Дант - Далёкий гром

"Убили. Её мужа убили... А ведь первый день, только первый. Не стреляли почти. Что же через день будет?"

Ему жаль было погибшего, его вдову, но все эмоции он ощущал, как будто через стену. Нечто выработавшееся среди здешнего каждодневного ужаса... Он не мог этого описать.

Дана как потерянная бродила по двору среди других женщин, прижав кулаки к посиневшим, искусанным губам. Он вдруг ощутил её облегчение, едва она его увидела. Она устало ткнулась ему в грудь.

- На похороны собирают. Его на проспекте Ардо убили, у самого кольца...

В этот день всё должно было кончиться. Порезвился народ - хватит. Сегодня в них будут стрелять. По настоящему. Самое время. Все подпольщики официального Сопротиления на улицах. Даже остаточные группки монархистов - имперцев на баррикадах. Чего стоило Генералу и командирам теневого сопротивления не пустить в эту карусель своих людей никто не знает. Он утром, умываясь, заметил на виске несколько седых волос. В Огненном урочище не нажил седины, а здесь... И это в двадцать пять лет!

Дэк подходил от Южного вокзала к площади Благоденствия. Здесь, видимо всё и начнётся. Восставшие сегодня пойдут на штурм министерства здравоохранения и социального обеспечения - там всё и случится. Огромное здание фасадом выходит на внутреннюю сторону Кольца. Это уже "Золотой город". Средоточение элитных квартир, дорогих гостиниц, модных ресторанов. Место, где живут и наслаждаются новые хозяева жизни. Когда восставшие вступят на эту территорию, перепуганный Паук потребует от Упыря срочного наведения порядка.

Он шёл параллельно колонне демонстрантов, через дворы, и как всегда оказался у места событий чуть раньше. Пристроился на углу двора, выходившего на Кольцо между деревом и угловой стеной дома. Мимо прошла группа ополченцев, вооружённых карабинами, отобранными у заводской охраны и бутылками с бензином. Они спустились по разбитым ступенькам вниз - дома с внешней стороны Кольца здесь стояли на небольшом - метров пять - семь - склоне, тротуар отделяли от проезжей части кольца метров десять зелени, два ряда деревьев и кустарник. В них и спрятались до поры ополченцы. Голова шестидесятитысячной колонны с шумом и гвалтом подходила тем временем к устью проспекта герцога Унго. Здесь он, пересекая Золотое Кольцо, образовывал площадь Благоденствия.

Внешняя сторона Кольца была застроена наполовину пятиэтажками, но не серого а светло-оранжевого кирпича, наполовину тяжёлыми, п-образными домами имперского стиля. Закопчёнными, облицованными серым и розовым гранитом громадами в семь-девять этажей. За тротуарами и газонами простиралось само Кольцо. Две трёхполосные, линии разделённые газоном и рядом мачт освещения. Внутренняя часть сплошь была застроена имперскими громадами в граните, уже в восемь-десять этажей. Среди них попадались новомодные, вычурной архитектуры башни из стекла и стали, возведённые в последние десять лет. Много было административных зданий. Обычно все шесть полос Кольца были запружены легковушками, но сегодня их было немного, ходили только автобусы и троллейбусы, да грузовики. Чуть правее, за обширной, пустой сегодня стоянкой, возвышалась облицованная серым мрамором одиннадцатиэтажная громада министерства здравоохранения. Оно вызывало в народе особую ненависть, потому что на него была возложено Пауком проведение "социальной" политики режима. Попавшие в местный комитет спасения подпольщики, предоставленные штабом Сопротивления и ЦК сами себе не нашли другой подходящей цели и решили занять здание ненавистного министерства, водрузить над проклятым символом красное знамя революции - олухи...

На внешней линии Кольца проспект перекрывала черепаха спецполиции, три линии щитоносцев, четыре десятка гранатомётчиков. За ними сиротливо стоял всего один автоводомёт - трёхосная красная машина, похожая на пожарную.

Этот заслон легко прорвать, но с внутренней стороны Кольца проспект закрывала вторая черепаха, упиравшаяся в баррикаду из грузовиков, на них стояли полицейские с гранатомётами, в кузовах, за ящиками с подшипниками и бетонными блоками, Дэк разглядел самозарядные винтовки. За баррикадой стояли два водомёта и темнели ряды спецполиции в боевых шлемах, без щитов и дубинок, но с оружием. Из переулка за их спинами виднелись тенты грузовиков с отброшенными на верх задниками. В каждой машине сидело по два вооружённых полицейских.

"Там оружие", - мелькнула мысль.

И уже за грузовиками Дэк заметил башни броневиков. Он посмотрел на министерство, напрягся, подключив внутреннее зрение. Фасад и первый, стеклянный этаж были пустынны - не было даже вахтёров - но на третьем этаже затаились переполненные злобой и страхом люди. Они имели приказ стрелять в тех кто ворвётся в здание.

Его вдруг кто-то тронул за плечо. Он обернулся.

Это был дядя Лито. На вспотевшем, распаренном от поспешной ходьбы лице застыла виноватая улыбка.

- Прости, Дэк, ты же сам сказал, - до первого выстрела можно...не удержался...

- У них всё готово, как только народ ворвётся в здание - начнут стрелять. На крышах вместе со снайперами пулемётчики, за баррикадой броневики. Отдышитесь пару минут и уходите. Сейчас всё случится, остались минуты.

- А как же ты, сынок?

- Я молодой, быстро бегаю, успею. Не хочу вас на горбу тащить. Уходите пожалуйста. Нечего здесь вам смотреть, - ласково упрашивал старика Дэк. - Домой ступайте.

Отдышавшись, дядя Лито смахнул пот со лба, бросил горестный взгляд на площадь и нехотя, постоянно оглядываясь, пошёл через двор обратно.

Тем временем на проспекте загрохотали камни о щиты. Треснул первый залп - пока дымовыми шашками - заработал водомёт. Схватки Дэк не видел, она кипела рядом, за домом, выходившим фасадом на пропект. Через площадь захромали раненные полицейские. Несколько бутылок упали почти посредине площади. Одна попала в патрульную полицейскую машину. Из чадного костра вывалились два горящих полицеских. На крышах засуетились снайперы.

Дэк слышал, как гул схватки чуть стих и отдалился. Минут через пять через хаос звуков начали прорываться крики в очень мощную звукоустановку,

- Вперед!!! В атаку! - надрывался кто-то.

В ответ загремел восторженный рёв толпы. Всё опять загрохотало. Опять через площадь захромали раненые. Через несколько инут черепаха рассыпалась. На площадь вырвались восставшие. Они гнались за полицейскими и беспощадно громили отставших. Опять под колёса водомёта полетели утыканные гвоздями доски.

Людская масса, как водоворот в половодье, закружила к центру площади. Среди демонстрантов двигался небольшой фургон. На нём и была смонтирована та звукоустановка. На крыше надрывался в микрофон тощий, растрёпанный человек - Тору Раду.