Дмитрий Манасыпов - Район-55

Может быть, давящая обстановка в лагере, может быть, какое-то воздействие оказало присутствие Забелина. Новый человек, которому он явно хотел рассказать про Гипервсплеск, но не успел, соскользнув в пропасть сна.

Как бы то ни было, сейчас думать про это поздно. Хорошо еще, что «конторщик» не видел и не слышал того бреда, что он наверняка бормотал в забытье. Ничего не скажешь, замечательное мнение сложилось бы у чекиста о командире одной из самых лучших спецгрупп Района.

– Так, ладно. – Капитан потер вспотевшее лицо, окончательно пытаясь прийти в себя. – Давай, Валер, докладывай. Что и как в окрестностях?

Дихлофос кивнул и, встав, начал рассказывать:

– В общем – спокойно. Прошлись по два километра во все стороны. Ловушки не зашкаливают. Зверье бегает как обычно, не сильно наглея, но и не очень опасаясь. Судя по всему, давно здесь никто не шлялся в большом количестве. Либо шли очень умело. Следов, в общем, подозрительных не обнаружили. Видели двух рейдеров, но те прошли мимо. Мы не показывались. Они с «Солянки», Саб их знает. Башкир какой-то и дружбан его. Парни лояльные и ни на кого, кроме Сдобного, не работающие.

– Ясно. Ну да ладно. Люди на постах?

– Да. Вокруг тихо. Чекисты просятся в караул. По одному. Брать?

– Бери. Все трое?

– Нет. Только эти два близнеца, неодинаковых с лица. А они еще те «кэмелы», командир, весь день под грузом топали и хоть бы хны. Не нравятся они мне.

Бармаглот вздохнул:

– Мне, Валера, представь, они тоже не очень нравятся. А что делать?

– Ну да. Дальше идти, наверное?

Дихлофос тихо прыснул. Бармаглот неодобрительно покосился на него:

– Чего ржем, жеребец ты мой ретивый? Смешинка, что ли, в рот попала?

– Да не… Просто подумал: а если бы Кубанец здесь был, что бы он сейчас предложил? Объявил бы, что группа подверглась неизвестному излучению и срочно требуется полная госпитализация в районе лагеря ученых. И сам бы раз – и к своему бабцу?

– Во ты даун, а, Дихлофос? – Бармаглот покачал головой. – Я тя в отпуск отправлю. Когда вернемся. А то у тебя крышу рвать начало. Ладно, давайте воздухом подышим и спать.

Выйдя из дома, капитан увидел «конторщиков», тихо разговаривающих у старого засохшего тополя. Завидев появившегося командира «спецов», Забелин оторвался от разговора с подчиненными и подошел к нему.

– Вздремнули, капитан? – На лице чекиста Бармаглот не увидел насмешки, только понимание его состояния человеком, знакомым с подобными ситуациями. – Я даже немного занервничал, когда вы отрубились. А потом понял, что просто заснули.

– Да, Лев Георгиевич. – Капитану было мучительно стыдно, несмотря на то что причин стыда он не понимал. – Все ж таки, наверное, не выспался вчера. Да и ребят жалко, которые в «конфорку» угодили. Никак не привыкнешь к такому полностью.

– Не оправдывайтесь, Бармаглот, вы же не экзамен по аутотренингу сдаете, как на выпуске в «Рязанке». Я все понимаю. Вы мне лучше скажите, ничего против иметь не будете, если мои ребята тоже покараулят ночью?

Капитан ответил, практически не задумываясь:

– Да нет, конечно, Лев Георгиевич. Не понимаю, правда, зачем. Но ничего против этого не усматриваю.

– Ну и хорошо. Тогда они сами разберутся, кто первый, кто второй. А я, с вашего разрешения, пойду подремлю.

– Спокойной ночи, майор.

– И вам скучного дежурства, капитан.

Майор Лев Георгиевич Забелин, находившийся в Районе по призванию и долгу, поднялся в дом, намереваясь поспать несколько часов.

Капитан Григорий Александров, ненавидевший Район лютой ненавистью и из-за этого не позволяющий себе уехать, пошел на первый обход постов.

Бойцы группы, стоявшие на постах, просто несли караул и думали об одном: как вернуться на базу в полном составе.

Они и представить себе не могли, как непредсказуемый Район относится к ним. А он погрузился в сон – чтобы с утра стать еще опасней.

Майор Квасков, проведя очередной сеанс связи с группой Бармаглота, лежал на койке, дымил «Явой» и почесывал за ухом наглеца Чубайса.

Командир ГСН-2, давно и прочно решивший, что больше не станет бросать своих ребят, терпеливо ожидал развязки, понимая, что она не за горами. Единственным его желанием было успеть.

Во что бы то ни стало успеть вмешаться, когда его парням это будет особенно необходимо. И если бы он знал о группе рейдера Пикассо, сейчас ночевавшей на старой МТС, неизвестно, как бы развивалась дальше ситуация с заданием Центра.

А еще и тем и другим было неизвестно, что отправленная вслед Насте и Алексею группа из семерых «конторщиков» сейчас агонизировала.

Зажатая наемниками между зданиями старой свинофермы, отстреливающая последние патроны, лишенная глушилками всей связи.

А если бы и знали, разве могли бы они что-то поменять?..

Группа «котиков» капитана Тайлера также готовилась ко сну. «Хамви», доставившие их к максимальной для автомобилей отметке, оказались как нельзя кстати. Дошедшие за оставшуюся часть дня до старых развалин на окраинах Радостного солдаты теперь имели большое преимущество перед русскими.

Тайлер, высокий и худой кентуккиец, сидел на куске бетонной плиты, смотря в ночную темноту. Он полностью доверял Папаше, который сейчас, проверив посты, осматривал позицию снайпера.

Задание, полученное «котиком» в штабе, было простым и ясным. Дождаться группы русских военных, которые наверняка выйдут в данную точку. В случае изменения маршрута, о чем Тайлеру сообщат через спутниковую связь, перегруппироваться. При контакте с русскими – уничтожить всех. За исключением одного человека. Мужчины лет сорока, без серьезного защитного снаряжения, с рыжеватыми усами. Его доставить в штаб.

Тайлер и его люди терпеливо ждали.

Квасков стоял на крыльце военного госпиталя в Новочеркасске. Одинокий, грустный и разом постаревший, опирающийся на трость. Бедро все еще не хотело слушаться его, как раньше.

На груди – золотистая звезда. Краповый берет, который он всегда с гордостью носил на голове, сейчас был аккуратно заправлен за погон френча. Новые «бегунки» с одинокой большой звездой, одетые кем-то на форму, еще ни разу не побывали в стирке.

Он стоял, прислушиваясь к гудкам машин, пробегавшим по шоссе, веселым крикам ребятни в соседнем детсаду, воркованию голубей, топтавшихся возле лавочек с выздоравливающими. Смотрел, впитывал и слушал эту мирную жизнь. И вспоминал…

Разрывы гранат на склоне горы, находившейся далеко отсюда…

Захлебывающиеся очереди из пулеметных гнезд, которыми хлестали по солдатам, поднимавшимся по склонам, надежно прикрытые толстыми слоями бетона пулеметчики.