Вячеслав Васильев - Смотрящий

Я инстинктивно пригнулся пониже: Это ещё что за чудо? Только что ничего не было - и вдруг человек? Логичных объяснений может быть только два: Или он только что вылез из укрытия, или только что пришел в сознание. Хотя бессознательных элементов обруч тоже видит, только похуже... Я взглянул на ПДА. 'Индикатор магии' светился ярким зеленым светом. Значит, ту же ворону я сейчас могу подчинить и без заклинания. Это, конечно, замечательно: подчинить ворону, и её глазами посмотреть, что это там за человечек объявился. Вот только одно 'Но': Ни одной вороны, согласно закону подлости, рядом не оказалось. Можно было бы попробовать подчинить тушканчика, но стая этих маленьких монстриков находилась слишком далеко. А на большую дичь моих способностей не хватит. Хотя... Индикатор-то ярко светится... Почему бы не попробовать прямо на этом странном субъекте?

И я попробовал... Потянулся к пятну сознанием, попытался слиться с ним... И чуть не откинул коньки.

- Блин!.. Больно как!... - я мгновенно разорвал контакт, и какое-то время провалялся, отходя от болевого шока. Когда-то в детстве я читал фантастический рассказик, в котором доктор ставил диагноз, подключаясь к нервной системе пациента, и испытывая его боли на себе. Сейчас я, сам не желая того, проделал нечто подобное. У этого человека болело практически всё! Не удивительно, что он время от времени терял сознание. Удивительно, что он ещё жив. Придя в себя, я подозвал Татарина, наблюдавшего за тылами, пока руководство в моём лице проводило рекогносцировку, и поставил ему задачу обойти 'объект' с тыла, и посмотреть, кто это там объявился. По возможности надо было захватить 'сюрприз' живым, но в крайнем случае я разрешил открывать огонь на поражение. Получив приказ, зомби быстро исчез среди кустов, которыми густо поросла не только полоса отчуждения вдоль бывшей 'железки', но и сама насыпь. Я же остался прикрывать его, внимательно осматривая местность через прицел автомата.

Через пятнадцать минут Татарин доложил по ПДА, что объект обнаружен и захвачен. Я отстучал ему приказ ожидать меня, предварительно сняв обруч и положив его в рюкзак, и двинулся к сарайчику. Вслед за обручем в рюкзак отправился и шлем. Пока он мне не нужен: Татарин, остановившись у железной дороги, перекрыл клапан рейд-маркера - иначе бы под ним 'накапала' целая лужа из рейд-вешек. Но вот лицо свое я показывать не хотел, а потому натянул на голову шапочку - 'душегубку'.

Обычно пересечение железнодорожного полотна в дневное время связано с повышенным риском обнаружения. Дорога и полоса отчуждения вдоль неё отлично просматриваются на довольно большое расстояние, и наблюдатель, если он есть, обязательно заметит пересекающего железную дорогу человека (или группу). Но здесь можно было двигаться относительно спокойно. Бывшая железная дорога настолько заросла густым кустарником и уже вполне высокими деревьями, что двигаться можно было чуть ли не в полный рост. Мои опасения, когда я сюда подошел, были связаны с другим: На довольно протяженном участке это место было практически единственным, где можно было подойти к дороге с севера, откуда мы двигались. Справа и слева все настолько развезло, что пройти там было абсолютно нереально. Так что если бы кто-то решил организовать засаду - более удобного для неё места этому 'кому-то' было бы не найти.

Однако обнаруженный человек на засаду как-то не тянул. И тем не менее всё же следовало поинтересоваться у незнакомца, что он делает в этих краях. Выйдя наконец к развалинам сарайчика, у которых и был обнаружен подозрительный субъект, я увидел стоящего неподвижно Татарина, который, как и положено, осматривал окружающую местность по секторам. У его ног лежало нечто, на первый взгляд казавшееся просто кучей старого грязного тряпья. При ближайшем рассмотрении эта куча тряпья оказалась лежащим на спине человеком мужского пола и неопределенного возраста. Одет этот человек был в грязнющий, местами пропаленный, а местами проеденный чем-то вроде кислоты сталкерский комбинезон. Возраст сталкера определить было затруднительно, так как его лицо находилось в том же состоянии, что и комбинезон: страшно грязное, все в струпьях и вздувшихся рубцах, из глаз течет какая-то жидкость - то ли слезы, то ли гной. Жидкость промыла на лице, покрытом толстым слоем грязи и пыли, относительно чистые дорожки, явив свету кожу насыщенного багрового цвета. Бровей не было, волосы на голове частью высыпались, частью обгорели. Даже если бы я и знал этого человека раньше - сейчас не признал бы ни за что. Пол можно было определить только наличию на лице, если его можно было назвать лицом, густой щетины. Глаза были прикрыты - непонятно было вообще, видит ли меня этот доходяга, или нет. Оружия при незнакомце не наблюдалось, опасности в силу своего удручающего физического состояния он представлять не мог, но педантичный зомби все равно скрутил едва дышащему сталкеру руки за спиной.

Полюбовавшись немного на эту картину, я вздохнул, и полез в рюкзак за запасной аптечкой. Достав из аптечки два шприц-тюбика, нагнулся к 'пациенту' и по очереди вколол ему в плечо их содержимое. А затем, разогнувшись, стал ожидать результатов. В принципе, картина была ясна: сталкер попал под начало Выброса, а потом решил спастись от него в дико радиоактивном убежище. Но вот почему он во время Выброса оказался именно здесь - это надо было выяснить. Причем в быстром темпе, так как времени, чтобы добраться к полю артефактов до того, как снегопад усилится, а земля наконец остынет настолько, что снег на ней перестанет таять, оставалось в обрез.

Результаты действия инъекций не заставили себя долго ждать: лежащий на земле сталкер дернулся, издал протяжный стон, и широко раскрыл глаза. Затем снова их закрыл, и опять раскрыл. На этот раз ещё шире. Убедившись, что два стоящих перед ним вооруженных мужика, у одного из которых лицо скрыто забралом шлема, а у другого - шапочкой-'душегубкой' - это не галлюцинация, пленник дернулся и попытался отскочить в сторону. В его состоянии сей манёвр вряд ли удался бы, даже если бы руки незадачливого искателя удачи были свободными. А так как руки были связаны - сталкер только извернулся хитрым образом наподобие червяка, и опять вернулся в исходное положение. Лицо его передернулось, что, очевидно, должно было выражать сложную гамму чувств, и, глубоко вздохнув, он затянул сиплым голосом:

- Братишки, вы чего? Я же свой, Федька Бутов, 'Паленый'... Меня же в Зоне каждая собака знает... Худо мне, братишки.. Развяжите... Я ж вам ничего сделать не смогу, даже если бы захотел... Помогите, братишки... Доведите до Кордона... Даже не надо до кордона - до базы 'Свободы' доведите. В долгу не останусь...

Я поморщился. Каждый раз одно и то же. Слезные просьбы помочь, затем обещание щедрого вознаграждения в виде заныканного где-то в схроне на другом конце Зоны суперартефакта, или клятвенные заверения показать потом богатое 'поле артефактов', которое, естественно, тоже находилось у чёрта на куличках... Ничто не ново под луной...