком темном пространстве за мусоропроводом и попытался отдышаться. Без карты он чувствовал себя просто отвратительно. Страшная головная боль, слабость и крупная дрожь в коленях превращали его в настоящую развалину. В таком состоянии уйти от преследования было нереально. Оставалось одно — спрятаться, но где и как, Андрей пока не представлял. Громкий шум в ушах и постоянная мутная пелена перед глазами мешали нормально ориентироваться в окружающей действительности, и негромкий щелчок замка он не услышал, а скорее почувствовал. Сосредоточиваться на мыслях вышедшего на площадку человека оказалось делом долгим и трудным. Не потому, что они были слишком заумными, а просто от нехватки сил.