Василий Сахаров - Мечник

— Да.

Запись в бумагах, наемнице передается бирка с номером 707, и она выходит во внутренний двор трактира. За ней в очереди уже следующий боец стоит. Косматый и бородатый «индеец» лет за тридцать с косым рваным шрамом по правой щеке. Одет в камуфляжную куртку на меху, на голове небольшая каракулевая папаха, а на ногах стоптанные армейские берцы. Самый обычный абрек с гор, вот только черты лица его мне знакомы, присматриваюсь, и узнаю своего сослуживца Исмаила Ахмедова, с которым пять лет в одной роте прослужил. Уж, кого, а этого я завсегда узнаю, как бы его жизнь не била и какие бы отметины на лице не ставила. Хотя, конечно, узнать его тяжело, да и не виделись мы уже три года с отставным сержантом.

Идет стандартный опрос. Исмаил Ахмедов назвался Ахмедом Исмаиловым, позывной у него незатейливый — Горец. Желает заключить контракт, все умеет, куда едет знает, с условиями договора ознакомлен. Писарь хочет сделать запись и передать Исмаилу бирку, но я его останавливаю щелчком пальцев. Казак и бывший сержант поворачиваются ко мне, а я повышаю голос и говорю:

— Наемник, подойди, переговорим.

Пластун подзывает следующего рекрута, а Исмаил идет ко мне и садится напротив. Это не вызывает удивления и не является чем-то необычным, за сегодняшний день таким образом я проводил уже девятнадцать собеседований. Бойцы для Кары это самые обычные наемники, но были среди этой массы людей и исключительные экземпляры, а таких я хотел бы видеть на службе у себя. Таким образом, за вчерашний и сегодняшний дни, просеивая контингент будущих Буровских вояк, уже семнадцать воинов к себе в отряд отобрал. Все как один, профи, но перед тем как принять решение, я с каждым не менее получаса разговоры разговаривал об их славном и не очень боевом пути.

— Привет Исмаил-ага, — мой голос тих, и кто-то посторонний, вряд ли, что-то сможет услышать.

— Здравствуй Мечник, — адыг спокоен и уравновешен, говорит, так же как и я, тихо и негромко, почти полушепотом.

— Рад видеть тебя, братан. Какими ветрами сюда занесло?

— По радио голос Игнача услышал, и решил, что хватит мне в горах сидеть, и пора обратно в большой мир возвращаться. Я тебя своим появлением не подставляю?

— Нет, все ровно. Чем я могу тебе помочь, и чего ты хочешь?

— Есть интерес на Украину смотаться, в отряд к Каре. Там меня преследовать не станут, так что относись ко мне, как к обычному наемнику.

— А может быть, у меня в отряде останешься? За прошедшие годы ты изменился сильно, и борода, и шрам на щеке, да и искать тебя перестали, так как проблем в государстве других хватает.

— Это возможно?

— Да, и мне это видится так. Ты будешь постоянно находиться на нашей базе в Гвардейском, и на тебя ляжет тренировка бойцов из моего отряда. В поселке люди надежные и не болтливые, левых граждан нет, а у тебя, как я слышал, в родной Адыгее девушка была. Так что остепенись, поставь домик, заведи хозяйство и живи спокойно.

— Согласен.

— Вот и отлично. Пиво будешь?

— Лучше кофе.

— Кофе? — удивился я.

— Ага, кофе. Здесь один предприниматель из дубовых желудей и цикория вполне неплохой кофе делает. Обратись к бармену, у них должен быть.

— Попробуем, — я заказал пару чашек горячего темного напитка, который, действительно, по вкусу напоминал кофе, и спросил: — Как жил все эти годы, Исмаил?

— Относительно неплохо. После того, как Гене Симакову глотку перехватил, окопался в отдаленном горном ауле на территории Алании, сошелся с одной вдовушкой приятной и занимался охотой. Так целый год прожил, а потом, что-то затосковал, вышел к Пятигорску, и почти два года наемничал. Ходил с торговыми караванами на Зеленокумск, Степное, и даже с отрядом поисковиков за Ачикулак забредал. Такого в Ногайской степи насмотрелся, что ну его к чертям собачьим, такую жизнь, какой там люди живут. К цивилизации захотелось вернуться, думал, на Одессу пойти или еще куда, а тут предложение у Кары послужить. Как услышал голос Игнача, так и решил, что кто-то из наших парней рядом.

— Ногайская степь, говоришь. Хм. Что такого там может быть, чего мы раньше не знали? Исмаил помедлил, нахмурился и сказал:

— Сложно объяснить, Мечник. Это все видеть надо. Ты ведь «беспределов» помнишь?

— Конечно, моя первая военная кампания, такое не забывается.

— Вот и там что-то похожее. Люди меняются и превращаются в животин, ведомых только инстинктом. С виду, обычные человеки, работают, укрепляют свои поселения, мародерствуют, охотятся, а психика изменена. Например, есть одно небольшое поселение невдалеке от Каспия. Там живут фермеры, всего пять семей по двадцать душ в каждой. Отцы трахают дочерей малолетних, а потом отдают братьям попользоваться. И это норма, Мечник. Это самое обычное положение дел в тех краях, и этим занимается не кто-то один и не извращенец какой, а все подряд. Родился нормальный ребенок, и это уродство, а принесла девка калеку, от кровосмешения родившегося, так это благословение неба. Я случайно туда забрел, в одиночку, и еле ноги унес. Эти твари меня каким-то зельем сонным опоить хотели. На автомат и снаряжение мое позарились и за это грохнуть хотели. Хорошо еще, что сразу беду прочуял и слинять успел, а то бы все, там бы мне и пришел конец.

— Ну, жив и слава богам, а моральных уродов и у нас хватает. Где-то больше, где-то меньше, но они есть везде и всегда.

— А еще собаки, — продолжил Исмаил и машинально почесал свой шрам на щеке. — Такие твари умные, что и не всякий человек с ними сравнится.

— Что собаки?

В этом месте разговора я несколько напрягся и заинтересовался всерьез, поскольку одна из пропавших экспедиций, которую ГБ в прошлом году посылало одновременно с нами, шла через Ставропольский край к Астрахани, и последним своим сообщением извещала о необычайно умных собаках, которые окружают их караван. Потом я собирал информацию по этой теме, и наемники, работающие на меня, говорили, что дальше к востоку есть стаи диких собак, с которыми бороться трудней, чем с людьми. Честно сказать, я им не очень то и верил, и списывал все услышанное от них на каких-нибудь дикарей, типа «беспределов», а собак считал обычными и хорошо тренированными боевыми псами. Однако Исмаилу я доверял крепко и если он помянул собак, значит, это действительно, что-то необычное.

— Понимаешь, Саня. Они очень сообразительные, оружия не боятся и понимают, что это такое, а когда атакуют, то действуют как в бою. Они, — он на секунду запнулся — как мы.

— В смысле?

— Собаки живут и взаимодействуют друг с другом, точно так же как и мы. Кое-что я в этом понимаю, по молодости сам собак охотничьих на продажу выращивал и на кабана готовил, и эти четвероногие, от прирученных, отличаются точно так же, как человек от обезьяны. Есть семьи, есть вожаки, есть племя, а когда в пределах их территории объявляются люди, они моментально собираются в стаи, которые очень напоминают боевые подразделения. Один отряд отвлекает, второй атакует, третий осуществляет дальний дозор, а четвертый перехватывает беглецов и перекрывает пути к отступлению. Это необычно, и это похоже на людей. Нас в отряде, в котором я тогда ходил, полсотни стволов было, все парни лихие, настоящие джигиты, а к людям вышли только трое. Одна из них Лида Белая, что передо мной к столу подходила, очень хороший боец и авторитетный лидер, рекомендую, и если к себе ее возьмешь, то не пожалеешь.