Вадим Вознесенский - Евангелие рукотворных богов

Вопреки ожиданиям, подъем на гору оказался не упрямым карабканьем вверх, больше это походило на блуждание между скальных выступов и ледяных глыб. Только к вечеру отряду удалось выбраться к деревянному, обшитому железными листами, с почти плоской крышей и парой крошечных оконцев домику, прислонившемуся одной стеной к склону.

– Пришли, – вздохнул Брат и нырнул внутрь.

– Что это? – удивилась Стерва.

– Как что? Томские стоянки.

Томские стоянки внутри оказались вполне уютным помещением с длинным столом посередине и нарами вдоль стен. За дверью следовал небольшой тамбур, по обе стороны от которого было, к удовольствию Брата, свалено разное снаряжение. Кошки, хоть и ржавые, какие-то крючья, карабины и мятые каски.

– Живем, – усмехнулся Рус, сбросил рюкзак, устроился за стол поближе к окну и вытянул длинные ноги. – Тут даже дрова припасены, зря с собой волокли.

– Зря, не зря, – проворчал Брат, – оставим здесь, вдруг кому пригодится.

Рус от души рассмеялся:

– Ну ты дал… Кто же еще сюда потащится?

– Мы вернемся. – Брат горько улыбнулся барду. – Если не сможем взять вершину.

– Законник, – отчего-то последнее время Кэт обращалась к Брату именно так, – ты готов идти с нами?

Брат перевел взгляд на девушку. Такой обреченности в его глазах соратники не видели за все время длинного пути.

– Я пойду до конца. Даже если я поверну – мою душу уже не спасти. Ведь так?

На уставшего Брата не мигая смотрела синяя Вечность.

– Твоя душа в любом случае обретет покой, обещаю.

Отчего от такого странного обета ему сразу же стало легче?

Утром, готовясь к выходу на последний штурм и потягивая горячий чай, Рус неожиданно присвистнул. Он смахнул пыль с участка стены под окном, и взорам путников предстала выцветшая кривоватая надпись: «Ребята, постарайтесь не погибнуть!»

– Она всегда здесь была, – вздохнул Брат, – маленькая молитва Белухе.

Как рассказать о подъеме на гору? Кто не был, не сможет понять, каково это – идти, отдыхая после каждого шага. Кто не почувствовал, не поймет, что испытываешь, перевалив очередной бергшрунд. Что такое ночевка в тонкой палатке на такой высоте, что легким просто не хватает кислорода для полноценного дыхания. Каково это – держать на себе сорвавшуюся вниз связку из двух человек и по дюйму, обливаясь потом на пронизывающем ветру, тащить неподъемное бремя чужих жизней и надеяться на прочность собственных сухожилий и надежность старой веревки? Представь себе трещину шириной в самом узком месте около десяти метров, а противоположный край возвышается не меньше чем на пять. Как преодолеть такую преграду? Такое нельзя забыть, как нельзя забыть сумасшедший разбег прихрамывающего Ключника с разматывающимся, прикрепленным к поясу тросом. Сумасшедший разбег и прыжок в бездну, над которой просто зависает распростертое тело и медленно удаляется вперед и вниз, почти презрев законы тяготения. Почти – ведь надо-то вверх, но люди не птицы, нет. Как мгновенно группируется тело солдата, оказавшись совсем рядом с зеркальной вертикалью, и с широким замахом одновременно вонзаются в нее в брызгах хрустальной крошки кривоносые, взятые у Брата гривеля и лучшие, самые отточенные кошки. Клеймом в душах запечатлеется распластанное на далекой стене тело, и вечным зовом останется в ушах облегченный стон, когда Ключник застывает, перестает скользить вниз, оставляя на поверхности глубокие борозды и потеки крови от разбитого лица. Опять ему досталось, впрочем, хуже уже не будет. И не забыть его шумное дыхание, разносящееся на всю округу, будоражащее пласты снега на склонах, и звонкие удары ледоруба. А лавина? С чем сравнить мощь устремившихся масс в клубах снежной пыли? Восхождение. Подвиг, битва, битва с природой, с собой. Может, это и есть обещанный Армагеддон? Незабываемое. К вершине, в слепом мареве облаков, против ветра и непогоды – своя война у каждого из нас. Покорение.

И небо под ногами, под ногами, там, где облака, а вокруг – только белый пух, вата, клубящаяся у носков закованных в кошки сапог, и две уносящиеся вверх вершины, которым нет равных. Наверное – таким видят небо драконы. Или боги. Ты победил в очередном сражении. Разведи руки в стороны и кричи. Кричи, обезумев от счастья. Теперь ты болен горами. Всю оставшуюся жизнь, сколь бы долгой или быстротечной она ни была, ты будешь просыпаться среди ночи от этого крика. Торжественного вопля покорителя вершины. Пусть эта, сегодняшняя – лишь седловина между двух пиков Священной Горы.

Они сидели, прижавшись друг к другу спинами, дрожали от холода и смеялись от переполнявших душу чувств. Подарки Белухи – видения чужих измерений.

Такого нельзя увидеть на земле. Лед, холод, звенящая тишина, прерываемая порывами ветра, и никакой жизни – совсем другой мир. Но не это главное – окружающий мир совсем не похож на вершину горы. Остров в океане пара. Плотная пелена облаков затянула небо до самого горизонта – погода к середине восхождения испортилась окончательно, однако здесь, в отличие от склонов, солнечно и ясно. Все потому, что верхняя граница облачности находится ниже, отряд протаранил эту завесу на пути к вершине, и поэтому место, где они сейчас находятся, – остров, парящий над облаками. Откровение – увидеть облака сверху. Там, внизу, бушует непогода, ветер с упорством вцепившейся в тряпку дворняги рвет и мечет. Здесь, вверху, от порывов ветра с востока защищает одна из величественных вершин, а осадков нет вовсе – только солнце играет на кристальных ледяных гранях, осыпая пики пригоршнями бриллиантов.

– Пришли, – прошептал Рус обветренными, воспаленными губами, – возле того разлома я думал, всё – свернем.

– Твой прыжок, – Брат повернулся к массирующему распухший перебитый нос Ключнику, – одно из самых захватывающих зрелищ, какие мне доводилось увидеть.

Рахан ухмыльнулся.

– Знаете, – задумчиво протянула Стерва, – если и есть на земле место, где можно говорить с богами, то это оно. Вслушайтесь.

Сквозь завывания ветра отчетливо проступал мелодичный серебряный перезвон невидимых бубенцов.

– Что это?

– Мелодия сфер, – черты лица Кэт расслаблены, – здесь сходятся воедино все миры локации. Пуповина, родник – точка соприкосновения.

Брат откинулся на холодный гранит скалы и закрыл глаза. Странное ощущение – пустота в душе словно уходит, заполняется тягучим нектаром умиротворенности. Сознание уже не стеснено границами черепной коробки, расплывается аморфной массой по всему телу, робко проникает в окружающее пространство. Нирвана.

– Не стоит расслабляться, – предупредила Кэт, – испытание вечностью могут выдержать лишь очень сильные духом. Связь с телесными оболочками может прерваться, и тогда…