Сергей Малицкий - Карантин

Она смотрела на него почти с сочувствием.

– Спасибо, – сказал Павел.

– Ты это… – Она говорила торопливо, чтобы он успел услышать, почти в спину. – Приезжай, если что. Мало ли. Я одна. Просто так приезжай. Вот. Ключ на том же месте. В щитке. Без обязательств. Ни губами, ни пальцами не коснусь.

Павел вызвонил Димку уже на лестнице.

– Как сам?

– Я-то в порядке, – отчужденно проворчал Димка. – А дела наши плохи. Внутри вообще ничего не осталось. Все сгорело, а что не сгорело – так или переломано, или гадостью залито. Да и пожарные… Прибрали по мелочи к рукам кое-что, сам видел. Вот же… Как там Томка?

– Пока никак. – Павел вышел на улицу. – Ищу. Еще что?

– Ничего, – медленно проговорил Димка. – Башка трещит: крепко меня приложило! Страховой был, ничем не порадовал, с оформлением катавасия затянется на месяцы, если не дольше. И то без гарантии. Могут увязать все это с расследованием, а там… Надо подключать кого-нибудь. С клиентами проще, с меня, правда, пытались истребовать списки за год, но я и трех последних не сдал, перевел на тебя стрелки – мол, крашу, правлю, ничего не знаю. Так что готовься. Дед был, только близко не подъезжал – шестерок подсылал, – потоптались и слиняли. Зато Бабич все облазил, штаны порвал в подсобке, тысячу чертей на твою голову призывал. Да, Жора был. Но со мной почти не говорил, кивнул только. Посоветовал мотать подальше и со всех ног. С ним серьезные ребятки приехали, все обнюхали. Бабич хотел на них накатить, но ему что-то сказали – он тут же заткнулся. Умотал. До меня казах какой-то докопался. Из прокурорских или ментов, я не понял. Фамилия на букву «М».

– Мартынов?

– Можно и так сказать… – Димка выругался. – Сука. Натуральная и мерзкая сука. Если бы Жора меня не вытащил из его уазика, сейчас бы я плевался кровью. Я придурка хотел сыграть, только что слюну изо рта не пускал, а он… Умеют бить, чтобы синяков не осталось. Пустой бутылкой да по почкам. Только что я ему мог сказать? Твой телефон, кстати, истребовал. Я дал, только цифры местами поменял, типа запутался. Но у Бабича же твой телефон есть?

– Телефон есть, – скрипнул Павел зубами. – Прости, приятель, что оставил тебя. Что внутри мастерской интересного?

– Ничего, – вздохнул Димка. – То есть совсем ничего.

– А место взрыва?

– А что там должно быть? – не понял Димка. – Ямка есть. В бетоне ямка. Трещины во все стороны. Ну сейчас-то их и не разберешь, залито, завалено все, я просто споткнулся, нога в трещину провалилась, чуть не сломал. Ребята от Жоры там что-то разгребали, я потом и увидел. «Победа» сложилась, как роза в гербарии. Да чего ты хочешь, если «Альфа-Ромео» с подъемника слетела и чуть стену не пробила.

– А двигатель? – Павел медленно тронулся с места. – Что с двигателем? С волговским движком что?

– Нет его больше, – пробормотал Димка. – Куча обломков, сплющено все, что не раскололось, словно кувалдой вмяло.

– Значит, взрывчатка была снаружи, – заметил Павел.

– Что? – не понял Димка. – Ты едешь куда? Я не расслышал. Что вообще происходит? Ты хоть что-то выяснил? Чего делать-то? У меня тут взяли какую-то подписку. Может, и правда махнуть к предкам, пока данные не внесли в базы? Или поздно? Жора твой тоже мой телефон записал.

– Вот что, Дюков. – Павел повернул в переулок. – Попусту мне пока не звони. Только если что-нибудь серьезное. Очень серьезное. Если двинешь к предкам, я не обижусь. И тебя не обижу, если удастся вылезти. В любом случае попробуй залечь где-нибудь на недельку. Если рискнешь залечь дома, двери никому не открывай. Если ты сам мне будешь нужен – я приду, у меня ключ от твоей хаты есть. Но лучше не рискуй. Найди нейтральную территорию – мало ли у тебя девчонок? Только отправляйся к той, где тебя искать не будут.

– Ты двинулся, Шермер? – понизил голос Димка. – Что за дела? У меня квартира есть, куда я пойду? Да и на черта мне к девчонке – как я потом отбрыкиваться буду?

– Слушай меня, Дюков, – оборвал приятеля Павел. – Меня пытались убить. Странным способом, но точно пытались убить. Томка исчезла. Бизнес наш уничтожен. Чего ты хочешь? Чтобы к тебе пришел крепкий малый в черных очках и в сером костюме, наставил на тебя то ли пистолет, то ли насос какой-то – и начал крушить твоим телом мебель?

– Гонишь… – пролепетал Дюков.

– Вот что, Дима, – прошептал Павел. – Ты мое слово знаешь. Будут какие плюсы – поделим пополам. Будут минусы – возьму на себя. Но скажу так: если бы не Томка, сейчас бы я уже и сам сидел в аэропорту. Вместе с тобой. Решай сам. Все понял?

– Все, Шермер. – Голос Дюкова стал тихим, но твердым. – Тогда прости, если что.

– Бог простит. – Павел нажал отбой.

Пятничная Москва стояла. Ведущие из города трассы скрипели стальными тромбами. Клубы дыма от припозднившихся фур мешались с запахом резины и повисшим над асфальтом напряжением. Августовское солнце слепило глаза. Пожухлая трава на обочинах торопилась в осень и успевала быстрее железной реки. Машина Павла медленно плыла в плотном потоке, и он сам словно плыл внутри механической многоголовой змеи то ли как ее часть, то ли как проглоченное лакомство.

Он был растерян и одновременно зол. Слова Жоры, что он должен залечь в безопасном месте, и непонятная ему самому уверенность, что этого делать не следует, не срастались друг с другом. И не потому, что в глубине души Павел понимал, что безопасного места от непонятной опасности быть не может. И не потому, что он не мог залечь куда бы то ни было, пока не узнает, что случилось с его единственным родным человеком, внутри которого билось сердце его ребенка. Ни на секунду Павел не мог представить себя плывущим по течению. Ни на секунду не мог смириться с обстоятельствами, тем более с обстоятельствами, которые собирались хорошенько выстучать его о твердое и, может быть, острое. Он должен был что-то делать.

Вот только что? Куда-то ехать? К кому-то, кто мог бы ответить хотя бы на какие-то вопросы? К кому-то, у кого могла укрыться Томка? Бред. От кого укрыться? Хотя, судя по всему, укрываться как раз было от кого. Так к кому ехать? К тестю? Того, скорее всего, не было дома, да и Томка никогда не рвалась к папочке. Вряд ли она побежала бы искать защиты у отставного майора, сколь бы ни был он грозен на вид. Да и игрушку, имитирующую дробовик, она взяла явно не для того, чтобы добиваться с ним у кого-нибудь защиты. Нет, к майору он поедет если не в последнюю, то и не в первую очередь. Да и что сможет сказать ему тесть, если еще станет с ним говорить? Захочет ли ответить на его вопросы? Какие вопросы? Один вопрос. Почему Томка не предупредила его? Почему не оставила хотя бы записки? Или оставила? Где она могла ее оставить? В квартире он ее не нашел, в почтовом ящике – тоже. Где еще? Кто у нее был на телефоне? Павел, тесть, соседка тестя, фитнес-центр, Людка, Костик и Димка? Димка, Людка и сам Павел отпадали, в фитнес-центре ничто не бросилось в глаза, тестя нет, Костик тоже не знал ничего с утра. Или думал, что ничего не знал…