Михаил Кликин - Демоны рая

— Идем, — сказал Яр, отвернувшись от зеркала.

Он поправил, висевший на ремне нож, подхватил карабин и забросил его на спину.

— Дашь постлелять? — спросил мальчонка, жадно глядя на оружие.

— Нет, — отрезал Яр.

— А поделжать?

Яр помотал головой.

— Жадина, — сделал вывод мальчик и Ларс расхохотался так, что в окне задребезжало тонкое стекло.

Под этот хохот и дребезг они и вышли из комнаты.

На открытом воздухе Яра начинала бить дрожь. Все вокруг было настолько непривычным, что он терял чувство реальности. Нечто подобное он испытывал, просидев в какой-нибудь игре безвылазно пару дней подряд. Ларс говорил, что это нормально. Через месяц-другой, утверждал он, все войдет в норму. Только нужно чаще бывать на улице. Можно даже ничего не делать, просто сидеть под открытым небом и смотреть по сторонам.

Последние дни Яр именно так и поступал: садился на жесткую и неудобную скамью, врытую в мягкую землю перед домом, и наблюдал за удивительной жизнью вокруг. Особенно его восхищали птицы: синицы и воробьи — он уже научился их различать. Иногда их собиралось очень много, и они вели себя как мелкие суб-сиберы у силовой шины. Но что сиберы? — глупые мертвые механизмы, работающие в согласии с программой. Кто на них внимание обратит? Кому они интересны? А вот птицы…

На улице было холодно и непривычно бело. Деревянные дома, словно праздничные шапки надели; деревья тоже принарядились.

— Зима, — горестно и совсем по-взрослому вздохнул мальчик и спрыгнул с крыльца.

Яр прыгать не стал, а сошел по мокрым и скользким ступенькам. Тяжелый, набрякший снег тут же налип на его ботинки, густая жижа зачавкала под ногами. Ему захотелось назад, в натопленный дом. Он подумал, что, наверное, вряд ли кто станет возражать, если он решит отложить порученное дело на потом, на время, когда генераторы погоды справятся с ненастьем, а уборщики наведут…

Ах да! Какие тут генераторы? Да и уборщики…

А вот уборщики были. Снег разгребали люди. Орудовали большими совками на длинных ручках, вычищая дорожки. Яр уже подметил, что местные жители проводили на улице большую часть своего времени. А дети и вовсе являлись домой только для того, чтобы поесть и поспать. Вот и сейчас разновозрастная ребятня с криками и визгом перекидывалась комьями снега. Заметив вооруженного Яра, вышедшего на дорогу, они притихли и сгрудились, не решаясь пока приблизиться к несколько смущенному новичку, но явно собираясь это сделать — карабин тянул их к себе, как магнит железо. А вот картавого проводника такое внимание не смутило. Он приосанился, поправил шапку — и словно бы даже подрос.

— Дашь послелять? — шепотом спросил он.

— Не-а, — мотнул головой Яр.

— Он даст послелять, — громко объявил сопливец и для подтверждения своих слов хлопнул ладонью по прикладу карабина. Яр отстранился, подтянул оружие повыше, слегка толкнул мальчишку вперед:

— Давай, веди. Сам же торопил.

Идти пришлось почти через все селение. Одноэтажные дома, собранные из стволов деревьев, стояли тесно по обе стороны дороги. Густо дымила деревенская кухня — кажется, там опять что-то сгорело. У бани, охая и покрякивая, растирались грязным снегом двое мужчин: от их красной кожи шел пар. Еще один разгоряченный мужчина в безразмерных трусах сидел на высоком пороге и с видимым удовольствием дышал прохладным воздухом. Яр узнал его — это был Эриг, местный врач. Да и те двое, что прыгали в снегу, тоже, кажется, были Яру знакомы: одного вроде бы звали Густавом, а другой, волосатый телом, точно Василь — из работающих при деревне людов.

Яр помахал им рукой. Они заметили его, крикнули что-то издалека — он не расслышал, что именно. Скорей всего, они просто приветствовали его, спрашивали о делах, не рассчитывая на ответ, а только из чувства вежливости.

Он здоровался еще много раз. Каждый, кто попадался навстречу, протягивал руку и обязательно интересовался его делами и здоровьем. Кого-то он знал, кого-то смутно помнил, некоторых видел впервые. Яр пожимал грубые от примитивной работы ладони, криво и неискренне улыбался, отвечал, что все хорошо, что идет за вениками, что оружие взял на всякий случай. Его приободряли, говорили, что когда-то надо, что и они так же однажды отправлялись в лес, что не так уж все и страшно, что нужно поскорей привыкать к новой жизни. Он кивал, смущался, торопился уйти. Он уже много раз слышал эти разговоры, и они ему надоели.

Потом он переступил незримую границу, за которую еще не заходил. Жилые дома сменились складами и другими подсобными строениями со странными названиями: «погреба», «сараи», «амбары». До края деревни оставалось метров сто. Зубья большого забора, так называемого частокола, отчетливо вырисовывались на фоне заснеженных деревьев и серого неба. Здоровенная тяжелая дверь — «ворота», как вспомнил Яр, — была приоткрыта. На сторожевой вышке топтался дежурный: он был обязан следить за округой, но сейчас его больше всего интересовал горящий в железной бочке огонь.

— Дядь Паш! — крикнул мальчишка, задрав голову. — Мы на вылубку!

— Идите! — глянув вниз, разрешил дежурный. — Привет, Яр!

— Привет, — отозвался Яр, пытаясь вспомнить, знакомились ли они прежде с «дядь Пашей».

— За вениками? — спросил сверху дежурный.

— Ага, — весело ответил мальчишка, опередив Яра.

— Я первый раз за вениками восемь лет тому назад ходил… Страшновато было. А ты как?

— Нормально, — ответил Яр.

— Привыкнешь… Я же привык…

Охранник говорил что-то еще, но Яр его уже не слушал. Он смотрел за ворота, в щель между створками. То, что там было, пугало его и одновременно манило.

Он неосознанно поправил карабин, тронул рукоять ножа.

И, опередив мальчишку, первым шагнул за пределы крохотного селения бежей.

За ворота.

Айван не случайно решил строить свою деревню в лесу. Он полагал, что к лесу горожанин привыкнет скорей и проще, чем к любому открытому месту, над которым висит огромное, дикого вида небо, где глаз теряется в ничем не ограниченном просторе, а разум цепенеет.

Лес все же для горожанина привычней. Он даже похож на некоторые парки, в которых искусственные деревья выделяют из пор пьянящий газ. Здесь сомкнувшиеся кроны скрывают от человеческого взора большую часть неба, а подсознание нашептывает успокоительно, что за стволами наверняка таятся бетонные дома и дороги, трубопроводы и парковки, магазины, развлекательные центры, рекламные вывески — весь огромный шумный город.

Лес — это ширма, не позволяющая человеку разглядеть ужасную пустоту большого мира.

Ширма, которая не только прячет, но и за которой можно спрятаться.

Но не только из этих соображений исходил Айван, выбирая место для поселения. Предварительно он перекопал гигабайты данных и знал, что лес при правильном подходе даст ему и строительные материалы, и пищу, и энергию для обогрева. Айван внимательно изучал, как строились города древних, он по крохам собирал данные о том, как жили дикие люди. Он начертил план будущей деревни и рассчитал сроки ее строительства.