Дмитрий Виконтов - Дыхание бури

Выбрав алгоритм шифровки, он подтвердил считанные с его жетона координаты передачи. Дождавшись окончания обработки данных, ввел последнюю команду.

«ГИПЕРРЕЛЕ ИНИЦИИРОВАНО. СИГНАЛ ПЕРЕДАН», – отреагировала программа. А затем…

Коммуникационный центр вокруг вздрогнул, подернулся рябью, словно на застывшее в воде отражение кто-то бросил камень. Там, где только что была ровная поверхность палубы, появлялся искореженный, оплавленный металл, стены щерились дырами, глубокими трещинами, светящиеся капсулы катались по полу. Райнсу показалось, что пульсирующая зыбь прокатилась сквозь него, на миг вырывая из привычной реальности и тут же швыряя обратно, но уже в царство торжествующего хаоса.

– Что за… – изумленно выдохнул профессор, глядя в пустоту погасшего, разбитого вдребезги дисплея перед собой. На раздавленного сорвавшимся перекрытием бедолагу в соседнем кресле. На полностью разрушенное помещение, на то, что он обязан был заметить еще у входа… но не заметил. На невозможное, вдруг ставшее реальным.

Гудение десятков струн, едва удерживающееся на грани инфразвука, рухнуло на него, ворвалось под череп, отозвалось тонкой болью в зубах и костях. И почти незаметный за этим шумом звук, похожий на шелест миллиона песчинок, перемолотых в тонкую пудру и неторопливо текущих по металлу, заполнил коммуникационный центр.

И кожей, шестым чувством, всеми фибрами души он почувствовал чье-то присутствие за своей спиной, за плечом, буквально в шаге от себя. В растрескавшемся, закоптившемся стекле дисплея, с которым он, как ему казалось, только что работал, за размытым, нечетким отражением самого Райнса что-то шевельнулось, потянулось к нему…

Он обернулся…

…слепит. Мрак расплескивается во все стороны…

Дымчатое пламя, струя расплывающегося сияния сжимается в спираль. Осколки кокона тают в темноте, а спираль, стремительно ввинчивается во мрак, рвется вверх, если в этой бесконечной пустоте можно определить, где верх, а где низ.

Только что почти неслышимый звук, становиться все громче и четче. Тысячи, миллионы безликих голосов говорят, шепчут одну единственную фразу, но нельзя разобрать ни одного слова, ни найти источник голоса.

Ленты мрака сплетаются с пламенем, смешиваются, растворяются друг в друге. Бесконечность стонет, кричит беззвучным воплем, умирает, раздираемая на части, поглощаемая освободившимся пламенем. Оно темнеет, становиться почти неотличимым от змеящихся вокруг агатовых потоков, и только багрово-оранжевые искры по краям спирали отмечают ее путь.

Лопается второй кокон, за ним третий. Сполохи освободившегося от оков огня, дрожь бесконечности, растущий с каждой вспышкой мерный отрешенный речитатив. Голоса звучат в унисон, сливаются в один могучий, сильный поток слов, крепчающий, становящийся громче…

Отчетливее…

Сильнее….

Вверху, там, где почти угасла мрачная, злая звезда, взмах незримого лезвия открывает узкую, наполненную ослепительным серебристо-пепельным светом щель. Рядом с ней вторая, третья – словно копируя рождения тянущихся ввысь дымчатых струй, они появляются, расталкивая мрак.

Уже трудно смотреть на сотни развернувшихся жгутов огня. Но это лишь песчинки в безбрежности раскинувшейся паутины. И, глядя на пылающую бездну и серебристые разломы, я чувствую, как звенит туго натянутая невидимая струна: время почти пришло, стрелка почти завершила свой ход.

Голос, в котором уже невозможно вычленить, расслышать создавший его шепот, гремит, пронизывая бесконечность, сотрясает паутину, колеблет рождающиеся языки пламени. Два слова тяжко бьют по мне, распластанному по наковальни бесконечности бесплотной, безучастной тенью наблюдающей за происходящим.

Два слова. Наконец-то я слышу их – отчетливо и ясно:

«ОСВОБОДИТЕ МЕНЯ».

Узкий, тонкий луч срывается из разлома, почти вертикально пронзая пустоту. На его пути самая первая спираль, самая первая полоса слившегося с мраком пламени – и бесконечность кричит, подавленная гневом почти умершей звезды. Только тень, только отзвук прежне мощи остался в ней, но даже он подавляет, даже он пробуждает во мне почти забытое чувство ужаса. Пелена ее гнева падает на паутину, озаряемую тысячам сполохов, пропитывает ее, подправляет путь…

И громче рокот равнодушного голоса:

«ОСВОБОДИТЕ МЕНЯ!»

Луч касается спирали, гаснет, раскалывая ее на множество осколков, точно она соткана не из прозрачного пламени, а хрупкого фарфора. Хрустальные змейки ползут по остаткам, выжигая, стирая за собой полосы тьмы, а лоскутья багрового пламени вдруг вспыхивают ярким, чистым светом и каплями ртути тянутся друг к другу. Еще миг – и воссоздавшаяся заново спираль продолжает свой путь наверх. А из разломов бьют новые лучи, все быстрее и быстрее, ища стремящиеся к свободе потоки огня.

«ОСВОБОДИТЕ МЕНЯ!!!»

И почти физически я чувствую, как последняя преграда падает…

Видимая только мне стрелка исполинских часов идет до конца…

Яростно поет на незримом ветру туго натянутая струна…

Вспышка…

Выпад, звон столкнувшегося металла, скрежет, клацающий звук обуви по каменному, покрытому густым слоем вековой пыли и песка каменному полу…

Смертоносный танец, плавная и быстрая игра посохом, стонущие от напряжения мышцы, заставляющие тело перетекать из позиции в позицию…

Полупрозрачная, так и норовящая ускользнуть из поля зрения фигура, видимая только благодаря неровному, переменчивому освещению…

Черный провал за спиной, вбирающий в себя эхо боя, отражающий его от стен, жонглирующий, словно наслаждаясь неожиданной игрушкой…

Выпад, звон скрестившихся посохов, стремительный выпад противника, мелькнувшее у самой головы лезвие кинжала…

Разжавшиеся пальцы отпускают прокручивающийся вокруг запястья второй руки посох…

Теряющий равновесие противник, отступающий на шаг назад…

…вспышка…

Чужой командный пост, выглядящий так, словно внутри разорвалась ракета. Хаос, разрушение, огонь, разбросанные повсюду тела, дымящиеся провода… И темная фигура, едва различимая в, смешавшимся с аварийным освещением отраженном свете звезды, медленно ползущая к центральному пульту. А за пультом в покосившемся кресле сломанной куклой полулежит обгоревшее дочерна тело, точно мертвый рулевой, ведущий в последний путь корабль…

На обзорном экране безжизненный планетоид, над которым медленно восходит полукруг зелено-голубого мира…

Странное пятно точно над серо-коричневой громадой спутника планеты, похожее на расплывшуюся по воде каплю крови…

Со сдавленным стоном фигура подтягивается, уцепившись за выступающий над головой металл. Превозмогая слабость и боль, тянет руку к одному из переключателей в верхней части пульта…