Вадим Вознесенский - Евангелие рукотворных богов

– Я думаю, – Брат на ходу поправил рюкзак, – только там, куда мы идем, в глубине материка, в местах, окруженных со всех сторон высокими горами, что-то могло остаться как прежде. Климат в тех горах всегда был суровый, а катаклизмы не могли обрушиться с полной силой. Беда в том, что там практически никто не обитал – заповедники, дикая природа.

– В рассказах про обетованное может крыться истина? – поинтересовалась Стерва.

– Отчасти. Развитой промышленности, других атрибутов цивилизации в горах никогда не было, а то, что этих мест в меньшей мере коснулась война и они более, нежели другие территории, чисты, это, полагаю, бесспорно.

К вечеру следующего дня они, как и планировали, оказались в Орлике. Поселок старателей уютно расположился между крутобоких гор на берегу петляющей Оки. Дорога, пыльная и размякшая, но еще не заросшая окончательно, змеилась вдоль отрога и плавно спускалась вниз. Там, уже скрываясь в тени хребта, который загораживал начавшее скатываться на запад светило, неровными рядами были разбросаны добротные бревенчатые дома. Здесь не было видно следов разрушения и пожаров, селение разительно отличалось от хуторов-фортов, сохранившихся вдоль Куты. Там население изолировало свои жилища высокими насыпями, частоколом, используя в качестве строительного материала окрестные постройки, а освободившиеся территории вокруг попросту выжигались, увеличивая безопасное пространство до враждебного леса. Не было это похоже и на устье Куты с его крепостью – Осетровом и на несколько верст вокруг раскинувшиеся неряшливые развалины. Здесь поселок от природы отгораживали лишь покосившиеся со временем редкие заборы. Либо этих мест действительно не коснулись ни война, ни ее последствия, либо селение вымерло и ни одна душа даже не пыталась возродить в нем жизнь.

Курившиеся над некоторыми домами дымные столбы, однако, подтверждали, что люди здесь есть. Точно так же, как он делал всегда, приближаясь к обжитым местам, Ключник поплотнее закутал лицо и низко надвинул на глаза широкополую шляпу. Мутантов, чаще их называли уродами, не любили нигде, а Рахан сейчас на обычного человека походил мало.

Поселок встретил путников гоняющим пыль по улицам ветром да поскрипывающими на сквозняке ставнями. Они остановились посреди широкой улицы в центре села. Шесть уставших странников – тучный Брат в похожем на рясу длинном плаще, Рус, небрежно положивший руки на переброшенную за шею зачехленную глевию, Стерва, вызывающе сексапильная в обтягивающей коже, держащая ладонь на плече Ванко, который по-взрослому цепко смотрел вокруг. А еще опирающийся на костыль, похожий на прокаженного Ключник и отстраненная, прозрачно-воздушная Кэт. Посреди старающегося казаться мертвым поселка. Протоптанные тропинки и ухоженный вид некоторых дворов предательски извещал об обратном. Просто, наверное, здесь не очень жаловали чужаков.

– Эй, хозяева! – крикнул в закрытые чистыми занавесями окна Рус.

Окна настороженно промолчали.

– Можем мы здесь переночевать?

…

– В каком-нибудь из пустых домов?

– Дикий запад, – фыркнул Ключник.

– Чё? – вполголоса спросила Стерва.

– Так, не обращай внимания.

Восприняв тишину в ответ как невысказанное согласие, отряд расположился в небольшой чистой избе на окраине. От печки толку добиться не удалось, поэтому огонь развели на улице. Только в котелке начала бурлить похлебка, как у калитки, смущенно покашливая, появился невысокий сутулый старик.

– Заходи, не стесняйся, – махнул ему рукой Рус.

Старик проковылял во двор и уселся в круг.

– Угощайся, – предложил Брат.

Гость покачал головой:

– Благодарствую.

Когда он находился рядом, было видно – он действительно очень стар. Стар настолько, что скорее всего пребывал в преклонном возрасте даже до войны. Шамкающий, иссохший, кутающийся в длиннополую шубу и в то же время пронзительно смотрящий на мир выцветшими глазами.

– Как жизнь-то, дедушка? – поинтересовался Брат.

– А помаленьку. – Старик протянул руки к костру и как-то настороженно покосился в сторону Кэт. – Вы уж не серчайте.

– Что так?

– Давно у нас гостей не было, почитай как годков десять. Отвыкли мы. А последний раз-то, которые приходили, шибко буйные оказались.

– Так времена неспокойные… потрясли вас?

– Народ мы, сынок, спокойный, однако все старатели – с золотишком дело имели. А металл, он, сынок, размазней не любит. Извели мы их, всю ватагу, чтобы неповадно.

– Молодцы. Тихо тут.

– Тихо, да. А вы-то зачем к нам пожаловали?

– В Тоджин идем.

– Так вас, детки, к чертям на кулички занесло. Здеся тупик, дорога заканчивается. А в Тоджин… уж к Азасу этим путем и в добрые годы только единицы хаживали. Знаешь, как один ученый мне сказал – аппендикс тута.

– А тропы?

– Стежки? Дык… ледники ниже спустились. Тяжко нынче на них.

Они еще долго так сидели. Дед милостиво соизволил отведать нехитрой снеди, а после поведал о нелегком житье-бытье заброшенного поселка.

О конце света здесь в свое время скорее догадались, чем узнали. Ну, громыхало, ну, сумерки. От большой земли отрезало – так зимой и раньше, бывало, лавина сойдет, и больше месяца тишь да глушь. Ну, потом, конечно, слухи дошли, однако кое-как свыклись. Из значительных событий – лет с десяток назад и вправду налетели сюда лихие люди, но разобрались с ними тихо и по-быстрому. А три года тому вся молодежь с места снялась. Пошли лучшей жизни искать, по дороге, как иначе, там ведь город, хоть и далеко. А старики остались. Куда им лучшая жизнь, свой век бы дожить. Мрут теперь помаленьку. Сам Алгуй, так старика звали, вообще непонятно, каким чудом на белом свете задержался – гляди, скоро уже сотня лет стукнет. Молодежь-то, поди, обустроилась, где жить полегче.

Такой вот тебе рай. Вымирающий. Не стал Брат Алгую говорить, что, скорее всего, вырезали его односельчан на кровавых дорогах безжалостного Пути, иначе как объяснить, что никто не вернулся в это действительно тихое и чистое место. Потерянный оазис.

Разговор вернулся к западным тропам. Алгуй презрительно крякнул, когда ему попытались показать затертую карту. По бумажкам в горы ходить! Без проводника, однако, нечего и соваться. Раньше ведь даже на лошадках вверх ходили, и то, старик поучительно поднял скрюченный подагрой палец, вместе со знающим человеком. Какие нынче лошадки, себя бы прокормить. А знатная была скотинка! Коротконогие, мохнатые, неприхотливые и выносливые. Да…

Постепенно кое-как по карте маршрут все-таки уточнили, у старого Алгуя память оказалась феноменальной. Дорогу до Долины Вулканов, лежащей на пути отряда, старик помнил в мельчайших подробностях, Брат только успевал строчить пометки с ориентирами на полях карты. Дальше пошло похуже, но нужные перевалы бывший проводник описал детально. В общем, помог.