Михаил Кликин - Демоны рая

Работа отвлекала от страхов, но Яр все равно старался по сторонам зря не смотреть. Он перепачкался, пропотел и вымок, он до крови исцарапал пальцы и порвал штаны, но, видя, как растет куча веток, он испытывал приятное удовлетворение и даже не думал о том, чтобы хоть на минуту прерваться для отдыха.

Он остановился, лишь когда груда уложенных веток выросла ему по пояс.

— Эй! — окликнул он сидящего на бревнах паренька. — Помоги связать!

Саня повесил карабин на шею, лениво сполз на землю и вразвалочку направился к поджидающему его Яру.

— Неплавильно ты сделал, — сказал он, осматривая добытые Яром ветки. — Надо было велевку ласстелить, а уж на нее все и складывать.

— А раньше не мог сказать? — разозлился Яр.

— Не-а, — помотал головой мальчишка. Глаза его озорно сверкнули, он надул губы и, явно издеваясь, опять заканючил: — Дай постлелять… Один лазик… Ну, дай, что тебе, жалко?..

Яр тихонько ругнулся, разложил на земле веревку и стал охапками перекладывать на нее мокрые и грязные ветки.

Саня и не думал ему помогать.

Минут через пятнадцать все было готово. Яр, держась за поясницу, выпрямился, охнул, покачался из стороны в сторону.

— Устал? — хитро поинтересовался Саня. Яр проигнорировал его, сам перекинул веревку через пружинящую кучу, сам ее примял, сам начал вязать узел.

— Неплавильно ты делаешь, — сказал Саня и предусмотрительно отступил на пару шагов. — Надо было велевку пополам сложить, чтобы потом петля получилась. А ветки на нее свелху валить. А так ты не затянешь, лассыплется. Пока несешь, ластеляешь все.

Яр медленно выпрямился и посмотрел на мальчишку. Саня попятился.

Яр шагнул к нему, вытягивая руку.

Саня тихонько взвизгнул и выставил перед собой карабин:

— Стлелять буду! Не подходи! — Глаза его смеялись. Яр рванулся вперед, схватил карабин за ствол, сдернул его с парнишки — тот едва не упал.

— Все Айвану расскажу, — пообещал Яр.

Больше всего ему сейчас хотелось взять малолетнего изверга за шиворот и ткнуть его сопливой физиономией в грязь. Но он говорил себе, что это будет неправильно. И это будет опасно, ведь еще назад идти — через лес. Ну, как Саня решит отомстить, заведет куда, а сам исчезнет.

— Да ладно тебе, — надулся мальчишка. — Я пошутил же… Давай помогу, а? Только Айвану не говоли.

— Показывай, как надо, — милостиво разрешил Яр.

Дальше работал один Саня, а Яр только смотрел. Когда вязанка была готова, они, не сговариваясь, одновременно плюхнулись на нее, будто в кресло.

— Не говоли ничего Айвану, — опять попросил Саня.

Яр промолчал, только хмыкнул многозначительно.

— Ну не говоли… Не говоли, пожалуйста! — заныл мальчишка.

За деревьями что-то громко хрустнуло, но ни Яр, ни Саня не придали этому значения.

— Ладно, — проговорил Яр, пытаясь придумать, какую выгоду ему извлечь из сложившегося положения. — Не скажу, но только… Только…

Из поломанных кустов, тревожно вскрикнув, выпорхнула большая птица. Она исчезла, поднявшись над лесом, но причитания ее были слышны еще какое-то время.

— У меня пелекусить есть, — примирительно сказал Саня. — Хочешь? Поделюсь. Только Айвану не говоли. Я шутил же…

— А что там у тебя? — заинтересовался Яр.

— Мясо.

— Нет, не надо.

— И голбушка с солю.

— Хлеб?

— Ага.

— Ну, давай.

Яр потянулся за угощением, наклонился — и тяжелый картридж с дробью вывалился из-под рубахи. Яр хлопнул себя по животу, пытаясь поймать картридж, но не успел, и он шлепнулся прямо в грязь. Мгновением позже в грязь упал и кусок хлеба.

— Ах ты!

За деревьями на краю вырубки мелькнула какая-то тень. Ни Яр, ни Саня ее не заметили. Они смотрели под ноги.

— Плохая плимета, — озабоченно сказал мальчишка и перекрестился. — Нельзя хлеб лонять.

Яр поднял картридж, вытер его о штанину, осмотрел. Мокрая земля попала в пазы, и это, наверное, было плохо.

— Стлелять будет? — спросил мальчишка, заглядывая через плечо Яра.

— Не знаю.

— Помыть надо.

— Ну, уж нет! У тебя тряпочка есть какая-нибудь?

— Есть… Вот. Хлеб завелнут был.

— Сойдет.

Яр обернул тканью мизинец и принялся выковыривать грязь из пазов. Саня, прикусив кончик языка, напряженно следил за его действиями; он пыхтел и шевелил пальцами, будто помогая Яру в работе. И в то же время он медленно и осторожно отползал назад. Они не замечали, как на дальний край вырубки, пошатываясь, вышел высокий человек, лицо и разодранная одежда которого были густо перепачканы красным.

— Он интересный, — сообщил Ларс сидящему возле печи Айвану.

— Кто? — не понял старик.

— Яр. Он не такой, как другие. Есть в нем какой-то стержень.

— Мне так не показалось.

— Ты не видел, как он отстреливал хурбов. Сразу чувствуется, что у него с ними личные счеты. А еще он очень забавно сердится. Иногда я чувствую, что он готов дать мне в рожу. Много ли ты знаешь людей, которые способны за просто так дать в рожу другому человеку?

— Один из них сидит в этой комнате.

— Ты про себя?

— Вообще-то я тебя имел в виду.

— Нас тут двое таких.

Они посмеялись угрюмо, по-стариковски. С приязнью посмотрели друг на друга.

— Мне жаль, что ты стал калекой, — сказал Айван.

— Мне повезло. Я мог стать покойником. За окнами загремели ведра: кто-то отправился к колодцу за водой. Ларс приподнялся, отодвинул занавеску, выглянул на улицу.

— Что ты ему приготовил? — спросил он.

— Кому? — на этот раз старик понял, о чем его спрашивают, он просто не хотел отвечать. И Ларс это почувствовал.

— Ты знаешь.

— Как обычно, — помолчав, признался Айван. — Сбор веток — это только начало.

— Мальчишка бросит его посреди леса?

Айван едва заметно кивнул.

— Это будет единственный сюрприз? — спросил Ларс. — Или ты приготовил еще что-то?

Старик не ответил. Его опять мучили нехорошие смутные предчувствия.

Яр сильно — так, что голова закружилась, — дунул в узкую щель на тыльной стороне картриджа, протер рукавом маслянистый бок, длинным ногтем выковырнул последнюю песчинку из прямоугольного паза и удовлетворенно сказал: — Вроде бы все.

Саня не отозвался. Яр вдруг понял, что вот уже пару минут он не слышит за плечом натужного пыхтения мальчишки и резко повернулся.

Рядом никого не было.

— Эй! Ты где?!

Он вскочил, закрутился на месте.

— Эй! Саня! Ты куда делся?! Хватит шутить!

Вырубка вдруг сделалась тесной. Деревья в один миг сплотились, окружили его плотным кольцом. Лес — дикий бескрайний хаос, первобытная среда, полная неведомых опасностей, — ожил и взглянул на него тысячей пронзительных глаз. Отразившиеся эхо издевательски перековеркало его истеричные выкрики:

— Эй! Ня! Тить!

Яр наткнулся на вязанку, упал на нее, едва не выронив картридж.