Андрей Дьяков - К свету

Перед вами — четвертая, но пока что — самая главная книга «Вселенной Метро 2033».

Когда я придумывал проект «Вселенная», мне очень хотелось, чтобы это был совместный творческий эксперимент. Чтобы люди, которых мир романа «Метро 2033» зацепил по-настоящему, сами придумывали истории своих собственных героев. Потому что только так этот мертвый мир может ожить и стать настоящим.

«К свету» Андрея Дьякова — самая главная книга «Вселенной», потому что этот замысел наконец заработал в полную силу. Андрей Дьяков — не профессиональный писатель. Он пришел из Интернета и опубликовал свой роман — и еще рассказы — на нашем портале Metro2033.ru.

Дьякова нашли и выбрали читатели портала. Именно они проголосовали за него. Именно читатели — то есть вы — решили, что «К свету» заслуживает издания на бумаге. И мы — те, кто выпускает серию «Вселенная», — с вами согласились.

«К свету» — первая книга Андрея. Но она ничуть не хуже, чем пятая или десятая книга у некоторых других писателей. Она искренняя, захватывающая, эмоциональная. Она наполнена невероятными приключениями, и за ее героя действительно переживаешь.

А главное — Андрей создавал ее на ваших глазах, вместе с вами. Как и многие из читателей этой серии, он — житель «Вселенной Метро 2033». С пропиской в постъядерном Петербурге.

Среди следующих романов «Вселенной» — они будут выходить раз в месяц — мы обязательно планируем выпускать и книги других авторов, которые приходят из Интернета. Сеть сделала меня самого, и я уверен, что она поможет стать писателями еще многим людям, которые об этом мечтают. И вдруг вместе мы сможем создать целый мир?

Действительно здорово, что «К свету» выходит именно в нашей серии.

Эта книга мне действительно понравилась. Понравилась она и большинству тех, кто начал читать ее на портале Metro2033.ru. Надеюсь, вы ее тоже полюбите.

Черная тень стремительно перечеркнула угрюмое облачное небо. Величаво рассекая воздух трехметровыми перепончатыми крыльями, птеродонт перемахнул руины КАДа. По жилистому телу то и дело пробегала дрожь в предвкушении утренней трапезы, а уродливая голова птицы беспокойно вертелась, выискивая на поверхности признаки жизни. Поймав попутный порыв пронизывающего осеннего ветра, птеродонт спикировал в иссохшее русло Невы. Под цепким взглядом рептилии с огромной скоростью проносились остовы машин, груды мусора, куски арматуры, выщербленные опоры давно обрушившихся мостов — железобетонные рукотворные джунгли, оставшиеся в наследство от сгинувших «хозяев жизни»…

Еще несколько взмахов крыльями — и внизу замелькали прожилки железнодорожных путей, тут и там выглядывающих из-под бурого мха. Над Сортировочной хищник привычно сделал пару кругов в надежде углядеть двуногую добычу. Раньше эти странные создания частенько появлялись на железнодорожной станции, копаясь в промерзшей земле. Теперь об их визитах напоминали только раскуроченные рельсы и ровные ряды поперечных ям — все шпалы были давно растащены.

Кинув последний взгляд на ряды проржавевших вагонов, птеродонт понесся дальше, над руинами проспекта Славы. Полуразрушенные дома, словно стены каньона, указывали хищнику дорогу. Порывы ветра тщетно пытались сбить птицеящера с курса. Он уверенно двигался по привычному маршруту. Спикировав над потрескавшимся асфальтом, рептилия прибавила скорости. Дорога впереди ныряла под Ново-Волковский мост. Прямоугольную арку моста стягивали густые клейкие нити гигантской паутины, раскинутой неведомым хищником. Птеродонт, словно издеваясь, наддал еще, сложил крылья и, азартно гаркнув, на огромной скорости протаранил преграду. Рваные края образовавшейся прорехи затрепетали на сильном ветру, а из глубины паутины на удаляющегося птицеящера уставились одиннадцать злобных глаз незадачливого охотника. В предрассветных сумерках безумного нового мира продолжалась безумная новая жизнь…

Тем временем бестия достигла Московской площади и, спикировав к массивной статуе, мягко приземлилась на вытянутую руку «вождя мирового пролетариата». Потоптавшись немного, птеродонт устроился поудобнее и замер в ожидании, пристально наблюдая за выходом из «норы» — обвалившегося подземного перехода, ведущего на станцию «Московская». Именно здесь птицеящер неоднократно наблюдал двуногих, появляющихся из-под земли. Совсем недавно ему даже удалось полакомиться одним из них. И теперь он решил опять попытать счастья. При воспоминании о запахе сладкого теплого мяса по телу рептилии снова пробежала судорога…

В следующий момент что-то оглушительно грохнуло. Необычный звук раскатисто пронесся по площади, многократно отразившись от выщербленных стен домов. Однако хищник этого уже не услышал — голова птеродонта разлетелась мелким крошевом, а из вытянутой в смертельной агонии шеи брызнула тугая струя крови, поливая заиндевевшие плиты постамента.

В окне седьмого этажа сталинского дома напротив площади наметилось движение. Мелькнул силуэт рослого человека в противогазе и мешковатом костюме химзащиты, деловито разбирающего оптическую винтовку с гигантским дулом. Через пару минут человек, озираясь по сторонам, вышел из парадного и, обходя завалы мусора, неторопливо направился к площади. Труп птеродонта бесформенной грудой валялся у подножия памятника. Из чехла на поясе охотник достал устрашающих размеров тесак и, примерившись, одним точным ударом отсек с крыла мутанта костяной шип. Спрятав трофей в карман разгрузки, человек снял с плеча «калаш» и занял выжидательную позицию. Из перехода уже показалась группа укутанных в серое тряпье людей с баграми и салазками. Проследив за тем, как соплеменники споро потащили массивную тушу монстра в вестибюль станции, сталкер в последний раз окинул окрестности цепким взглядом и спустился под землю. Редкие лучи солнца, показавшись сквозь прорехи в пелене угрюмых туч, робко осветили руины Московского проспекта. Над Питером занималось утро…

— Эй, сирый, а ты не идешь встречать сталкеров?

Щуплый мальчуган лет двенадцати с ежиком неровно стриженных волос посмотрел вслед убегающим пацанятам и, словно очнувшись, ринулся за ними. Нет, он не обижался на это оскорбление. Сирота — это тот, у кого родителей нет. А у него родители есть. Да еще какие! Просто они сейчас в раю. Раньше папа часто рассказывал про рай перед сном. Там свежий воздух, много зелени и чистой воды, голубое небо… Глеб часто представлял себе родную Московскую, сплошь покрытую картофельными кустами и лоханками с водой, а вместо угольно-черной копоти на потолке — много-много голубой краски…