Аарон Дембски-Боуден - Первый еретик

- Как и раньше. Он ничего не знает, а подозревает даже меньше. Его сообщения Императору не выходят за пределы флота.

- Моя защита?

- Продолжает действовать.

- Ты сам проверял? - капеллан знал, что брат считает некоторые методы неприятными. - Важно, чтобы ты удостоверился лично.

- Я и проверял, - сказал Аргел Тал. - Ничего не изменилось, выбрось это из головы.

-Тогда я уверен в успехе. Но, тем не менее, сегодня ночью я обновлю чары, - он подошел к письменному столу и отстегнул огромную книгу, висевшую на цепи у него на поясе. Он медленно и почтительно перелистывал громадный переплетенный в кожу том — множество страниц, испещренных изящным почерком, математическими вычислениями, астрологическими схемами, напевными заклинаниями и ритуальными формулами. Аргел Талу мучительно хотелось подойти ближе и прочесть тайны, взятые из разума примарха. Воистину, Лоргар щедро делился знанием с братством капелланов Легиона.

- Ты многое добавил в книгу, - заметил он.

- Это так. Каждый месяц мы получаем новые главы и строфы из священного труда. Разум примарха охвачен пламенем идей и устремлений, а мы удостоены чести узнавать о них первыми. Эти страницы украшены уже тысячью посланий.

Цифровые копии писаний примарха никогда не могли попасть в архивы 1301-го, поскольку там к подобной информации могли получить доступ не те люди. Вместо этого у всех капелланов Зазубренного Солнца к доспехам были прикованы личные копии — постоянно дополняемые по мере того, как Слово разрасталось - которыми они пользовались при проведении тайных проповедей. Аргел Тал забрал экземпляр «Книги Лоргара» Сар Фарета с трупа капеллана и сжег его на поле боя, этим вынужденным кощунством не позволив ему попасть в не предназначенные для него руки.

Капеллан медленно вдохнул.

- Меня долго не было, Аргел Тал. Ты прав. Я погрузился в манипулирование тугодумными ремесленниками из IV Легиона, хотя на самом деле сильнее всего желал быть здесь со своими братьями и проповедовать развивающееся Слово Лоргара.

- Извинения приняты, - произнес Алый Повелитель. - У тебя есть тридцать восемь минут до высадки. Увидимся на палубе возле «Восходящего Солнца».

Ксафен читал списки данных, прокручивающиеся поверх изображения с линз.

- Тут предписание о предстоящем сражении, разрешающее присутствие летописцев при проведении боевых действий. Это, должно быть, ошибка, ты бы никогда не позволил подобного.

Аргел Тал проворчал что-то невразумительное вместо ответа и направился к двери.

- Подожди.

Аргел Тал замер почти в дверях комнаты.

- Что?

- Подумай обо всем, что произошло, брат. Прочувствуй, как события развиваются все быстрее на пути к неизбежному восстанию. Ты что-нибудь ощущаешь внутри? Какие-нибудь... перемены?

Руки Магистра ордена внезапно дико заболели. Словно в суставы запястий и костяшек насыпали битого стекла.

Сам не зная, почему, Аргел Тал солгал.

- Нет, брат. Ничего. А ты?

Ксафен улыбнулся.

Воевать с другой людской культурой всегда было явно порочным занятием, и Аргел Тал испытывал отвращение всякий раз, когда это становилось необходимым.

Это были нечистые войны, их вели против той горечи, которая гнездилась в душах людей, обрекших себя выступлением против Империума. Алого Повелителя расстраивало не то, что противник осмеливался оказывать сопротивление, и не расход боеприпасов или тот факт, что защитников этих планет он уважал за стойкость. Все это печалило его, но растрата жизней и упущенные из-за неповиновения возможности — вот что оставляло настоящие шрамы.

В прошлом он пытался обсудить этот вопрос с Ксафеном. С присущей ему прямолинейностью капеллан прочел лекцию о праведности их дела и трагической необходимости сокрушать эти культуры. Из этого спора Аргел Тал не узнал ничего нового. Аналогичные беседы с Даготалом и Малнором кончались так же, как один разговор с Торгалом. Гал Ворбак обходились без званий, исключая Аргел Тала, все воины считались равными под командованием Магистра ордена, и бывший сержант штурмовиков изо всех сил старался понять, что пытался объяснить ему Аргел Тал.

- Но они неправы, - сказал Торгал.

- Я знаю, что они неправы. Это трагедия. Мы несем просвещение через объединение с родным миром предков человечества. Мы несем надежду, прогресс, силу и мир с помощью непобедимой мощи. Но они сопротивляются. Меня печалит, что гибель становится ответом столь часто. Я сожалею, что они невежественны, но уважаю их за то, что они готовы умереть за свой образ жизни.

- Это не заслуживает уважения. Это идиотизм. Они скорее умрут неправыми, чем научатся принимать перемены.

-Я не говорил, что это разумно. Я сказал, что мне грустно уничтожать все живое на планете из-за невежества.

Торгал задумался над этим, но ненадолго.

- Но они же неправы, - сказал он.

- Мы когда-то тоже были неправы, - Магистр ордена поднял кулак в перчатке, поясняя смысл: он был алым, а когда-то серым. - Мы тоже заблуждались, поклоняясь Императору.

Торгал покачал головой.

- Мы ошибались и предпочли приспособиться, а не погибнуть. Я не понимаю, что тебя печалит, брат.

- Что, если мы бы смогли убедить их? Что, если проблема в нас, что нам не хватает слов, чтобы привлечь их на нашу сторону? Мы вырезаем своих собственных сородичей.

- Мы выбраковываем животных из стада.

- Забудь, что я упоминал об этом, - произнес Магистр ордена. - Разумеется, ты прав.

Торгал не уступал.

- Не оплакивай идиотизм, брат. Им предложили истину, и они отказались. Если бы мы сопротивлялись правде до самого конца, то заслужили бы свою участь, так же, как эти глупцы заслуживают свою.

Аргел Тал больше не предпринимал попыток. В наиболее тяжелые моменты его терзала предательская и недостойная мысль — какая доля непоколебимой веры братьев исходит от их сердца, а какая взращена в них геносеменем? Сколько душ он сам приговорил к уничтожению, безмолвно побужденный к кровопролитию колдовской генетикой?

На некоторые вопросы не было ответов.

Не желая обременять своими проблемами Кирену, и без того служившую исповедницей для сотен Астартес и эвхарских солдат, он говорил о своей неуверенности лишь с тем единственным, кого должен был остерегаться.

Аквилон понимал.

Понимал, поскольку ощущал то же самое, разделяя едва заметную скорбь Аргел Тала из-за необходимости уничтожать целые империи только потому, что их правители оказались слепы к реальности галактики.

Последний мир, заслуживший гибель, его обитатели называли Калисом, а 1301-й экспедиционный флот — 1301-20. Полноценная высадка на планету продолжала готовиться, даже когда примитивные орбитальные системы защиты Калиса рухнули в атмосферу, охваченные огнем.