Владимир Датыщев - Подчиняя вселенные

— Ну и чего мне в последнее время одни божества попадаются? — с глубоким сожалением протянул Клипард. — Нет бы, лучше, встретить какой-нибудь кабак с вкусным меню!

За его спиной согласно засопел Ува, бывший далеко не дураком покушать.

— Подходи, смертный, — еще раз пропищало существо. — И встреть конец своему ничтожному житию!

— Да нет проблем! — оборвал его капитан, бросаясь в несколько метровом прыжке и преодолевая мешающее пространство.

Удар, обрушившийся на него следом, обладал такой силой, что Антону пришлось отлететь. Он ударился об стену и помог себе, упершись и зафиксировавшись ногой о переборку. Следующим на одно колено приземлился удивленный Стигней, вонзая свой меч в пол и проезжая метра три, держась обеими руками за кислотник, рисовавший в полу глубокую рваную борозду с оплавленными краями.

— Ого! — ляпнул Джумас. — Я раньше думал, что этот монах — непобедим.

— Затворник, отойди, — приказал капитан. — Это только мой бой.

— Хороший выбор, смертный, — сказало божество, — но дурацкий.

Оно внезапно поднялось в воздух, держа тяжеленный меч в одной руке. Одежда на нем загорелась, вмиг обугливаясь и с шорохом покоясь на полу.

Кто-то из присутствующих изумленно ахнул, разглядывая то, что раньше открылось только взору д‘жабса. На толстой обнаженной шее размещалась короткая лысая, как барабан голова. Только один оскаленный острыми зубами череп. По всему периметру костяной головы тянулись волосы, прикрепленные неведомо как, будто пучками засверленные внутрь черепной коробки. Пустые глазницы пылали внутри мигающим красным светом, будто урод постоянно подмигивал.

Один из богов инквизиции щелкнул широким лезвие по полу, но Клипарду удалось откатиться, ударяя кислотником по согнутой ноге чудовища.

Оно взвыло своим противным детским криком, но сразу же поднялось с земли, куда рухнуло, отбрасывая отрубленную по щиколотку конечность.

— Ты пожалеешь, обидчик бога! — ревел оскаленный череп, прищелкивая клыками. — И будешь вечно гореть в моем бессмертном пламени!

Над головами экипажа «Стремительного мстителя» пролетел громадный огненный шар, исторгнутый откуда-то из груди монстра. Все бросились вон из помещения, только Антон укрылся раскрытым клинком, даже сквозь холодеющую кислоту ощущая адское пламя.

— Готовься умереть! — над головой капитана поднялось свистящее пламенное стило.

Он принял ужасающий удар на гарду, на которой тотчас же появилась внушительная зарубка.

— Маленьких обижать? — взвился кислотник, вырываясь из ладони Клипарда.

Череп не успел блокировать, довершая свой удар по пустому месту, откуда только что отпрыгнул Антон.

— Я тебе дам! — ревел клинок, ударяясь в готовую плюнуть очередным шаром огня грудь. — Засранец бессмертный.

Бог некоторое время смотрел, как немного повыше солнечного сплетения бешено кружится изгибающееся на манеру вертящегося штопора, зеленое лезвие, уничтожая все внутренние органы, будь они у Инквизитора.

— Вот так, — констатировал кислотник, вылетая из спины урода. — Будешь знать!

Он вернулся в руку капитана, делая скорее машинальное действие, чем задуманный удар. Пройдя снизу и отрубая руку с двурушником, клинок глубоко вонзился в шею, не останавливаясь и снимая голову по длинной единой траектории.

— Но я ведь бессмертн… — удивленно выдавило существо, падая на колени и ударяясь грудью о полетное кресло.

— Бессмертен только Господь, — спокойно произнес Антон, пиная покоящееся на сидении тело. — А ты не он, к счастью.

Труп внезапно раздулся, будто в его нутре сейчас ревела буря. Из опустевших глазниц хлынуло пламя, скручиваясь беспорядочными барашками.

— Не хочу тебя, конечно, беспокоить, — заерзал в руке капитана клинок. — Но, кажется, что это чучело сейчас взорвется!

— Понял! — рыкнул Клипард, стремительно бросаясь к двери, где впереди уже неслась его команда, имеющая возможность рассмотреть детали поединка.

За их спинами ревело пламя, опаляя натруженные дракой летные комбинезоны. Они бежали не оглядываясь, пока не скрылись в камере шлюза, а капитан не крикнул команду в коммуникатор.

— Срочный взлет! — бешеная сила перегрузки вдавила их в пол, разбрасывая по стенам. Выбитый воздух с гиком вышел из горла летчика, но он довольно гоготал, припоминая последнюю стычку.

— Кэп, — обратился к нему вечно педантичный Липков. — Довожу к вашему сведению, что после смены нам удастся посмотреть хороший короткометражный фильм. Мы записали вашу чудную драку на пленку.

— Отлично! — похвалил его Клипард, — но мне кажется, если еще раз посмотрю на ту орясину, обделаюсь со страху.

Команда долго облегченно смеялась, направляясь на гостеприимный камбуз, где ожидали открытые женщинами запотевшие сосуды.

Принимая ласковые поцелуи от прекрасного пола, капитан полностью расслабился, позволяя алкоголю немного затуманить напряженные мозги. Пересмотрев разиков эдак восемь акт своего мордобития, Антон, нетрезво покачиваясь, убрался восвояси. Не гоже командиру надираться с подчиненными!

В одной его руке покоилась большая бутылка белого портвейна с Западного Крыла — в другой еще теплый сочный окорок. Ну не поститься же, в самом деле! С древнейших времен победителей потчевали копченым мясом. Или жареным, и чтобы жира побольше.

Уже входя в каюту, капитан, релаксируя, бросился на кровать. Он абсолютно забыл о своей недавней гостье. Уже отхлебнув из горлышка и прикасаясь голым бедром к обнаженному телу, желание и плотская похоть заставила Клипарда броситься в бархатные объятия Лиины.

— Антон, — томно выдохнула она, раздвигая немного ноги и принимая восторженную плоть капитана. Вдруг Ромеро вскрикнула, прижимаясь всем телом к торсу Клипарда. Он непонимающе сорвался, включая свет и замечая, что, сквозь прикрывающие промежность тонкие пальчики вытекает немного крови.

— У тебя месячные? — удивленно спросил пилот.

— Нет, дурак бесчувственный, — она ладонями закрыла личико. — Ты у меня первый.

— Дела, — протянул «бесчувственный», забираясь в кровать. — Почему не сказала, у меня иногда, получается, притвориться нежным.

— Ты молчал, да и я была не против. Я уже свыклась с участью своего пленения, а ты такой приятный! — нежные и немножко пухленькие губки жарко ответили на предложенный поцелуй. — Притворись, пожалуйста.

Они не сомкнули глаз до начала утренней смены, наслаждаясь друг другом. В это утро, когда очередная пылающая звезда осенила их сквозь затемненный иллюминатор, Антон понял, что безмятежно влюбился опять. В последний раз!

И месть его ушла без возврата и возможности быть воскрешенной.

— Пожалуйста, господи, сохрани ее для меня, — шептал Клипард, на миг, забываясь в сновидении. А на его курчавой груди посапывала самая красивая и добрая женщина в мире.