Pferd Mantel - Колокола Обречённых

Говорили, что давно, ещё при коммунистах здесь произошло что -то ужасное… Получалось, что эта страшная тайна ждала своего часа ни год и не два. Пролетели над страной десятилетия советской власти, буксуя и размалывая в порошок жизни, прокатилась «суверенная демократия». Пришёл конец той жизни, к которой привыкли все. И тогда маленькая, забытая, умирающая тверская деревня открыла ворота своим призракам… Люди, имевшие несчастье испытать на себе всю их неизбывную злобу и ненависть, платили замогильным хозяевам дань своим рассудком. Уж по каким причинам эти, волковские, касперы так отличались от обычных, снующих по ночам повсюду, душ – вопрос без ответа. Однако избавь вас Господи попасть в эту деревню, а особенно в тёмное время суток! Говорят, они показывают людям всё, что видели сами и заставляют почувствовать всю свою боль на своей шкуре. Раз поймав человека, они не оставляют его, даже если Бог даст вернутся в Село, под сень Храма. Тогда беда пропащему!

На сей раз Бог миловал рейдеров и Волково миновали без эксцессов. Отъехав за несколько километров от ужасающей разум деревни, колонна снова собралась вместе и люди, попрыгав из машин, оправлялись, курили и с круглыми глазами обменивались впечатлениями.

– От Песков налево лесами пойдём! – сообщил рейдерам Срамнов. – Так надёжнее. Деревни все вокруг плохие, мёртвые. Кто в таких местах обживается – сами знаете! В лесу останавливаться не будем, поэтому кому отоссаться нужно после Волково – сейчас самое время! Пять минут – и уходим! После Песков – внимательно! Места начинаются плохие, всего можно ждать!

В Песках – брошенной деревне на краю самого Полигона – резко ушли налево по едва заметной просеке в лес, уже заросшей мелким кустарником. Пятнадцать километров по сухой, теряющейся временами старой просеке со скоростью не больше десяти километров в час, и вот – колонна входит в Толокново, деревню, где пять лет назад кушалинские мужики размотали семью людоедов. Их обезглавленные костяки и сейчас болтались, подвешенные на покосившимся электростолбе. Вот деревня. Аккуратные домики, и кажется, что вот сейчас выйдут люди, поздороваются, расскажут свои деревенские новости… Нет, как и все окружающие – Толокново – деревня – призрак. Всё, что было ценного в домах и на дворах, уже давно перекочевало в Село. Братская могила последних жителей деревни, всех до одного погибших и впоследствии «зачищенных» кушалинскими, с большим крестом, одинокая, находилась на у крайнего к лесу дома. За околицей и остановились, мужики группами бродили между мёртвых домов. Громко в таких местах разговаривать было не принято, однако же, под общий хохот, Аслан собрал всех вокруг себя, поймав за шкирку некрупного габбера, который теперь извивался в его здоровенных ручищах, пытаясь куснуть и вырваться.

– Чё за бардак? – спросил собравшихся, подошедший вместе с Иваном, Срамнов. – А, габбера поймали… эка невидаль. Сверните ему башку, не противно, мужики? Они ж трупы в земле раскапывают – больше то и не жрут ничего…

– Да ладно, Фёдор, зачем? – перебил старшего техник – тот самый, который не был в курсе того, что творится в Волково, чем вызвал на дороге общий смех. – Живое существо всё-таки!

– Живое?! – резко сощурив глаза, повернулся на реплику Срамнов, а окружающие снова заржали, предвкушая урок, который пропишет Фёдор лоховатому теху. – Смотри, бля, какое «живое»!

С этими словами Срамнов вырвал из рук Аслана дёргающегося и хрюкающего габбера, а Иван молниеносным движением выхватил из-за спины косорез. Фёдор, держа тварь на вытянутой руке отошёл на пару шагов и Иван резко рубанул. Нижняя часть тельца габбера рухнула на землю, а из верхней части, которую Фёдор продолжал держать в руку, вылетел чёрный дымок и быстро растворился в воздухе. Фёдор подошёл к теху, наблюдавшему за экзекуцией с раскрытым ртом и сунул обрубок ему в нос. В руке Фёдора сморщивалась на глазах пустая шкура – как будто габбер был каким-то надутым воздушным шариком, и вот, его проткнули.

– Смотри, еблан! И запоминай – это твоя жизнь! – грубо кидал слова в замершего техника Срамнов. – Живёте прошлым! Совсем одичали. Габберы, шмыги, подлота – никакие не живые существа. Нежить это, такая же как ходуны и как касперы. Волчёк! – повернулся к Саньке Фёдор. – Ты вообще понимаешь, кого ты с собой берёшь и куда?! Это же подстава голимая! Сегодня у него габбер «живым» оказался, а завтра он вдову в лагерь приведёт!

При упоминании про этот, один из самых богомерзких видов нежити, кого-то из мужиков передёрнуло, кто-то перекрестился.

– Эй, что ты знаешь про вдову, Егор? – нахмурился, уперев палец в своего техника, Волчёк.

– Про вдову все знают! – буркнул опростоволосившийся тех.

– «Все знают!» – передразнил его, скорёжив физиономию Фёдор. – Короче, Саня! Этого – под особый надзор на время рейда. Он дважды обгадился на ровном месте, это слабое звено. Мне не нужно, чтобы из за него у ребят косяки пошли. Понял?

– Понял. – кивнул Волчок, и добавил Егору. – Значит так, ёперный театр. От меня не отходишь. Бегом в ГТСку!

– На хуя он мне там? – возмутился на это Срамнов, но, плюнув, махнул рукой. – Аа, ладно, насрать…

– Все по машинам! Ещё двадцать кэмэ по лесу – и мы в Кожухово. – крикнул Федя. – А твм уже прямая…

Дорога на Кожухово далась непросто – просека совсем заросла, и на первой встреченной в лесу поляне, выпустили вперёд трактор. Опустив отвал, огромный сельскохозяйственный монстр с рёвом попёр вперёд по дороге, с корнем выворачивая деревья, которыми уже густо заросла просека и сбрасывая в сторону упавшие стволы. Тем не менее, даже при этом пришлось несколько раз останавливаться и доставать драгоценные бензопилы – в иных местах дорогу преграждал такой бурелом, что Фёдор ещё раз перекрестился и добрым словом помянул крякнувший мост сельского тягача – даже будучи исправным, он был бы для них как гиря на шее. Бульдозер, ориентируясь каким-то непонятным внутренним чутьём полз вперёд, и вот уже за деревьями показался просвет – поле, а за ним – Кожухово.

В Кожухово ходили… Колонна, не реагируя на покойников, вырулила на более-менее сносную дорогу, которая и должна была привести их в Лихославль.

– А вот, Федь, скажи мне. – подал голос, расслабившийся после напряжённого управления вездеходом по лесу, Волчёк. – Вы на станции то там были?

Волчёк имел ввиду железнодорожную станцию Лихославля, через которую проходила Октябрьская железная дорога, соединяющая, прости Господи, Москву и Питер. И вопрос этот был не праздным!

– Были-то были, Сань, но толком так и не пошарили. – ответил Фёдор.

– Плохо там на станции, Волчёк! – подал голос, вступая в беседу, Политыч.