Владимир Поляков - Пепел на ветру

Обрез двустволки и револьвер Зубр. Солидного калибра, с хорошей пробивной силой, да и патроны под него стандартные используются, что немаловажно. Конечно, это не арсенал, но и не полное убожество. Боезапас ведь присутствует, стволы пристреляны…

Шипение, доносящееся вместо голосов из «говорящего ящика» в очередной раз заставило меня отвлечься от сборов и попробовать попереключать каналы. Пусто. Совсем пусто. Равно как и радиостанции изволили героически окочуриться. Про телефоны и говорить нечего. И что в итоге? Полная оторванность от коммуникаций, как я понимаю. Ладно, примем как факт и не будем особенно заморачиваться.

Обрез придется пристраивать в специально нашитые петли со внутренней стороны легкой кожаной куртки. Неприятно ее сейчас таскать по причине жаркой погоды, но здоровье дороже. В смысле, собственное физическое здоровье. Оно ведь хрупкое, легко портится от взаимодействия со всякой там шпаной подзаборной. А вот Шершень и Зубр — с ними есть определенная сложность. Кобура у меня всего одна, причем как раз под Шершень. А Зубр… этот револьвер более солидных габаритов, он туда просто не влезет. Остается только сзади за ремень джинсов его пристроить. Так оно надежней всего будет. Ну а боеприпасы, их частично по карманам, а оставшиеся однозначно в ранец.

Да уж, еще и с вместимостью ранца малость помыслить нужно. Он ведь у меня не такой и большой. Иными словами, весьма компактный, зато водонепроницаемый и ударопрочный. Купил по случаю в магазине, торговавшем кое-какими армейскими заморочками. На кой? Ну ух точно не в предчувствии Апокалипсиса, просто очень приглянулась вещица как хороший вариант для выездок на природу. Удобно, компактно, вес не слишком ощущается. Так и появился у меня этот ранец. Не думал и не гадал, что когда-нибудь можно будет его использовать по прямому назначению, то есть для сохранения нужного и необходимого.

К походной аптечке, уже находящейся в ранце, полетели патроны, а заодно и моя давняя слабость — ноутбук вместе с устройством, способным подзаряжаться от солнца. Мелочь, а приятно. Зачем я его с собой потащил? Кто знает… Наверное, по привычке. Ведь при каждой выездке на природу его с собой брал. Привык то книжку почитать, то просто поразвлекаться. Нехай будет! Принцип «все свое ношу с собой» никогда не был очень уж близок, но и полностью далеким назвать его было бы неправильно.

Все. Пока что все. Пора и на свежий воздух — окружающую остановку посмотреть, себя в ней проверить. Ах да, чуть не забыл. Обычный нож всегда при себе, а вот с метательными дело иначе обстоит. Грешно их не прихватить, хотя они у меня без перевязи, сами по себе валяются. Что ж, тогда и их покамест в ранец, а дальше думать будем что к чему.

Теперь уж точно все. Выхожу из квартиры, закрываю за собой дверь. Щелчок замка словно траурная музыка, отсекающая меня от привычного мира. Да, во многом нелюбимого, скучного, но все же привычного. А что впереди? Быть может все еще и образуется, вернется к чему-то стандартному, но далеко не факт. Пространственные аномалии… Эти слова таят в себе слом всего привычного мира, его переход в иное качество. А любые перемены в мире меняют и жизнь людейЮ которые в нем обитают. «Чтоб тебе довелось жить во времена перемен!» — именно такое проклятие считалось одним из самых страшных. Что ж, время перемен настало, и жить предстоит именно в нем. Хочу я этого или не хочу — какое дело ехидной судьбе до всего этого?

А ровным счетом никакого. Усмехнувшись, я посмотрел на ключи и убрал их во внутренний карман куртки. Искренне надеюсь, что они мне еще пригодятся.

***

Спускаясь по лестнице, я уже слышал возбужденные голоса жильцов. Правда, пока что они по большей части возмущались прерванным телевещанием. Ну да, конечно, очередная сто двадцать пятая серия розового мыла оборвалась на самом интересном месте! Тьфу на них… Никак не поймут, что тут все посерьезнее будет и надо не языками чесать, а что-то делать. Что? Это уж каждый решает для себя сам. Вот только главное здесь — понять саму суть перехода из мало-мальски стабильного общества в полную неопределенность с точки зрения классического обывателя.

Санек, наивная душа, все так же находился во дворе. Только теперь не стоял, а сидел на скамейке и жадно докуривал сигарету. Да уж, паршивенькая на мой вкус, но тут у каждого свои склонности. Каждому свое.

— О чем размышляем? — прервал я его отрешенное состояние. — Ничего хорошего один бес не наблюдается, а уж плохое и само обнаружиться в состоянии.

— А, что?

— Да ничего. Вставай уже… Телевидение отрубилось, связь тоже приказала долго жить, так что, сдается мне, начинается свободное плавание по каменным джунглям.

— Ничего не понимаю…

— Еще успеешь вникнуть, — «успокоил» я приятеля. — У нас имеется уникальная возможность понаблюдать за крахом привычного мира. Разрушение социума, распад всех общественных категорий и переход к полной анархии — именно это нас и ждет, зуб даю. Я ведь по образованию кто?

— Психолог… Слышь, Призрак, а может все это просто розыгрыш, а?

— Блажен, кто верует, едят того клопы. Ни хрена это не розыгрыш, а суровая правда жизни. Вот пугали многих всякими ядерными катастрофами, потом глобальным потеплением или похолоданием, а оно вот как обернулось. Все вокруг вроде бы и будет, а привычный мир полетит вверх тормашками. Пошли, прогуляемся, понаблюдаем за безумием начинающимся. Заодно и осмотреться не грех, вдруг что интересное обнаружится, а к тому же и полезное.

Все еще продолжая пребывать в состоянии ступора, Санек двинулся вслед за мной. Да, слабоват он на тему быстрого встраивания в меняющийся мир. Жесткость тут нужна, без нее никак. Санек же… Нормальный, в общем, человек, но школа улицы прошла мимо него. Есть ведь такие люди, к которым неприятности никак не пристают. Мелкие неприятности вроде постоянно выделывающейся шпанки из соседнего двора. Санек был именно из таких. Взгляды пацанов-бузотеров соскальзывали с него, как вода с рук, смазанных вазелином. Мне же приходилось зубами выгрызать свой ареал обитания в этой зверином социуме. Выгрызать упорно, перестраивая изначально довольно мягких характер, прививать к нему жесткость, жесокость, готовность сдохнуть. но не прогнуться перед всякой тварью двуногой.

Чем-то этот процесс можно было сравнить с варварским способом обучения плавать. Тем самым, когда пацана самым банальным образом бросают в воду, непосредственно на глубину… Плыви, болезный! И тут уж два варианта. Может выплыть, пусть наглотавшись воды под завязку. Только потом, на берегу, будет долго и мучительно блевать, выхаркивая из желудка и легких волу вперемешку с желчью. А заодно извергнув из себя и страх через пучиной. Ну а второй вариант более грустный… Плавать он потом, быть может и сможет, но недалеко, неуверенно. И страх… он навсегда останется с ним, многократно усилившись, раздувшись до невероятных габаритов.