Егор Кобелев - Прятки с Солнцем

Максим закончил. Повисла тишина. И тут встал представитель еще одной партии – «Гриб».

-Господин президент, у меня есть возражения.

У Логинова поползли вверх брови.

«Ах ты наглая харя!!! Хайло завали и сит даун!!!»

-Я Вас слушаю.

-Господин президент. Что троцкисты делают сейчас? Те, которые на Партизанской, распространяют агитпроп на станциях Ганзы. Те, которые на Автозаводской – ведут подрывную деятельность в Красной Линии. Но стали бы они воровать у коммунистов бензин и продовольствие, если бы могли продержаться самостоятельно, без чьей-либо помощи? А ведь никто их не атакует. Ведется лишь довольно слабая осада, регулярно прорываемая с обоих сторон. Так что начало решительных действий просто-напросто застанет их врасплох. Наши хорошо обученные бойцы, с многолетним опытом борьбы с идейно вдохновленным противником, да еще и снаряженные оружейниками Красной Линии, вмиг захватят все станции троцкистов, а бауманцев проще просто смести, а после присоеденить к Ганзе. Владея захваченными стратегическими ресурсами, наше положение лишь укрепится, а Красная Линия, не имеющая прямого доступа к осаждаемым станциям, будет лишь проигрывать. Вот вам и плюсы радикального решения проблемы.

Логинов невозмутимо смотрел на «Гриба», но пальцы побелели от напряжения, сжав угол парты.

«Ах ты ж скотина такая…. популярные доводы приводит… ничего, не таких брали! Да и что значит его мнение?»

-Ваше мнение очень важно для нас, господин… - Максим состроил вопрошающую гримасу.

-Рошенко. – Улыбнулся до ушей «Гриб».

-Ваше мнение очент важно для нас, господин Рошенко. Но не все так радужно, как Вы себе это представляете. Да, наши бойцы сражались с коммунистами, которых подгоняла идеология. Но. Можете ли Вы сказать, какое число из них дожило до наших дней? Я так думаю, не можете. Поэтому наша армия вновь будет не готова к борьбе с теми, у кого каждый боец – это Матросов, Зверев и Че Гевара в одном флаконе. А у нас, позволю себе это высказать, армия держится на деньгах и бесплатном жилье. Дальше. Вы всерьез полагаете, что стратегические ресурсы в отсутствие людей хоть что-нибудь означают? Во что нам преобразовывать эти ресурсы, если вся наша армия будет лежать мертвее мертвого в туннелях от Семеновской до Партизанской? Да и не так уж много у этих интернационалов полезных ресурсов. Стали бы они терпеть осаду, если бы могли использовать свои ресурсы? Подумайте.

Рошенко, вопреки ожиданиям президента, не сел.

-Уважаемый Максим Иванович, помните ли Вы Основу Любой Демократии?

-Конечно, помню. – Вежливо улыбнулся Логинов.

-Скажите ее, пожалуйста, нам.

«Никогда не говори, то, что думаешь и не давай другим думать за себя».

-Всегда говори лишь то, что думаешь и выноси любое решение на коллективное обсуждение. – Не моргнув глазом, повторил Максим ОЛД.

Рошенко некоторое время всматривался в президента, но затем сделал лицо поспокойнее и сел.

-Вопросов нет.

«И слава…»

-Но, господин президент, троцкисты ОЛД не знают. И говорить то, что думают, не намерены. А потому и планов мы их не знаем. Может, завтра готовится полномасштабная атака на рубежи Ганзы? В таком случае ее лучше пресечь на корню. – Сказал с места уже севший депутат.

-Думаю, приведенных доводов достаточно, чтобы вынести вердикт. – Скрипнув зубами, процедил президент. – Кто за то, чтобы отказать коммунистам в радикальном решении проблемы?

Рука, еще рука. Три, четыре… четыре?!

«Какие же вы все-таки дебилы…»

-А кто за опустошающую, невыгодную войну с троцкистами?

Пять, десять… пятнадцать…

***

Максим сидел возле телефона в своей комнате. Наверное, так себя чувствовал американский президент, отдавший приказ разбомбить Хиросиму и Нагасаки. Наконец, он решился, снял трубку и вслушался в гудки. Лишь бы не взяли…

-Представительство товарища Москвина слушает.

Тяжелый выдох.

-Могли бы Вы соединить меня лично с Москвиным?

-К сожалению, уважаемый генеральный секретарь на данный момент отсутствует.

Молчание, еще пара секунд тягостных раздумий.

-Тогда передайте ему пару слов.

-Говорите.

-Мы согласны. Логинов.

…Он мятежный, просит бури

-Нет! – в очередной раз завопил Кукуцапль, уперевшись руками в дверные косяки. И откуда только в древнем как мир старике такая силища?!

Влас с порядочным раздражением посмотрел на деда. Ну не может человек, столько проживший и столько повидавший, так глупо себя вести!

-Слушай, дед. Сегодня по прогнозам, конечно, ночь длинная, но не настолько, чтобы тебя уговаривать. Не в детский садик отвести хотим!

Я потрогал наемника за плечо:

-Давай снова.

Местный житель кивнул. И-и-и-и… взяли! Два человека с неплохо развитой мускулатурой снова не смогли выдернуть старика из дверного проема. А ведь Кукуцапль уже полчаса торчит как распорка во входной двери Раша-Вегаса. Удивительно, куда только подевалась его слабость, когда он узнал, что город надо покинуть.

-Дедок, я ведь нервная сволочь. Если че, так я и прикладом могу, не посмотрю кому из нас за… за много. – И в подтверждение своих слов Влас потряс оружием. – Патроны отниму, на солнце кину! Я ж садюга сволочная!... что ж тебе надо?

-Остаться. – Резво откликнулся старикан, расплывшись в желтозубой улыбке. Влас устало закатил глаза.

-Слушай, хрен старый, здесь всем заправляет Василий Стрельников, а он еще тот Василий… здесь с тобой казино дружбу не заведет! Впрочем, твой выбор. Предлагаю вот что – ты также резвенько сопровождаешь меня… нас до транспорта, а мы, в свою очередь, подвозим тебя на обратном пути в Обитель Зла, если не одумаешься. Лады?

Кукуцапль растерянно посмотрел на протянутую к нему руку наемника и некоторое время боролся с самим собой. В итоге он пожал местному жителю руку и весело повернул голову ко мне:

-Ну вези… Федя! – воистину, посещение казино воскресило в дедуле нечто такое, что обычно отмирает у людей лет этак в восемьдесят. Я взял тачку и повез Кукуцапля за Власом. Тот снова прикрикнул на меня, чтобы я не заходил ему за спину. В общем, как обычно…

Пока мы шли по довольно спокойной улице, я вспоминал то, что произошло сегодня утром. Мы с Власом по очереди помылись под ржавым, но все-таки, душем. Потом сходили в магазин и из необъятных карманов наемника выделились суммы на патроны и какой-то страшный ППШ для меня, с перекрученным изолентой стволом. Откуда он только взялся в Раша-Вегасе, да еще и с несколькими цинками патронов – загадка, не имеющая ответа. Но на дисковый пистолет-пулемет я смотрел с подозрением. Потом мы перекусили в булочной (хлеб на вкус напоминал старую наволочку), а после Кукуцапль намертво застрял в дверях…

Мы прошли мимо большого обвалившегося здания с колоннами, Влас пояснил, что это ТЮЗ, а после свернули с главной дороги во двор. Пейзаж нам открылся, мягко говоря, унылый. Пустой двор, оплавленная горка в центре, кое-где лужицы от оградки, черные жерла подъездов, частично засыпанные строительным мусором, кирпичами, арматурой. В паре мест лежали головешки от деревьев. Влас шел через двор почти безмятежно, лишь иногда наставлял автомат на окна домов.