Вячеслав Кумин - Цербер

— Подглядывать нехорошо…

Нэнси вздрогнула и повернулась. Перед ней стоял врач с саквояжем.

— А вы что здесь делаете, мистер Блум?

— Пришел помочь святому отцу… я так понимаю, у него дела не очень.

— Не очень, — подтвердила Нэнси. — Я бы даже сказала, совсем никак…

— Пойдем, будешь моей ассистенткой…

— Но вы сказали, что ничего в этом вопросе не понимаете…

— Сказал… Но за ночь я изучил много материалов по этому вопросу, глядишь, и удастся что-нибудь сделать.

Милиционеры на входе препятствовать не стали и пропустили врача в сумрак церкви.

— Что вы здесь делаете? — отвлекся от молитв священник.

— Пришли пособить вам, святой отец.

Священник, признав свою несостоятельность, возражать против помощи не стал. Врач раскрыл саквояж и достал шприц.

— Что это?!

— Успокоительное, миссис Леранг. Вам нечего беспокоиться.

Руперт Блум впрыснул ругающемуся Финисту препарат в мышцу шеи и немного подождал, когда пациент расслабится.

— Ну а теперь попробуем мой способ… Благо обстановка подходящая. Располагает к расслаблению.

С этими словами врач достал какой-то блестящий медальон, начал раскачивать его перед глазами Финиста и произносить монотонно-елейным голосом:

— Ты чувствуешь легкое головокружение… твои веки тяжелеют с каждой секундой, тебе дико хочется спать… спи…

— Неужели ты думаешь, низший, что сможешь меня победить такими фокусами?! Я заставлю тебя сожрать эту блестяшку!

— Не сопротивляйся… успокойся… спи…

Противостояние между Финистом и врачом длилось не меньше часа. Наконец, Рона одолела не только усталость, после тяжелого дня он еще ночь не спал — пока с ним работал священник, к тому же успокоительное работало.

— Закрой глаза… Замечательно, — устало кивнул врач, когда пациент, наконец, сомкнул веки. — А теперь расскажи нам, что с тобой произошло…

Погруженный в гипноз, Рон рассказывал долго о том, как его похитили, привезли на пустынную планету, унижали и обучали военному делу. О штурме лайнера, о насилии, мятеже. Врач задавал наводящие вопросы, пытаясь узнать как можно больше о том способе, которым им промывали мозги.

Нэнси слушала это с округлившимися глазами. Она не могла поверить, что это возможно в реальности, не в игре, не в романе, не в фильме, а в самой что ни на есть реальности. Не в диких годах начала космической экспансии, не говоря еще о более ранних периодах развития цивилизации, а сейчас, на заре двадцать седьмого века!

— Ясно… — тяжело выдохнул Руперт Блум, когда пациент действительно уснул.

— Вы ему сможете помочь, доктор?

— Не знаю, милая… не знаю. Гипноз тут вряд ли поможет, придется, как говорится, выбивать клин клином. Потребуется составить программы, угадать частоту воздействия, подобрать нужные кодограммы. А если учесть, что их зомбировали четыре года… сама понимаешь, сколько потребуется времени на обратный процесс…

— Ужас…

— Не то слово…

— А как-то быстрее нельзя, доктор? — заломила руки Нэнси.

— Считается, что из такого состояния его может вывести какое-то яркое воспоминание, шок… Не обязательно приятные, но из прежней жизни. Но это все очень туманно. Мы продолжим вечером.

— Можно я останусь?

Врач со священником переглянулись, потом кивнули и вышли. Мистер Блум только напутствовал:

— Ни за что не снимай с него наручники, как бы ни просил и не прикидывался вылечившимся.

— Хорошо… Тем более у меня ключей нет.

Нэнси ждала очень долго. Она хотела, чтобы, когда Рон проснется, он увидел ее, а не пустой зал церкви. Она чувствовала, что выход где-то близко. Ведь тогда, у вертолета, на крыше здания Совета, Финист узнал ее, и что-то изменилось в его лице. Появился тот, прежний Рон, немного стеснительный парень, а не жестокий, безжалостный убийца, не моргнув глазом убивший ее мужа…

Вот его дыхание стало не таким глубоким, более частым, затрепетали веки, и Финист открыл глаза.

— Ты помнишь меня, Рон, это я, Нэнси…

Финист нахмурился, и Нэнси поняла, что оказалась права, оставшись с ним наедине в этот миг пробуждения. Сейчас в его голове шла борьба Рона Финиста, уроженца Ра-Мира, и цербера с суровой одноименной планеты, ставшей для него вторым домом.

— Нэн…

— Да, Рон, это я! — воскликнула Нэнси, схватив Рона ладонями за щеки и приблизив свое лицо к его. Не удержавшись, она в порыве радости его поцеловала.

— О Нэнси… как хочется пить… Дай мне, пожалуйста, немного воды, — попросил Финист елейным голосом, смотря на девушку щенячьими преданными глазами.

— Сейчас, Рони!

Нэнси вскочила и метнулась в сторону алтаря. Там, за Вратами, находилась подсобка, где священники переодевались, там же хранили различные церковные принадлежности, в том числе и святую воду для крещения младенцев. Отлив немного из фляги в кружку, она принесла эту воду Финисту.

— Вот… пей…

— Неудобно, Нэнси… — пожаловался Финист, пролив много воды себе на грудь. — Я закован… освободи меня…

— Я… я не могу…

— Почему, Нэнси?

— У меня нет ключа, и потом…

— Что?

— Как я могу быть уверена, что ты — это ты? А не притворяешься…

— О чем ты говоришь, Нэн… конечно же, я — это я! Рон Финист, твой парень. Или ты уже не хочешь снова стать моей девушкой?!

— Хочу… но…

— Что, Нэнси?

— Я не могу…

Поняв безнадежность дальнейшей игры, Рон скинул с себя маску добродушного прежнего Финиста, став тем, кем и был — цербером, легатом Легиона. Хотя в первые мгновения сомнения появились в его душе… но цербер, живущий в нем, задавил этого никчемного слабака.

От произошедших перемен Нэнси аж отшатнулась. А Финист, широко улыбнувшись, сказал:

— Ты хорошо целуешься, низшая. Я сделаю тебя своей личной рабыней! Вместо той никчемной низшей, что у меня есть сейчас. Или даже… преподнесу в подарок Повелителю!

Такого Нэнси стерпеть уже не могла, и в церкви раздался оглушительный удар пощечины.

— Хм-м… что-то знакомое… — продолжая широко улыбаться, произнес Рон, сплюнув кровавую слюну. — Даже шея хрустнула. Строптивая. Это даже лучше, а то прежние рабыни лежат, как бревна…

«Точно… что-то знакомое», — в задумчивости согласилась Нэнси, потирая отбитую руку, не обращая внимания на дальнейшие слова и раздавшийся демонический хохот Финиста.

Нэнси вскочила и побежала к выходу.

— Куда же ты?! Давай продолжим!

Нэнси стремглав домчалась до дома старосты Бахлера и остановилась как вкопанная. Все, кто был, а это все тот же состав деревенского совета, смотрели телевизор. По нему выступал хорошо знакомый Нэнси, правда, не с самой лучшей стороны, Джеф Хавкинс, обозначенный в заставке как спикер Совета. Он зачитывал текст.

«А что же с папой?! Он настоящий президент и спикер, а не этот недомерок!» — в панике подумала Нэнси, забывшая обо всем на свете с этим Роном Финистом, пленным легатом.