Вячеслав Сибирцев - Возвращение

- Эй, шкет, откуда тебя нечистый принёс? – вежливо поинтересовался охранник.

Алька догадался, что вопрос не подразумевает полной отчётности, и буркнув что-то невразумительное, махнул рукой в сторону двери.

- И чё тебе тут надо? – продолжал допрос охранник.

- Поесть,- прошептал Алька, понимая, что его сейчас возьмут за шиворот и выставят обратно под дождь.

- Ближе к дому кафе не нашлось?

Алька обречённо молчал. Охранник почесал затылок. Он пытался справиться с новой ситуацией, подогнав её под рамки чего-то знакомого. В конце концов, пацан – тот же человек, который хочет пройти в бар. Значит, его задача: обезоружить и пропустить. А со всякими психологическими вопросами пусть хозяин справляется, у него мозги для этого лучше приспособлены. Придя к такому понятному и верному решению, охранник повеселел и, шагнув к мальчишке, принялся быстро и профессионально охлопывать его. В конце залез в рюкзак и вдруг снова нахмурился:

- А где деньги? Тут на халяву не кормят.

- У меня хлеб есть, - прошептал Алька, - А тут тепло и сухо.

- Ладно, топай, - смилостивился охранник и подтолкнул мальчишку к лестнице, ведущей вниз. Но он не рассчитал силу, и Алька, споткнувшись о порожек, с грохотом скатился в подвал.

Его эффектное появление не осталось незамеченным. Все, сидящие в крохотном, на восемь столиков, заведении, замолчали и уставились на вновь прибывшего. Алька поднялся, начал отряхиваться, но тут почувствовал, что ноет ушибленное колено и начинает кровоточить разбитая губа. К глазам подступили слёзы обиды, лицо непроизвольно начало кривиться в плаксивую гримасу. Этого ещё не хватало! Алька наклонился и стал с преувеличенным старанием соскабливать влажную грязь с обшлагов брюк. Кто-то хохотнул, кто-то присвистнул, и чей-то голос из угла изумлённо произнёс:

- Гляньте, пацан! Натуральный. Ну, чисто ребятёнок. И откуда это он к нам свалился?

- Ну, откуда свалился – ясно. А откуда явился?

- А я понял, - с трудом пробормотал обросший мужик с заплывшими глазами, сидящий у крайнего столика, - Это он батю ищет, его мамка послала. Моя тоже Ваську по барам пускала меня выслеживать. Не, пацан, тут все, кроме меня, бездетные, а ты не Васька, вроде.

Алька сжался и нервно оглянулся на лестницу. Убежать? Но куда он пойдёт? Ладно, допустим, поужинает хлебом, переночует на улице – не впервой. А дальше?

В это время сидящий за одним из столиков мужчина в тёмно-синей, расстёгнутой на груди куртке, перекрывая общий смех, гаркнул:

- А ну, хорош над мальцом потешаться! А ты, Крошка Ру, не торчи, как пень, это тебе не подиум. Вали сюда.

Алька благодарно нырнул на подставленный стул и сразу стал незаметен. Постепенно посетители перестали его разглядывать и вернулись к своим делам. Мужчина в синей куртке молчал, давая мальчишке возможность прийти в себя. Потом, склонившись к его уху, негромко спросил:

- Голодный? Вижу. Погоди, я сейчас.

Он встал, подошёл к бармену, о чём-то переговорил с ним и вскоре вернулся, держа в одной руке тарелку с капустой и котлетой, а в другой – стакан дымящегося крепкого чая.

- Вот, лопай. Я уже поел, - и он кивнул на грязную посуду посреди столика.

- У меня денег нет, - отвернулся Алька и торопливо достал свой хлеб.

- Вижу, что не миллионер. Не боись, угощаю в честь благополучного прибытия. А хлеб у тебя домашний? Пахнет здорово. Не отломишь кусочек?

Алька протянул соседу аппетитную горбушку. Тот так вкусно стал её есть, что мальчик почувствовал себя уверенно, словно внёс в ужин равную лепту.

После сытной еды и духоты бара, под монотонный гул голосов, Алька с трудом боролся с подступавшей дремотой.

- Ну, ты же спишь совсем. Пошли в мой номер люкс. Пошли-пошли, а то тащи тебя потом по лестницам.

Алька послушно встал и побрёл к выходу, сопровождаемый мужчиной в синей куртке. Они поднялись в прихожую, но не задержались, а сразу пошли ещё выше по второй лестнице. Там оказалась маленькая площадка с тремя дверями, освещённая тусклой лампой без плафона. Мужчина вытащил из кармана ключ и открыл «номер люкс». Им оказалась комната, которую можно было бы принять за шкаф, если бы не окно в стене напротив и не мебель: кровать с довольно приличным бельём и табуретка в углу. Мужчина вытащил из-под кровати рюкзак, извлёк из него свёрток не очень большого размера и надул очень уютный на вид матрац с подушкой.

- Это тебе, - кивнул он, - Ты, небось, о романтике мечтаешь, вот и набирайся. Что же тебя всё-таки сюда занесло? Ладно, спи, набирайся сил, завтра расскажешь.

- Я и сегодня могу, - вдруг сказал Алька. От прохладного воздуха, свободно входящего через щели окна, он взбодрился, а поведение мужчины так расположило к себе, что очень захотелось рассказать обо всех мытарствах понимающему, сочувствующему человеку, такому вот сильному мужчине, готовому прийти на помощь и даже, может быть, скупо пожалеть. Торопясь, захлёбываясь словами, мальчишка говорил и говорил, заново всё переживая, а мужчина слушал молча и только иногда кивал головой. Потом заметил:

- Да, ну и винегрет у тебя в голове: Зона, отчаянные супермены, богатство, монстры и харьковская бабушка. Спи, давай. Утро вечера мудренее: придумано не нами, но очень точно. Спи, и я прилягу рядом.

Но тут в дверь постучали.

- Кого несёт? – не очень любезно поинтересовался мужчина, - Я неглиже.

- На рандеву, Чиж. Михалыч зовёт, - глухо раздалось из-за двери.

Мужчина обернулся к мальчишке:

- Я отлучусь ненадолго. Тебя запру, не волнуйся. Никто, кроме меня, не придёт, а я скоро.

Он вышел, дважды повернул ключ в замке, бесшумными прыжками спустился по лестнице и вышел на улицу. Непогода разыгралась не на шутку. Ветер с сердитым воем трепал деревья, расшвыривал струи дождя. Вокруг уже не было ни души, да и огоньки почти везде погасли. Чиж обошёл дом кругом и толкнулся в дверь с торца. За ней тоже открылась прихожая с лестницами и тоже стоял громила – охранник, но, судя по взгляду, несколько отягощённый интеллектом.

- Вызывал, - утвердительно сказал Чиж и кивнул в сторону лестницы.

- В курсе. Будь добр, разоружись, - отозвался страж.

Гость вытащил из кармана пистолет и изящный нож с инкрустированной ручкой. Охранник словно бы небрежно похлопал Чижа по бокам и спине и разрешающе махнул рукой вниз. Тот спустился и остановился перед бронированной дверью, которая, немного помедлив, отползла в сторону. Чиж вошёл в красивое, хотя и небольшое помещение, украшенное богатыми коврами и изящной люстрой «под хрусталь». За столом сидел, улыбаясь дежурной улыбкой, Михалыч. Это был полный армянин в годах, неизвестно откуда получивший не то русское отчество, не то прозвище. Он являлся единоличным хозяином этого небольшого посёлка. Жил он под девизом: «Торговля – двигатель прогресса». Когда кто-нибудь удивлялся, почему же он торгует тут, в глуши, а не на Большой Земле, он щурил глаза и тянул: