Pferd Mantel - Колокола Обречённых

– Ну. – мотнул головой, соглашаясь Ваня.

– Ну, а Кушалино – крупное село. А наша деревенька, Вельшино, и ещё штук десять – как бы анклав организуют. Дорог туда – две: эта и на Кимры. Железных дорог нет. Леса и болота. Смекаешь?

– О чём?

– Да о том, что если где и можно надеяться выжить, когда война началась и покойники встали – так это вот в таких вот местах. Я знаю только это, других не знаю.

– Правильно ты это говоришь. Голова.

– Ну, ёпт.

– Только вот всё это организовывать надо.

– Об этом мы подумаем когда на место доберёмся и увидим что там творится.

Автобус они увидели сразу, как свернули на старую дорогу на Кушалино. Старый, послуживший не один десяток лет и не раз перекрашенный Мерседес, замер на обочине, моргая поворотником.

– Притормози. Не подстава ли? – тронул за плечо друга Иван.

– Открой своё окно и приготовься шмалять, если чё. Я по левой обочине его объеду – посмотрим в чём тут дело.

Фёдор медленно направил «пинц» по обочине и притормозил напротив автобуса.

– Вроде ничего. Проверим? – спросил Иван. – Проедь вперёд – выйдем, посмотрим. Может, кому помощь нужна?

Прогнав машину вперёд, остановились на обочине и вылезли, передёрнув затворы. Фёдор взял «Сайгу», с ней ему было как-то привычнее. Автобус выглядел пустым, а его двери были закрыты. Но как только Ваня подошёл к нему, сложив ладонь козырьком, чтобы рассмотреть, что там внутри, на лобовое стекло бросился мертвец с перекошенной, окровавленной мордой. Ваня инстинктивно отпрянул и поскользнувшись, чуть не растянулся на асфальте. Мертвец бился об стекло изнутри, скрежеща по нему ногтями и зубами, но стекло было крепким, оно не поддавалось напору твари. Спустя секунды к первому мертвяку присоединился второй, третий и скоро стекло напоминало жуткую картину, что-то навеянное Дали. Иван вскинул к плечу автомат.

– Охуел?! – крикнул Фёдор. – Не вздумай! Решил им компанию составить? Они там жрали друг дружку, скоты.

– Что делать будем? Так оставим? – спросил друга, вращая круглыми глазами Иван.

– Сожжём их к ебеням. – ответил Фёдор, внимательно разглядывая мертвецкую вакханалию. – Они оттуда вылезти не могут, но это не навсегда. Вылезут и придут к людям. Может, к нам с тобой. Оно надо? Тащи бутыль с бензином из «пинца» и тряпку какую-нибудь прихвати. Нет. Тащи две, одной тут не хватит.

Ваня вернулся спустя пару минут, неся в обеих руках по пятилитровой бутыли.

– Вот как поступим. – сказал Фёдор, откручивая пробки с бутылей и забивая горлышки тряпошными перчатками из машины. – Сбоку будем закидывать – там окна вон какие высокие. Патроны тратить жалко. Сядешь за руль, подгонишь «пинц» как можно ближе к борту. Но не вплотную, понял?

Ваня кивнул головой.

– Я залезу на крышу с топором и бутылями, разъебеню окно и запалю этот замогильный экспресс к ебеней матери. Понял? Как топну ногой по крыше – хуярь, но не рывком – чтобы я не ёбнулся. Отъедешь метров на сто, остановись – я слезу.

Решив понапрасну не рисковать, друзья облачились в мотообвес, который Федя захватил с дачи, нацепили шлемы, перчатки, наколенники. Мало ли чем может вся эта ерунда закончиться и во что вытечь. По лесенке Фёдор забрался на крышу и Иван снизу вручил ему топор и бутыли. «Пинц» медленно поравнялся с бортом автобуса, в котором метались мертвецы. Фёдор, поплевав на руки, всадил топором по стеклу, пробив его насквозь. Однако, стекло не рассыпалось, а Фёдор, выдёргивая топор обратно, чуть не упал с крыши. Мертвецы ломанулись к разбитому окну и навалились на него. Ещё секунда – и твари, выдавив его наружу, хлынут из автобуса. Второй удар не понадобится – подумал он, и присев на корточки, чиркнул зажигалкой, запалив пропитанную бензином перчатку на одной из бутылей. Только сейчас он понял на каком стрёмном поле он решил играть. Малейшая оплошность – и горящий бензин разольётся по крыше «пинца», и тогда машине капец, равно как и всему добру, которое в нём находится. Но в этот момент твари выдавили стекло и Фёдор, не раздумывая метнул бутыль в оконный проём. Салон автобуса мгновенно вспыхнул, и Фёдор, вытащив из второй бутыли перчатку, отправил и её следом за первой. Пламя охватило уже большую часть салона и мертвяки, загораясь, заметались внутри разнося его ещё больше. Однако те, что были у окна у же пытались выбраться, хватаясь своими жуткими руками за крышу их машины. И Фёдор снова взялся за топор. Рискуя потерять равновесие, он принялся наносить удары, пресекая попытки нежити покинуть устроенное им для них пекло.

– Федя, чё там? Валим, щас ебанёт! – тревожно крикнул из кабины Иван.

– Не ссы, не ебанёт! Бус дизельный, взрываться нечему! – ответил ему с крыши Федя и размахнувшись, напрочь отсёк башку особо резвому трупу.

Салон полыхал уже вовсю, и мертвецы корчились в этом очистительном пламени. Те, которые пытались вылезти через разбитое Фёдором окно, были порублены и водворены обратно в духовку. Тогда Фёдор топнул по крыше и присел. Ваня тронул, и отъехав на полсотни метров, остановился. Друзья встали рядом с машиной и закурили озираясь по сторонам – уже темнело.

– Хорошо ты придумал. Нельзя было их так оставлять. – сказал Ваня.

Фёдор извлёк из кармана свой телефон и сделал на него несколько снимков.

– На будущее. Ладно, попёрли. Нам пять километров осталось, а там – расчёт.

Медленно проехали тёмные, тихие, брошенные деревни – Арининское и Симоново. Людей и нежити негде не было. И вот за деревьями показался ржавый купол Рождественского храма. Через несколько минут они въехали в Русино и «пинц» всеми своими фарами высветил мост через Кушалку. Мост был перекрыт наспех сколоченной баррикадой, рядом суетились люди. Ваня остановился и осветил мост фарой-искателем.

– Гляди, люди. Нормально Федь! – обрадовался Ваня.

– Слава Богу. Я боялся увидеть здесь то же, что и по дороге. Давай, братан, подъезжай туда. Будем разбираться. – улыбнулся Федя.

Подогнав «пинц» к мосту, друзья покинули машину, и оставив оружие прислонённым к колесу, Фёдор подошёл к баррикаде. Усатый мужик в бушлате направил на него «Сайгу» и водил стволом, направляя его то на Фёдора, то на Ивана.

– Стойте где стоите, мужики! Русские? – спросил обводя их стволом мужик, видимо старший тут.

– Да русские, русские. Фёдор я, Срамнов. С Вельшина я как-бы. Ты опусти калибр-то, отец. – улыбнувшись, сказал ему Фёдор. Мужик опустил «Сайгу» и поставил карабин, прислонив к бревну.

– Говори, кого на Вельшине знаешь? – сощурив глаз, спросил мужик.

– Да всех. – закурив, ответил Фёдор.

Мужик обернулся к своим и крикнул:

– Валер! Васечкин! Смотри! Знаешь этого? Говорит – ваш, велешинский.

Спустя минуту из-за спины мужика, допрашивавшего Фёдора, расплылось улыбкой лицо его друга детства Валерки.