Михаил Бычков - Подземка

Вот и сейчас такой же, непонятно откуда появившийся ветерок быстро развеял ядовитую пелену. В тусклом свете догорающих обломков перед нами предстала безрадостная картина: перевернутая дрезина лежала вверх колесами, перегородив путь, прицепленная ранее к ней платформа откатилась далеко назад, видимо отброшенная взрывной волной, вещи с нее рассыпались и в беспорядке валялись вокруг.

Но самой страшной была тишина. Ни одного голоса или стона раненых, только потрескивание огня и звук нашего учащенного дыхания.

– Встаем, – сказал я. – Надо разобраться.

Я поднял свой фонарик, который, несмотря на все пережитое, продолжал светить, и направился к месту взрыва. Где-то позади плелся Семеныч, все еще кашляя и ругая все, на чем свет стоит.

– Заткни варежку, Семеныч, – не очень вежливо попросил я. – Мешаешь сосредоточиться. Да и не ровен час – услышит кто. Нам, пока во всем не разберемся, подавать признаки жизни рановато.

Я не сомневался, что это была грамотно спланированная диверсия. Тот, кто ее осуществил, мог находиться поблизости, и почти наверняка в его планы не входило оставлять живых свидетелей.

Семеныч догнал меня и, придержав за рукав, спросил:

– Слушай, парень, что это было-то?

Я не стал отвечать, подумав, что только контуженный мог задать такой вопрос. А что спрашивать с контуженного? Вот отойдет, тогда и сам сообразит, что к чему.

Мы подошли к перевернутой дрезине. С большим трудом удалось открыть дверь, ее заклинило. Хватило минуты, чтобы констатировать медицинский факт: машинист был мертв. Впрочем, ему, наверное, повезло – смерть была быстрой и, даю руку на отсечение, он даже не успел понять, что произошло.

Семеныч всхлипнул:

– Господи, да что же такое?! За что его? Такой хороший был.

Я, хоть и не знал погибшего, кивнул. О мертвых или хорошее, или ничего.

От остатков нашего транспортного средства сильно несло горючкой, и оставаться поблизости было опасно. Просто чудо, что баки не сдетонировали, иначе нас бы подпалило или посекло обломками, но не факт, что наше везение продлится долго. Кроме того, невзорвавшиеся баки наводили на мысль, что могли быть еще выжившие. Я очень надеялся, что девушка вошла в их число. Да ладно, какое там надеялся! Я искренне молился об этом!

Семеныч по всем признакам впал в ступор. Похоже, с погибшим его связывали особые отношения. Хороший друг, приятель. Ладно, чего гадать!

– Пошли, остальных проверим, – позвал я Семеныча, но он даже ухом не повел.

Стоял неподвижно, как вкопанный.

– Семеныч, ему уже ничем не поможешь, – настойчиво сказал я.

– Ты иди. Я еще чуток тут побуду. Мне надо, – отстраненно произнес он.

– Семеныч, не приведи бог, рванет. Костей не соберем. Пошли.

Он отрицательно замотал головой. Я понял, что сдвинуть с места его можно лишь с помощью крана.

– Хорошо, – тихо сказал я. – Справлюсь один. Только будь осторожней.

Я не мог позволить себе роскошь тратить время на созерцание обломков и вывод Семеныча из ступора. Судьба попутчицы оставалась такой же неизвестной, как и личности, подложившие мину под состав. А ведь перестраховались, гады: натаскали разного барахла на пути с соображением, что если не взрыв, так баррикада точно заставит остановиться. Но вот мотивы, они по-прежнему смущали меня непонятностью. Террористический акт? Месть? Что-то еще? Больных на голову под землей всегда хватало, тогда, может, у кого-то наступило очередное обострение?

Версию о пиратстве я отбросил сразу. Пропавший состав кинутся искать почти сразу. Метро при всей своей разветвленности станет для промышляющих пиратством ловушкой. Нет, похоже, мы имеем дело с психом, а сумасшедшие всегда отличались богатой фантазией. Надо быть наготове.

Я привел АКС в боевое состояние и медленно двинулся к платформе. Семеныч остался рядом с дрезиной, не в силах отойти от убитого товарища.

Тело еще одного парня я обнаружил неподалеку. Бедолаге размозжило голову. Зрелище было не из приятных даже для меня, и я, отгоняя подступившую дурноту, поспешил дальше.

Поиски ни к чему не привели. Обшарил все кругом: перевернул барахло, разбросанное по туннелю, заглянул под платформу, даже вскрыл от отчаяния несколько больших ящиков, но девушки нигде не было. Лило исчезла. Я вдруг ощутил себя виноватым. Нельзя было оставлять ее без присмотра. Пусть оружием она владеет не хуже меня, а дерется, пожалуй, даже лучше, я все равно не имел права упускать девушку из виду. Мой прокол.

Я вернулся к перевернутой дрезине и застал Семеныча в той же скорбной позе.

– Перестань убиваться. Что случилось, то случилось, назад не вернешь, – попытался я утешить его. – За всех не нагорюешься.

– Отвали. Ты не знаешь, – прохрипел он в ответ, и от его голоса меня мурашки пробрали.

По интонации я скорее ощутил, чем понял, кем доводился ему погибший. А потом догадка превратилась в уверенность. Раньше у меня просто не было времени присмотреться, а сейчас хватило одного пристального взгляда, чтобы сообразить: они очень похожи – Семеныч и тот парень, что лежал сейчас придавленный куском искореженного металла.

– Прости, Семеныч. Я же не знал, – скорбно произнес я.

– Уходи, – попросил он.

– А ты? – удивился я. – Здесь останешься? Тебе, наверное, помощь нужна. Похоронить надо парня.

– Уходи, – повторил он. – Сам справлюсь.

– Хорошо, Семеныч. Прощай. Извини, если что.

Ничего не оставалось делать, как продолжить путь в одиночестве. Скоро Семеныч и его сын остались у меня за спиной. Я побрел по шпалам, стараясь не оборачиваться. Надо было искать пропавшую девушку. С ней определенно что-то произошло, и это что-то вряд ли относилось к разряду хорошего.

Главное, что я абсолютно не представлял, куда двигаться дальше. Осталось положиться на интуицию. Пока вроде бы она не подводила, иначе не стоял бы я сейчас здесь, а догнивал где-нибудь на поверхности.

Интуиция подсказывала, что возвращаться и звать на помощь бессмысленно, поэтому я перебрался через баррикаду и, держа автомат наготове, двинулся вперед, надеясь, что не заплутаю в бесчисленных ответвлениях. Почему-то верилось, что наши с Лило пути не разминутся.

Не знаю, сколько я протопал, едва ли метров триста, но этот путь показался бесконечным. Руки, сжимавшие автомат, одеревенели, на лбу выступил пот. Я так завел себя, что любой шорох спровоцировал бы шквальный огонь с моей стороны. Дальше так продолжаться не могло. Я заставил себя немного расслабиться, иначе сердце выскочило бы из грудной клетки. Пришлось прибегнуть к вычитанной в одной из книг псевдокитайской методике. Пара глубоких вдохов и выдохов сделали свое дело. Я успокоился и намного уверенней двинулся дальше.

Вскоре судьба вновь подкинула мне испытание – я достиг развилки. Пришлось остановиться и задуматься. По какой нитке следовать дальше, я не знал. Как в старой доброй сказке: направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – жену обретешь. Вспомнился разговор с Игорем. Что ж, каждый мужчина имеет право пойти налево. Следуя этой логике, я пошел налево. Если Лило еще жива, она ждет моей помощи. А она жива. В этом я уже не сомневался.