Руслан Мельников - Бронепоезд. Огненный рейд

Коган хмыкнул. Отвернулся. Торговец настаивать не стал. Понял, видать, что полвагона погоды не сделают.

Провинциал осторожно, чтобы не пораниться, собрал вырезанные крылья и жвала. Егор заметил, что и напарник возницы тоже, оказывается, занимается разделкой многокрылов: он выковыривал мертвых тварей из сетки и вскрывал хитин прямо на повозке. Уже добытые жвала и крылья лежали аккуратной кучкой на специально расстеленной тряпице.

— Зачем вам все это? — кивнул Егор на горку необычных трофеев.

— Как зачем? — удивился его вопросу торговец-возница. — Хороший материал. В хозяйстве всегда пригодится.

Похоже, в этих краях жил бережливый и находчивый народ. Та самая голь, что хитра на выдумку.

— Жвала пойдут на гвозди, зубила и скобы, — начал перечислять провинциал. — И картечь из нее отличная получается. Из крыльев — ножи и скребки делаем. Остальное — мусор.

Торговец отпихнул ногой раскуроченные хитиновые останки.

— Не жрать же это.

— Ну, кое-где тварей жрут, — заметил Егор с видом кое-чего уже повидавшего в этой жизни человека.

— Многокрылы — твари несъедобные, — с сожалением вздохнул провинциал. — Они больше сами жрать привыкли. Вообще-то нам сильно повезло, что не очень большая стайка сюда залетела.

— Стайка? — ошарашенно переспросил Егор. — Не очень большая?

— Ну да. Это у многокрылов вроде как разведчики. Типа дальний дозор. А основные силы возле матки вьются. Где матка пройдет — там уже ничего живого не остается. Будь она сейчас поближе к нам, мало бы не показалось. Многокрылы и нас бы умяли за милую душу, и ваш бронепоезд превратили бы в дырявый сыр. С вашими автоматами, пулеметами и гранатометами против них не очень-то повоюешь.

Немного помявшись, торговец снова повернулся к Когану:

— Вы того… Как хотите, конечно, но я бы посоветовал обзавестись дробовиками и патронами с картечью. Здесь они лишними не будут. Так что подумайте… Ежели что — недорого возьму.

Провинциал многозначительно указал взглядом на свою повозку. Торгаш всегда остается торгашом, и потенциальному покупателю он будет предлагать свой товар до победного конца.

Кажется, Коган задумался.

— А вы чем многокрылов бьете? — наконец спросил полковник.

— Крупная дробь или мелкая картечь, — затараторил торговец. — Мы вообще-то сами специально снаряжаем патроны. С таким расчетом, чтобы и убойной силы хватило пробить хитин и чтобы на близкой дистанции попасть больше шансов было. На дальней-то все равно ловить нечего: многокрыла издали хрен подстрелишь.

Как выяснилось, дробовики в арсенале бронепоезда имелись. Несколько штук новеньких, в смазке еще, помповушек. До сегодняшнего дня этим оружием никто не пользовался: стволы лежали в оружейных ящиках. Но теперь пришло и их время. Недавний бой с многокрылами наглядно продемонстрировал преимущество картечи перед пулей.

Коган распределил дробовики по вагонам. Кроме того, полковник выменял у провинциалов на обмундирование и консервы с десяток гладкоствольных ружей, пару обрезов и ящик патронов со специальной, как уверяли торговцы, убойной картечью, изготовленной из рубленых жвал многокрылов.

Однако на долю исследовательского вагона не перепало ни помповиков, ни бердянок, ни обрезов. В бортах передвижной лаборатории отсутствовали бойницы, через которые можно было бы вести по многокрылам эффективный огонь. Зато в исследовательском вагоне имелись огнеметы ближнего — ну то есть самого что ни на есть ближнего — боя. Как показывала практика, это было более надежной защитой, чем дробь и картечь.

Пошушукавшись с торговцами еще немного, Коган отдал наконец долгожданный приказ.

— По ва-го-нам! — разнесся над путями зычный голос комброна.

С торговцами они расстались полюбовно.

Когда поезд тронулся, Коган дал краткую вводную по внутренней межвагонной связи. Суть вводной заключалась в следующем: экипажу быть начеку и смотреть в оба, в случае нападения многокрылов — отбиваться всеми возможными средствами, при встрече с местными — не стрелять.

— Без моей команды — не стрелять, — уточнил Коган. — Партизанская война нам здесь не нужна. Пока мы просто едем на ярмарку в Медвежий. А уж там…

Полковник помолчал немного, потом закончил:

— В общем, там видно будет.

Медвежий оказался небольшим провинциальным городком, но при этом — довольно крупным железнодорожным узлом с приличных размеров станцией. Судя по всему, в местной глухомани этот медвежий угол являлся центром жизни, которая, как ни странно, все еще теплилась на территориях, захваченных интродуктами. Впрочем, стянутая из разных районов на одну ярмарочную станцию, жизнь эта уже не теплилась, а бурлила в полную силу.

Да, жизнь продолжалась, несмотря ни на что. Даже сейчас. Даже здесь, вдали от мкадовской Стенки и укрепленных подмосковных Форпостов.

Провинция удивила Егора, и чем дальше — тем больше. Провинциалы умудрялись как-то приспосабливаться к соседству с ненасытными монстрами. Они научились выживать в настоящем аду. Худо-бедно, не так, как в столице, конечно, но эти двужильные люди цеплялись за свою нищую и короткую жизнь когтями и зубами.

Как, впрочем, было всегда. И до прихода интродуктов — тоже.

На подъезде к станции, на путях и возле них стояли дрезины — на ручной тяге и моторизированные, заводские и самодельные, — а также целый парк диковинных повозок, переделанных под железнодорожную колею, — вроде того торгового тарантаса, с которым уже встречался экипаж бронепоезда.

Весь местный транспорт был прикрыт защитными металлическими сетками. В некоторых сетках зияли кое-как стянутые проволокой прорехи, свидетельствовавшие о нападениях многокрылов. Путь на ярмарку был небезопасным, и все-таки люди ехали сюда. Наверное, событие это было для местных очень редким и очень значимым, и пропустить его они не могли.

Колея, по которой двигался бронепоезд, оказалась свободной. Судя по всему, она предназначалась для въезда на ярмарку и выезда с нее, поэтому провинциалы старались ее не занимать и освобождали сразу же по приезде.

А вот столичный бронепоезд — занял. И теперь уже точно не освободит, пока не покинет станцию.

Ощетинившийся шипами и стволами состав медленно подъезжал к вокзалу. Экипаж был готов к бою. Но Коган команды открыть огонь не отдавал. Да и на бронепоезд ведь никто пока не нападал.

Егор через сетку прицела наблюдал за провинциальным городком, в котором по нынешним временам было необычайно, просто немыслимо многолюдно.

Ага, вот и двухэтажное здание вокзала. Разбитые окна. Осыпавшаяся штукатурка. Сверху — облупившаяся барельефная надпись «Медвежий».

На вокзальную крышу, переходные мосты, столбы и натянутые между ними стальные тросы тоже была накинула крупноячеистая сеть, которая обеспечивала хоть какую-то защиту от атаки с воздуха. Организаторам ярмарки, наверное, пришлось хорошенько на нее потратиться. Зато теперь под огромным сетчатым пологом располагался самый настоящий базар — шумный, крикливый, суетливый и толкучий.