Дмитрий Паутов - Красный тайфун или красный шторм - 2

теперь, утоптанная миллионами ног, тропа превратилась в глубокую

и широкую траншею. В низинах траншея заполнилась водой, густо

перемешанной со льдом и снегом - местами невысокие крепкие люди

брели в ледяной воде по плечи, невероятными усилиями удерживая

пятидесятикилограммовые вещмешки над головой на высоко поднятых

руках. Груз, который они несли, был слишком ценен, чтобы они

могли позволить себе потерять хотя бы килограмм. Вся их огромная

Родина ждала этот груз - жены, матери, сестры, дети. В тяжелых

вещмешках лежала счастливая жизнь народа, равных которому никогда

не было и никогда не будет на этой планете.

Операция "Великий поход" завершалась - и завершалась вполне

успешно. Сто миллионов пятидесятикилограммовых вещмешков,

наполненных плодороднейшим черноземом из центральных областей

России, с каждой минутой приближались к месту назначения.

Миллионы солдат несли свой драгоценный груз, скрытно перемещаясь

ночами по лесистой долине Иртыша. Впереди была Родина.

Голова гигантской колонны более месяца назад пересекла

государственную границу, вернувшись в Синьцзян-Уйгурский

автономный район Китая. Солдаты первых десятков дивизий, передав

свои вещмешки велорикшам, вернулись в родные казармы. Но

последняя рота последней дивизии лишь вчера пересекла Уральские

горы.

2.

Примерно за полтора года до описываемых событий полковник

Сергетов был срочно вызван к министру обороны Петру Бромковскому.

Прибыв в назначенный час в министерство, Сергетов представился

секретарю министра и услышав, что министр сейчас занят и примет

его через десять минут, опустился в мягкое кресло. Десять минут

спустя на столе секретаря раздался низкий гудок интеркома и

скрипучий голос Бромковского поинтересовался, прибыл ли полковник

Сергетов. Иван Михайлович прошел в кабинет министра.

После того, как полковник в соответствии с уставом доложил о

прибытии, Бромковский удивительно легко для его лет поднялся

из-за стола, взял Сергетова под локоть и усадил на мягкий кожаный

диван, стоявший рядом с полированным книжным шкафом. Сам

Бромковский садиться не стал и принялся расхаживать туда-сюда по

диагонали кабинета. Сергетов, стесняясь сидеть в присутствии

министра, попытался встать.

- Да ты не вскакивай, Ваня. Дай мне хоть немного размяться.

Все сижу и сижу за проклятыми бумагами.

- Дядя Петя, можно спросить, зачем я Вам понадобился?

- Ишь, ты - "дядя Петя"! Совсем вы в Генштабе распустились,

если министра обороны дядей звать начинаете!

- Виноват, товарищ маршал!

- Сиди, я тебе сказал. А вызвал я тебя по очень важному

делу. И очень секретному. Тебе отец в последнее время ничего не

говорил о взрыве в Нижневартовске?

- Что, снова взрыв?!? Ничего об этом не знаю!

- Нет, новых взрывов не было. Я говорю о том взрыве, с

которого все началось.

- Мы с отцом вообще никакие дела давно уже не обсуждаем.

Слишком редко встречаемся. Последний раз я виделся с ним с месяц

назад, на рыбалке. Два часа он тогда еле-еле выкроил. После

очередной бессонной ночи. А на рыбалке с отцом и в лучшие времена

особо-то не поговоришь. Вы же его знаете - за хорошую поклевку он

душу дьяволу продаст!

- Тогда я тебя сам введу в курс. Мы с Михаилом подумали и

решили, что тебя стоит подключить к этому делу. Парень ты у нас

толковый. И тайну никому не продашь. Уж кому такую тайну и

доверять, так это тебе. - Бромковский перестал расхаживать по

кабинету и уселся на диванчик рядом с Сергетовым. - А дело

состоит в том, что одному нашему разведчику невероятно повезло.

Или же ему подсунули идеально сфабрикованную "дезу". Просто

невероятную "дезу". Мы это сейчас перепроверяем. Но ты все же

имей в виду, вся информация настолько секретна, что даже тебе

головы не сносить, если что. Твою голову не я - отец оборвет.

Лично.

- Я не из болтунов, дядя Петя. Вы же знаете.

- Знаю. А ты слушай, слушай. Разведка раздобыла фотокопии

нескольких листочков бумаги. Очень важных. Их суть сводится к

тому, что когда эти чертовы фанатики готовили свою диверсию в

Нижневартовске, американцы за ними следили. ЦРУ следило. Всех

подробностей они, возможно, и не знали, но общее представление

имели. Это уж точно. Вот так.

- И ни слова нам не сказали? Подставили нас?

- Я, Ваня, когда услышал, эти же самые слова сказал. Именно

подставили. Решили, что, если взлетит на воздух Нижневартовск, то

с нами можно будет делать все, что угодно. Заодно им и мусульман

удастся пощипать под шумок - они же понимали, что мы объявим о

национальности и вероисповедании преступников. А ведь ты и сам

знаешь, Ваня, у нас с ними на подобные случаи давным-давно есть

договоренность: если узнал что-то подобное - не скрывай. Мы им

дважды помогали. А они вот скрыли. Рапорт о готовящемся теракте

засекретили так, что о нем и сегодня знает человек пять на всю

Америку. Да теперь еще и у нас шестеро. Ты - седьмой, кто узнал.

- И что я должен делать?

- Ты, Ваня, ничего пока не должен делать. Никто пока ничего

не должен делать. Думать надо. Они нас решили любыми средствами

ослабить. Это понятно. Мы им поперек горла - им наша сила мешает.

Вернее, мешала. Сейчас у нас силы еле хватает, чтобы пустую ложку

до рта донести. Пустую, Ваня! А у них сила большая, но очень уж

недобрая. Горя от нее в мире больше становится. Сам знаешь!

- Я понял, товарищ маршал! У нас есть все основания считать

США соучастниками диверсии против нашей страны, разжигателями

войны, и поступать с ними соответствующим образом.

- Так точно, товарищ полковник! Только нам надо думать, как

не только их силу превратить в труху, но чтоб и самим при этом не

обжечься. Наши прежние кретины ничего умного придумать не смогли.

Им думать нечем было. Из-за той глупости, что они придумали, мы

все чуть копыта не отбросили. И теперь мы просто обязаны найти

выход. Не найдем - вымрем, как мамонты. Как думаешь, найдем?

- Нам отступать некуда, товарищ маршал - за нами Россия!

Найдем!

...После этого разговора прошло полтора года.

3.

Катастрофические ливни, обрушившиеся на юго-восточные районы

Китая, за несколько недель практически полностью смыли

плодородный слой на миллионах гектаров. Вздувшиеся реки унесли в

море не только множество трупов вперемешку с обломками

крестьянских домишек, но и лучшие почвы - вместе с большей частью

урожая. Гигантская страна, население которой насчитывало более

полутора миллиардов человек, лишилась примерно трети

продовольственного запаса.

Самым страшным последствием ливней оказалась потеря почвы,