Кевин Андерсон - Школа Джедаев-1: В поисках силы

Хэн взял на заметку, что ученая Ксукс донельзя наивная особа. Интересно, сколько времени она томится в гравитационном застенке Прорвы?

— А вы, — решил он забросить удочку опытной рукой провокатора, — вы тоже делитесь своей информацией со всяким, кому интересно?

Голова Кви Ксукс закачалась, будто поплавок.

— Естественно. Это же принцип работы нашей организации: «Поделись проблемою своей, и она к тебе сто раз еще вернется».

Хэн едва сдержал улыбку триумфатора.

— Прекрасно, тогда скажите, где сейчас находятся мои друзья? Я прилетел сюда с одним молодым человеком и вуки. Вы поделитесь со мной этой информацией о них, а я попытаюсь освежить воспоминания о Звезде Смерти.

Замедленная реакция Кви подсказала ему, что раньше ей приходилось сталкиваться только с четко поставленными проблемами.

— Не знаю, могу ли я…— замялась она. — Да и вообще, у вас нет необходимости в такой информации.

Хэн слабо повел плечом, изображая равнодушие.

— Вот как много значит для вас собственный этический кодекс.

Кви стрельнула глазами на дверь, словно подумывая, не пора ли в самом деле вызвать штурмовиков.

— В числе моих привилегий — неограниченный доступ к любой информации, потому что я ведущий конструктор-теоретик. Ну что вам стоит ответить на несколько пустячных вопросов?

— А что стоит вам? К тому же я не в курсе, что у вас за привилегии. И ничем вам не обязан, чтобы оказывать какие-то услуги.

Хэн выжидал, наблюдая, как она мнется под его взглядом. В конце концов Кви включила свой хитроумный монитор и стала перебирать клавиши.

Она посмотрела на него своими расширенными бездонно-голубыми глазами, растерянно моргая. Ее волосы напоминали сверкающую дымку над водопадом в знойный полдень на Арето. Наконец монитор выдал данные.

— Ваш товарищ-вуки прикреплен к отделу двигателей. Там большая нужда в рабочих-вуки. Наш ведущий физик-инструменталист на них просто помешан. У него трудилось около сотни вуки, взятых с Кашуука для работы на Комплексе. Их немного осталось — работа, сами понимаете, тяжелая и опасная.

Хэн попытался сменить позу, чтобы не чувствовать себя так скованно. До него доходили слухи, что рабы-вуки набирались на верфи первой Звезды Смерти. Однако эта Кви, как он мог убедиться, говорила с ним искренне и простодушно. С ней стоило поработать.

— А что со вторым моим другом? — спросил Хэн.

— Некто по имени Кип Даррон — вы его имеете в виду? Он по-прежнему на борту «Горгоны», под строжайшим надзором. Мне не много удалось почерпнуть из протокола его отчета, — очевидно, он был не особенно словоохотлив с ними.

Хэн нахмурился, переваривая полученную информацию, но Кви уже теребила его:

— Ну так что же, я с вами поделилась. Расскажите теперь мне про Звезду! — Она подскочила к нему, осмотрительно оставаясь за пределами досягаемости.

Хэн закатил глаза, но так и не придумал оправдательной причины. Звезда Смерти была разрушена давным-давно, и к тому же планы ее были надежно похоронены в сверхсекретном Инфоблоке Императорского Центра.

Хэн рассказал Кви о коридорах, о том, какие шумы там можно было расслышать. Особенно тесно знаком он оказался с районом ангарного отсека, изолятора корабельной гауптвахты и мусороуплотнителя, однако Кви Ксукс такими деталями не заинтересовалась.

— Ну а сердечник вы видели? Ступени ускорителя?

— К сожалению, с ним мое знакомство было вынужденно беглым — каждую минуту в дверь могли постучать лучевые аттракторы. — Хэн огорченно оттопырил губу. — А зачем вам все это?

Она закрыла глаза и выпалила:

— Потому что я принимала участие в проектировании Звезды Смерти!

Не успев заметить шоковой реакции Хэна, Кви подскочила к ближайшей стене и, повернув несколько рукояток и переключателей на ней, передвинула одну из секций прозрачной металлической панели. Внезапно перед Хэном распахнулась головокружительная панорама, и теперь вместо узкой полосы светящихся газов он увидел каменную гроздь астероидов и планетоидов, составлявших Исследовательский Комплекс.

— Скажу больше: здесь, на Комплексе, мы трудимся над разработкой новой модели Звезды Смерти.

Пока она говорила, колоссальная сфера-каркас размером со средней руки астероид вставала над сузившимся горизонтом ближайшего планетоида смертоносным рассветом. Модель походила на гигантскую армиллярную сферу, скованную обручами, сходящимися по полюсам, с кольцами опорных структур, — в самой сердцевине этого монументального сооружения покоился ядерный реактор и суперлазер планеторазрушителя.

— Это только функциональная часть, — пояснила Кви, вглядываясь в иллюминатор; глаза ее горели восторгом. — Сердечник, суперлазер и реактор, без системы сверхускорителя. Правда, еще не разработаны окончательно техобеспечение и палубы для войск и обслуживающего персонала.

Хэн наконец обрел голос:

— И эта штуковина работает? Кви снисходительно усмехнулась, точно отвечая на вопрос ребенка:

— Ну конечно, и еще как!

Кип Даррон чувствовал себя загнанным в клетку зверем. Он вглядывался в глухие стены камеры-отстойника. Свет доходил сюда сквозь проделанные в потолке щели. Он был слишком ярок и имел тот раздражающе-красный оттенок, который способен свести заключенного в одиночке до состояния полной невменяемости. И теперь Кип сидел на лавке, пялился в стенку и пытался не думать ни о чем.

Однако боль по-прежнему не унималась: точно далекое эхо, она то и дело пронзала тело насквозь. Дройд-допросчик славно постарался, отыскивая в его теле наиболее болезненные точки, не забывая регулярно вводить эндорфины, отчего даже легкое раздражение превращалось в агонию. Иглы для впрыскиваний входили под кожу, точно копья, сокрушающие волю препараты изливались подобно лаве по его венам.

Он молил свою память разыскать воспоминания, которых добивался дройд, чтобы только прекратить допрос; но Кип Даррон был никто, злополучный заключенный, который большую часть своей жизни провел в застенках Кессела. Он не знал, что рассказывать имперским монстрам. В конце концов они убедились в его бесполезности.

Кип уставился на самоприготовляющуюся баланду, предложенную дверным распределителем. Срывая крышечку пакета, он включал одноразовую батарею, которая подогревала суррогат протеина и одновременно охлаждала синтетический фруктовый десерт; через некоторое время сама посуда начинала разламываться и годилась в употребление на закуску. Однако Кип не мог обнаружить в себе даже искорки голода.

Мысли его снова вернулись к злополучному Хэну Соло. Тот, в отличие от Кипа, знал много больше и о Новой Республике, и о прочих секретах, достойных разглашения. Допрос Хэна затянулся намного дольше. Между тем опека адмирала Даалы была почище того, что доводилось встречать Кипу с его богатым опытом отсидки в Имперской Исправительной. В шахтах, по крайней мере, он знал, как избежать пристального к себе внимания.