Михаил Кликин - Демоны рая

— Но это случается нечасто. Раз в двести или триста лет.

— Это происходит сейчас.

— Трудное время для всех.

— Но необходимое…

Яр замотал головой, будто стараясь вытрясти из нее услышанный вздор.

— Я не человек? — Поверить в такое было невозможно. — Я выродок?! Мутант?! — Он попытался рассмеяться, но выдавил из себя лишь жалкий хрип. — Как это можно проверить? С чего вы это взяли?

— Мы? — усмехнулся Номер Первый. — Мы тут ни при чем. Хурбы сами решают, кто опасен.

— А если они ошиблись? Что, если я никакой не мутант? Я стал видеть хурбов после того, как начал лечиться. Может, это лекарства виноваты? Может, это их побочное действие?

— Ты увидел хурбов после того, как встретил Азова Гната.

— Да! Да! — возликовал Яр. — Точно! Это он был выродок! Гнат! Из-за него я стал видеть этих тварей! Он научил меня, заразил меня этим! А я обычный человек, я никакой не мутант!

— Ты опять ошибаешься, — сказал Номер Второй.

— Твоя встреча с Гнатом была не случайной, — пояснил Номер Первый. — Наши аналитики полагают, что он искал подобных себе, потому и задержался в городе. Он почуял твое отличие и выбрал тебя. У него были какие-то планы, он был чрезвычайно опасен для порядка. Он был как зверь. Очень хитрый и очень умный зверь.

Огонь спадал — Яр ощущал это спиной. Он слышал, как по крыше стучат лапы пожарных сиберов-крабов. Он чувствовал, как включившаяся на полную мощность вентиляционная система высасывает задымленный воздух. Кто-то бился во входную дверь — возможно, хурбы.

Нет, не они…

У Яра словно что-то сдвинулось в голове, встало на место, и он немного испугался, начиная многое понимать.

— Интересно, чем же ты так его привлек, — пробормотал Номер Первый, незаметно отступая в сгущающийся мрак. — Чем ты отличаешься от нас, Яр Сладин? От нас, от людей…

Звезды на потолке погасли — пожарные наконец-то отключили электропитание и, кажется, принялись разбирать крышу.

Яр посмотрел наверх.

Он чувствовал странное: вокруг него были люди — многие миллионы людей. Яр ощущал их присутствие, он ловил обрывки их мыслей, их эмоций, их настроений. Ему вдруг стало казаться, что он может залезть в голову к любому жителю города, узнать его самые сокровенные секреты, заставить его сделать какую-нибудь глупость. Он припомнил свои озарения и предчувствия, участившиеся в последнее время. Осознал, что ему и прежде удавалось угадывать мысли собеседников. Яр зажмурился, и ему почудилось, что он, опрокинувшись на спину и крутясь, возносится в небо, в космос. Он увидел планету, различил пятна городов на ее поверхности, услышал гул миллионов голосов — он мог говорить с любым из них…

Его будто толкнули, и он очнулся.

— Мы уходим, — сказал Номер Первый. — Убить тебя мы не можем, это дело хурбов.

— Таков порядок, — кивнул Номер Второй. — Слава предкам, строителям городов.

— Ты можешь убить нас. Но это не нарушит порядок. Ведь ты не человек, ты выродок, тебе разрешено убивать.

Яр уронил пустой огнеплюй, прижался лицом к решетке, обеими руками крепко схватившись за шершавые прутья. Зашептал горячо, лихорадочно:

— Я не виноват! Это все эволюция! Суша изменила рыб! Эволюция! Новые условия! Новый вид!..

Его не слушали.

— Ты не должен сопротивляться, — сказал Номер Первый. — Ты обязан сдаться. Так будет правильно.

— Подумай об этом как следует, — сказал Номер Второй, скрываясь в черной мгле, пронизанной нитями дыма. — Если в тебе еще осталось что-то человеческое… Подумай!

Яр опустился на колени.

Пожарные сиберы рвали крышу.

Было очень холодно.

К «Серому Кардиналу» такси прибыло с пятиминутным опозданием.

Гоген Хан помог вооруженным постояльцам забраться в пузатый желтый мобиль. С мальчишкой и сибер-другом особых проблем не возникло, а вот с волосатым здоровяком пришлось повозиться — он даже в грузовом отсеке никак не мог устроиться, ворочался там, раскачивая такси, потом вылезал наружу, топтался на стоянке, ворча и принюхиваясь к чему-то. И опять лез внутрь, упрямо не желая выпускать из лап огромную дубину. За его действиями издалека следили собравшиеся на стоянке зеваки. Гоген несколько раз подходил к ним, торопливо объяснял, что великан — это наряженный в актерский костюм сибер, и просил не приближаться, чтобы не мешать артисту. Гоген был очень недоволен, что отъезд гостей не получилось сделать незаметным…

Такси наконец-то уехало, а ему еще долго было неспокойно, и он смятенно бродил по своему заведению, словно прощаясь с ним.

Умирать Яр не хотел, да и не собирался. Обреченным себя он не чувствовал. Да, теперь он признавал, что Алета погибла из-за него, но он не считал себя виновным в ее смерти.

Убили ее хурбы. Только лишь за то, что она научилась их видеть. Им и отвечать.

А что касается остальных людей… Ему совсем не было их жаль. Почему это он должен был спасать их ценой собственной жизни? Только потому, что их много, а он один? Ну и чем же они все лучше него?

Яр не считал себя выродком, что бы там ему ни наговорили.

Да, он был другой, он отличался от остальных — теперь это стало ему очевидно. Но разве за это нужно убивать? Он даже не собирается оставаться в городе! Он уйдет сразу, как получит медицинскую помощь. За которую, кстати, заплачено!

— Я просто направляюсь в больницу, — сказал Яр в пустоту. — Я уже пришел!

Пожара не получилось, слишком мало здесь было горючих материалов. Пробившиеся сквозь крышу сиберы быстро погасили слабеющий огонь и теперь ползали под потолком, роняя с хоботов клочья легкой желтоватой пены. Столбы неяркого света, упирающиеся в рваные дыры, стелющийся пар и космы дыма причудливым образом изменили пространство морга. Два сибер-уборщика, помеченные логотипом клиники, пытались навести порядок и, урча, подбирались на широких мягких гусеницах к месту, где лежали обугленные останки хурбов. Яр не знал, что уборщики собираются с ними сделать — это не очень его интересовало. Но он был уверен, что люди этих спекшихся тел не увидят.

Решетка запиралась двумя примитивными защелками. Яр быстро разобрался, как они работают, и отжал их, используя трубу огнеплюя в качестве рычага. Взявшись за прутья, он без особых затруднений поднял преграду.

Нет, он не собирался отступать; тем более сейчас — практически на пороге клиники. Он чувствовал близкое присутствие людей. Он знал, где находится вход в больницу. Он, чуть напрягшись, мог определить, как расположены палаты и операционные, комнаты отдыха для персонала, безлюдные подсобные помещения и коридоры.

А еще он чувствовал хурбов.

Всю дорогу Вик вертелся и подпрыгивал, будто не в комфортабельном кресле сидел, а на горячей сковороде. Меняющиеся городские виды так увлекли его, что он, кажется, забыл обо всем прочем. Мелькнувший вдалеке изумрудный небоскреб Боттл, показавшийся на пару минут купол Старой Оперы, проклюнувшиеся из серого марева золотые маковки Вечного Храма — все это вызывало у него неподдельный искрящийся восторг. Он изумленно взирал на стройную толпу собравшихся на Красной Площади мобберов. С любопытством следил за работающими на высоте аэросиберами. Он смущался и делал вид, что не замечает витрин с раздевающимися синт-моделями. Пугался выпрыгивающих из рекламных щитов голографических монстров. Он беспрерывно что-то спрашивал у Херберта, но не слышал и половины ответов — он был всецело занят восхищенным суетливым созерцанием. Город увлек его настолько, что он не заметил, как экскурсия закончилась: такси съехало с магистрали, проскочило стеклянный туннель, забитый голографическими призраками, развернулось перед невысоким ажурным забором и, ткнувшись мордой в лепестки зарядки, затихло в парковочном слоте.