Александр Горобец - Последний паладин

Услышав это, демон моментально изменился в лице.

— Да, да! Я мигом! — взвизгнул он и исчез в будке.

— Ты что творишь, гад, — злобно прошипел Бузони и клацнул затвором автомата.

— Доверься мне, Серёга, — не оборачиваясь, ответил ему Китяж, — он же — идиот. Не таких разводили. Да всё в порядке, брат! — он повернулся и весело хлопнул Бузони по плечу, — не сцы в муку, не делай пыли.

Тут же в окошке появился довольный таможенник.

— Позвольте контракт, — заискивающе сказал он и протянул руку Китяжу.

— Да брось ты, дружище, — подмигнул ему Китяж, — у тебя почерк, хуже, чем у врача на рецепте. Давай уж лучше я наши имена впишу, — он выдернул из рук ничего не понимающего от счастья демона чернильницу, — Как тебя зовут то?

— Бальтазар Евкакьевич, — промямлил сияющий таможенник, — А тебя?

— А меня — Кирилл, — ответил Китяж и быстро вписал имена в договор, — Кирилл Тяжин. Ну что, Бальтазар Евкакьевич, теперь, по пиву, и оформим сделку? — он ещё раз подмигнул Бальтазару. Похоже, у него ещё никогда не было такой легкой купчей.

— Давайте, сначала оформимся, а уж потом я вас угощу, — ответил сияющий демон.

— Легко, дружище, — засмеялся Китяж, — только давай, в знак нашего полного доверия друг другу, мы вычеркнем пункт по которому исполняются желания.

От удивления, Бальтазар сделал такие глаза, будто на него напали марсиане. Он даже сказать ничего не мог, а только покивал головой.

— Вот и верно, — сказал ему Китяж, вычеркивая пункт в контракте, — кому они нужны, желания эти. А теперь… ну, чтобы окончательно убедиться в наших намерениях, я доверяю право первой подписи тебе, дружище, — Тяжин взял руку ошарашенного Бальтазара и, как доктор, который берёт кровь на анализ, ловко уколол ему большой палец и сам поставил на бумагу его отпечаток, — Ай молодца. Теперь, на втором экземпляре, воооттаааак, — Китяж отпустил руку демона и без промедления уколол свой палец и поставил кровавый оттиск на двух бумажках, — ну вот и всё, — Китяж облегчённо выдохнул, — Слышишь Серёга, — обратился он к Бузони, — нам тут кто-то пивка обещал.

— Шиш тебе, а не пива, — надменно ответил ему Бальтазар и, сложив один экземпляр контракта, положил его в шкатулку, которая стояла на столике возле окошка, — Ты теперь мой! НА ВЕКИ ВЕЧНЫЕ!!! ПОНЯЛ??? — Бальтазар громогласно захохотал.

— А ты ничего не путаешь, дурачок? — вдруг изменился в лице Китяж и сунул ему под нос контракт, — Ты вот эту бумажку внимательно изучал??? Это не я тебе, а ты мне свою душонку грешную, задарма продал. И я с тебя, по этой бумажечке, так спрошу, что мало не покажется!

Бальтазар моментально сделался серьзным.

— Дай-ка взглянуть, — он, было, потянул руки к экземпляру Китяжа, но Кирилл был тёртым в таких вопросах и быстро одёрнул руку.

— Ага, а отсосать тебе не надобно??? — Тяжин сложил договор и бережно положил его во внутренний карман куртки, — у тебя свой листочек есть. Вот его и читай.

Всё ещё не верящий в происходящее, демон, моментально открыл шкатулку и, судорожно, трясущимися от страха руками, извлек договор. Развернув его он начал бубнить себе под нос,

— Я, Бальтазар Евкакьевич, продаю свою бессмертную душу Кириллу Тяжину, ну… но… — он слёзно посмотрел на Китяжа, — но ведь так не честно… это не правильно… так… так же, нельзя???

— Да ты что??? — Китяж наигранно округлил глаза, — Так может, мы сходим к Деннице? Он рассудит, что правильно, а что — нет. Ну, — он обернулся к Бузони, который от удивления раскрыл рот, — где наше пиво???

— Командир, — послышался дрожащий голос Бальтазара, — а может, договоримся???

— Слышь, Бузони. Таможня даёт добро, — усмехнулся Китяж, — Конечно договоримся. И не раз! Но, потом. А сейчас, собирайся. Пойдёшь с нами, — демон моментально закрыл окошко, на котором, откуда ни возьмись, появилась надпись «УШЁЛ НА БАЗУ». Китяж костяшкой пальца стукнул в надпись, — И шкатулочку с пивком не забудь. Какое, Серый, ты предпочитаешь?

— Хольстен, — захохотал в ответ Бузони.

Дальше, дорога шла между двумя вулканами, под горку. И опять, Китяж был удивлен тем законам физики, какие действовали здесь, в Аду. В горку идти было гораздо быстрее и легче, нежели по равнине. Бузони с Китяжем бодро топали по пыльной мощеной дороге, а Бальтазар понуро плелся за ними. Шаги друзей отдавались гулким эхом по округе. Кирилл удивлённо смотрел на Серёгу. Тот моментально прочитал его следующий вопрос и, тут же пояснил:

— Это не камень. Это головы.

— Как — головы? — удивился Китяж.

— Очень просто, — пожал плечами Серёга, — Мы идём по головам. Здесь закопаны карьеристы. И каждый наш шаг напоминает им о том, как при жизни они шли по головам своих друзей, коллег, начальников. Короче, как они возжелали дом ближнего своего и потом, беспринципно шли к своей цели, загубив при этом не одну судьбу человеческую.

— То есть, ты хочешь сказать, что они чувствуют каждый наш шаг?

— И не просто чувствуют. Каждый наш шаг отдаётся ударом молота в их голове, — усмехнулся Бузони.

— Но ведь это не правильно, — пожал плечами Китяж и начал ступать на «черепно-мозговую» дорогу мягче.

— Это справедливо, — с лёгкой злобой осёк его Серёга и, смяв пустую пивную банку, кинул её в текущий рядом с дорогой лавовый ручеёк. Банка вспыхнула ещё на подлёте к нему, а приземлялась она уже полностью охваченная пламенем. Становилось жарко.

Путешественники поднялись на ту высшую точку, с которой открывался вид на Ад. Вид и вправду был адский. Он чем-то напоминал один из крупных городов. Широкие дороги, как проспекты тянулись к центру. А радиально их пересекали подобия кольцевых дорог. Правда, колец там было не три, а восемь. Во всяком случае, Китяж насчитал именно столько.

— Вот он — Ад, — скорбно сказал Серёга, — и его девять кругов.

— Я насчитал восемь, — ответил Китяж.

— На девятом мы сейчас стоим, точнее, на первом. А ещё точнее, мы его уже прошли. Внизу второй круг, — ухмыльнулся ему товарищ и махнул рукой, — Спускаемся вон к той роще.

Вниз дали ещё быстрее, чем поднимались и через двадцать минут и оказались у «рощи». Именно так называл это место Бузони. Вот только вместо деревьев, из земли торчали люди. Туловища их были стволами и руки и ноги — ветками. Голова, судя по всему, имела функцию корня и была в земле. И вся эта масса шевелила конечностями, а из земли доносились глухие стоны. В общем — малоприятное зрелище.

— За что их так? — мрачно спросил у Бузони Китяж.

— Они забыли своих предков. Родителей не почитали, — безразлично ответил Серёга, — вот теперь они о корнях своих и подумают. Вечно о них думать будут. Кстати, где-то здесь должен торчать и Хам. Да не обращай ты на них внимание.

— Да как на них внимание не обращать, — Китяж оторвал от себя схватившую его руку, — когда они цепляются как репей. Да и жалко их, как-то.