Василий Сахаров - Мечник

— У кого самый лучший конь? — обращаюсь я к воинам, которые отдыхают на своих огневых позициях.

— Самый добрый и резвый конь у меня, — ко мне подходит Серго, смуглолицый мужчина лет сорока, так же как и Лука, прошлогодний новобранец.

— Отлично. Седлай своего кабардинца и сгоняй к востоку. Как что-то приметишь, сразу назад. Если будет погоня, прикроем снайперами, а вблизи всем отрядом поддержим.

Серго коротко кивает, седлает своего чистокровного жеребчика, купленного им за свои деньги у перекупщиков в Пятигорске, и через пяток минут, резвой рысью, мчится в том направлении, где снайпер разглядел движение. Я взбираюсь повыше, примащиваюсь на уступе, и смотрю за его продвижением в хороший армейский бинокль.

Воин скачет, километрах в двух, немного не доезжая до узкой балочки, останавливает коня, замирает, и пускает его шагом. Так он продвигается метров на триста, вновь замирает, и снова двигается вперед.

— Лука, что видишь?

— Ничего, марево все сбивает, то есть движение, то нет.

Опять приникаю к окулярам бинокля, и сразу же вижу тех, кого мы ждем, десяток здоровенных псин, которые крадутся вдоль нескольких кустов в сторону приближающегося к ним Серго. Мля, неужели он их не видит? Как так? Черт!!!

Снайпера! К бою! Лука, выстрел вверх! Серго опасности не замечает!

— Тах-х-х! — одиночный выстрел глухим эхом разносится по окрестностям. Всадник слышит его, останавливает коня, оглядывается и, наконец, замечает опасность. Серго резко поворачивает своего чистокровку, что-то кричит, нахлестывает его бока нагайкой, и галопом возвращается к нам. Наблюдаю за собаками, они широкими и длинными прыжками мчатся за воином, но вряд ли догонят.

— Ахр-рр-р! — слышен далекий собачий рык, преследователи, как по команде, не доходя до наших позиций метров восемьсот, замирают на месте и, дружно развернувшись, уходят в свое укрытие. Вот и первое проявление разума, не ломиться в ловушку, а вернуться на исходную.

Всадник благополучно возвращается к развалинам, водит кабардинца по кругу, успокаивает его, а я спускаюсь вниз и подхожу к нему.

— Командир, если бы не выстрел, — говорит Серго, — то и не заметил бы засаду.

— Понятно. Как они вблизи?

— Не знаю, очко так играло, что осматриваться времени не было, Несся так быстро, как только мог.

Направляюсь к Лиде Белой, которая сидит возле одного из четырех наших РПК и протирает его промасленной тряпкой. Сажусь рядом и наблюдаю за тем, как почти любовно, она занимается своим делом. Я ухмыляюсь, а она смотрит на меня и спрашивает:

— Чего?

— Гляжу, как ты от оружия фанатеешь, Лида.

— Это да, а иначе никак, только оно бедную девушку в трудную минуту выручит и спасет.

— Ты не пай-девочка Лида, поэтому лирика ни к чему. Что делать будем?

— Ты командир, Мечник, твое слово главное, — она пожимает плечами.

— И все же, идеи есть?

— Сваливать надо, — отвечает Лида, — и бежать необходимо прямо сейчас, без колебаний и промедлений. Мы с Исмаилом тебе рассказывали про наш прошлый поход, и тогда, точно так же все было, только мы не в развалинах сидели, а телегами окружены были. Днем они не сунутся, силы копят, и что такое огнестрел понимают очень хорошо. Атака ночью случится, и если они нас не дожмут, то к утру отойдут, и будут следующей ночи ждать.

— Просто так не оторваться, собаки вслед кинутся.

— Конечно, кинутся, и если половина бойцов в безопасное место вырвется, то и это хорошо.

— Остаемся, — принял я решение, — и постараемся захватить трофей.

— Зря, — Лида морщится, и возвращается к пулемету.

Смеркается, воины отдохнули и готовы к ночному сражению. Вокруг развалин поставлено около сорока мин, боеприпасов и гранат у нас много, воды дня на три, факелы заготовлены и осветительных ракет больше трех сотен. Скоро состоится первый бой с новым и необычным противником, и для него у нас есть сюрприз, несколько ловчих сетей, сплетенных из сталистой проволоки, и два пневматических ружья с усыпляющими зарядами. Давайте, звери, приходите, мы ждем вас.

— Мечник, — в тишине разносится голос Кума, — Игнач вызывает.

Вскоре, одев на голову наушники и прижав к губам микрофон, слышу далекий голос казака:

— Привет, Мечник.

— Здрав будь, Игнач. Что у тебя?

— Норма. Золота нет, а повольников сюда под этим предлогом местный хан заманивает. Хочет армию собрать, и на Элисту военным походом пойти.

— Всего-то?

— Да, банальный обман, и для Конфедерации никакой опасности.

— Когда сможешь в путь двинуться?

— Через час.

— Хорошо. Выдвигайся к Адыку и готовь оборонительную позицию. Может так случиться, что тебе придется за нами хвосты рубить. Когда там сможешь быть.

Молчание, Игнач ворошит карту, прикидывает скорость своего отряда, и отвечает:

— Если по быстрому и нигде не задерживаться, то через тридцать шесть часов буду на месте.

— Даю тебе сорок восемь часов. Через двое суток будь на южной окраине Адыка.

— Понял.

— Отбой связи.

— Отбой.

Стемнело, снова ожидание, снова гнетущая тишина, и только кони беспокоятся. Автомат в руках, сквозь узкую бойницу глаза пытаются разглядеть четвероногого противника, и не находят его.

— Братва, атас! — в тишине слышен крик одного из бойцов.

В небо взлетает первая осветительная ракета. Она дает неяркий объемный свет, который заливает окрестности, и все вокруг видно как на ладони. Собаки вокруг нас, их не менее пяти сотен только с одной стороны, а раз так, то вокруг позиции их как минимум пара тысяч. От такого зрелища, от вида оскаленных пастей, обнаженных клыков и горящих глаз, у меня перехватило дыхание, и сам себе я шепчу:

— Мать моя, женщина. Вот это влипли. — Однако отвлекаться нельзя и, сгоняя наваждение, встряхиваю головой и подаю команду, которую ждут все воины отряда: — Внимание! Бить только наверняка! Беречь боеприпасы! Снайпера, не забывать про пневматику! Огонь!

По команде, воины открывают огонь, и ночь расцвечивается десятками трассирующих пуль, которые летят в четвероногих животин, пришедших за нашими жизнями. В замкнутом пространстве остатков здания, грохот выстрелов бьет по барабанным перепонкам, все вокруг заволакивается дымом, и собаки переходят в наступление. Что интересно, они действуют группами, по три-пять особей, а не прут вперед всей массой. Нам приходится выцеливать одиночек, отвлекаться на них, и собаки все ближе.

Напрягаю голосовые связки и, сквозь стрельбу, перекрывая ее, выкрикиваю:

— Минер, не зевать!

— Слежу! — слышу я нашего радиоминера, и тут же, между двумя группами собак, происходит подрыв ОЗМ-72. Стальные шарики кромсают тела животных, рвут их на части, но они не умирают.

— Твари! — Ствол моего «Абакана» дергается, выплевывает короткие очереди, и две собаки, почти вплотную приблизившиеся к нашим баррикадам, без взвизга, падает наземь и умирают.