Василий Сахаров - Солдат

— Никак нет, — вскочил я со стула.

— Хорошо, если у вас все выгорит, я в долгу не останусь.

— Не за награды и чины служим, — повторил я, где-то давным-давно, вычитанную фразу.

Майор рассмеялся и кивнул:

— Иди уже, Грамотей, и избавляйся от своего надуманного книжного идеализма, В жизни важно все, и чины, и звания, и деньги, и влияние, и опыт. Карабкайся только вверх, Сашка, а иначе, сгинешь в какой-нибудь шальной передряге за чьи-то красивые слова, про равенство и братство, да так, что и «мяу» сказать не успеешь. Иди, и мои слова запомни.

Четко развернувшись на месте, я покинул штабную палатку, и отправился на свой пост. В этот день именно наша группа несла караульную службу, и уже на посту, в бетонном закутке, прислонившись к старенькому ПКМу, я смотрел на заснеженное поле перед лагерем и в какой уже раз прокручивал в голове слова майора, про избавление от идеализма. В общем-то, как не крути ситуацию, а Еременко прав. Что я могу получить здесь, в этом месте за пять лет, которые, согласно контракта, обязан отслужить? Правильно — умения, деньги и опыт. Но что будет потом, когда пройдет пять лет? Новый контракт? Не знаю, хотелось бы свободы.

Озадачил меня командир, нечего сказать, но с другой стороны, ломать голову над этим не стоит, надо все делать пошагово и держаться за майора, а если он наверх взлетит, то и меня подхватить по пути сможет. Парень я простой, деревенский, но кое-что уже выхватил из ротной жизни, в которой есть сержанты, которым подчиняются офицеры, и думается мне, что Еременко уже сейчас подбирает себе ближний круг из верных людей, так что при хорошем раскладе, и я в него смогу попасть.

Про поездку на родину, рассказывать особо нечего, все прошло очень хорошо, можно сказать, что по самому наилучшему варианту, и было только два события, которые отложились в памяти. Первое, это посещение поселка и разговор со старостой Никитой, а второе, прогулка по нашей столице, славному городу Краснодару. Начну, пожалуй, со старосты.

По прибытии в Горячий Ключ, мы остановились в гостинице, скинули в номерах вещи и, не откладывая исполнение задачи в долгий ящик, направились прямиком в Лесной. Задумка была проста, выкупить у Никиты Демидова карты, а если, вдруг, по какой-либо причине, он откажется, то устроить в деревне небольшой погром с выбиванием зубов, криками и стрельбой в воздух. В качестве группы поддержки со мной выдвигались вооруженные пистолетами различных систем, четыре лучших ротных сержанта и, чувствуя их моральную и силовую поддержку, в успехе дела я был уверен. У меня, кстати, оружия не было, типа, у каждого только свой личный ствол, ношение которого разрешено законами Конфедерации.

На арендованном побитом грузовичке, по некогда асфальтированной дороге, превратившейся в широкую каменно-щебнистую тропу, с огромным трудом, мы переправились через Малый Дыш, добрались до поселка и остановились перед воротами. Водила грузовичка нажал на клаксон и, из-за забора появилась белобрысая голова одного из поселковых ребятишек.

— Гошка, — окликнул я его, спрыгивая с борта грузовичка, — зови старосту, живо, гости к нему.

Голова мальчишки моментально исчезла из виду и, буквально через пару минут ворота открылись, а из них появился сам староста, что интересно, в праздничной одежде. Следом за ним спешила его жинка, дородная румяная баба в цветастом платке и белом полушубке. Староста излучал непомерную радость, а в руках его жены, тетки Глафиры, опа-нь-ки, был расписной поднос с хлебом и солью. Ожидал я всякого, но не такой праздничной встречи, определенно.

— Здравствуйте, гости дорогие! — почти прокричал Демидов и кинулся жать мне руку. — Здравствуй, Сашенька, воспитанник мой.

— Привет, дядька Никита, — я несколько растерялся.

— Отведайте хлеб-соль, — вторила своему мужу Глафира.

Черт его знает, что в такой ситуации делать, вроде не по чину мне такая встреча, но ситуацию разрулил Исмаил-ага, который молча забрал у старостихи хлеб, и невозмутимо закинул его к себе в рюкзак. Хамство, конечно, но показательное. Вроде как и не приняли гости угощение, но и отказываться не стали. Понимай, как знаешь, Никита, на то ты и староста поселковый.

Демидов, видя такое наше поведение, смолчал и пригласил всех к себе в гости. Мы вошли в поселок и, проходя по улице, я обратил внимание на то обстоятельство, что людей-то вокруг нас нет, хотя обычно, по зиме все на месте.

— Дядька Никита, где все?

— Попрятались на всякий случай, — пожал он плечами, — ведь не каждый день военные приезжают, мало ли что. Вы не с реквизицией? — задав этот вопрос, он пристально посмотрел сначала на меня, а затем на Исмаила, в котором безошибочно угадал старшего.

— От обстоятельств зависит, — усмехнулся я, решив еще некоторое время подержать старосту в неведении относительно нашего визита.

И в это же самое время, позади меня раздался негромкий голос Исмаила, обратившегося к сержантам:

— Вариант три.

Староста посмотрел на него непонимающе, а я наоборот. Третий вариант обговаривался заранее, быть настороже и не расслабляться, не смотря ни на какое радушие местных хозяев.

Мы вошли в просторный и богатый дом старосты, и здесь нас ожидал накрытый стол. Эх, чего же там только не было и праздник живота можно было устроить в полной мере, хотя по сервировке было ясно, что нас не ждали и метали на стол все, что только было. Однако подвал у Никиты богатый, и даже такое поспешное угощение, смутило бы многих городских жителей, которые, в подавляющем большинстве, до сих пор по карточкам отоваривались. На столе имелись окорока копченые, сало, каши, салаты, маринады, грибочки, огурчики малосольные, такие же помидорчики с чесночком внутри, колбаска кровяная домашняя, а в центре, как два короля на шахматной доске, возвышаясь над всем этим продовольственным обилием, стояли два десятилитровых бутыля, один с самогоном, второй с вином. Красотища!

Никита пригласил всех за стол, мы расселись, но к еде не прикасались. Сержанты сидят напряженные, не расслабляются, а я жду удобного момента начать деловой разговор. Староста самолично разлил каждому из нас в граненые стаканы своей гарной и прозрачной как слеза самогонки, было, взялся, произнести тост, но я его остановил:

— Погодь, дядька Никита, давай сначала о деле поговорим, — тот поставил свой стакан обратно на стол, а я не стал ходить вокруг да около, и сразу перешел к сути: — Я за документами приехал, что от бати моего у тебя остались.

Староста, затаивший дыхание, облегченно выдохнул, и произнес:

— Ох, и напугал же ты меня, Сашко. Я уж думал, что реквизиция государственная приехала, за налогом внеочередным и безвозмездным, а тут, делов-то. Хух! — он единым махом влил в себя стакан самогонки, закусил огурчиком, и вынул из кармана полушубка потрепанный блокнотик, куда заносил все долги наших поселян, открыл на нужной ему страничке и провозгласил: — Ваша семья оставалась должна мне три золотых, и в счет уплаты, община изъяла ваше имущество: одежду, книги, утварь и офицерский планшет с набором армейских карт Ростовской области. Согласно закона, ты перед общиной чист, отработал все затраты, которые нес поселок во время твоего в нем пребывания, и если ты желаешь выкупить имущество своей семьи, то с процентами, должен мне, — он беззвучно пошевелил губами и произвел подсчет, — восемь золотых.