Глеб Сердитый - По следу Саламандры

Флай заснул чутко и тревожно, ощупывая сознанием окрестности, изучая их, приспосабливаясь к обстановке дома, парка, окружения. Сквозь сон он чувствовал сон Лены, движения людей по дому и подле, даже друида в чаще парка у озера он немного чувствовал.

Подъехал паромотор. Флай захлопнул сознание, как раковину. Приехал Остин.

Кантор вышел из дома.

В это утро у него в руках, помимо саквояжа и зонта, мерцало вороненой сталью и серебром крупнокалиберное револьверное ружье штучного производства для охоты на крупного зверя.

Пятизарядный верхнекаморный барабан был смещен назад, на треть длины приклада, для лучшей балансировки оружия и сокращения его линейного размера при сохранении длины ствола. Защитная скоба вокруг сильно наклоненной удобной пистолетной рукоятки была выполнена в технике точного серебряного литья и представляла собой ивовые ветви в стиле орнамента друидов. Ветви касались подвижного цевья, служащего для взвода оружия, и обнимали ствол. Цевья, между прочим, исполненного, по прихоти мастера, в форме каракатицы, сомкнувшей щупальца в живописный цветок. По граням ствола струился тонкий орнамент друидов, продолжающий рисунок ветвей.

Ружье так и называлось — «Ветер в ивах». Прекрасный образец работы знаменитого мастера Кевина Дэлевена.

Привратник был на своем месте, и паромотор, вымытый и натертый воском, сверкал вопреки указаниям антаера.

Кантор в притворном недовольстве покачал головой. Что–то вроде игры — забавной, простой и мудреной одновременно.

— Ну а если бы мне понадобилось для дела, — сказал Кантор, пряча улыбку в уголки рта под кончиками подкрученных усов, — чтобы машина не была такой чистой?

— Распорядиться вновь запачкать? — ничуть не смущаясь, осведомился привратник.

— Нет, но если бы?

— Не только антаеры могут читать в душах людей и сквозь буквы проникать в глубь смысла в письмах. Окажись такое нужно вам для дела, я получил бы от вас более конкретные указания, чем шутливая иносказательная записка, достойный Кантор.

— Признателен, но право же, не стоило утруждаться.

— Достойный Кантор, я уже говорил, — терпеливо объяснил привратник, — что потворство лености молодых людей — не путь к утверждению в умах основ Традиции. Каждый должен делать что должно, и нет причин отваживать его от обязанностей.

— А как же я? — шутливо возмутился антаер. — Вашими заботами вы введете меня в беспечные сады праздности и благодушия. Я ослабну тучным телом и оскудею умом, ежели меня и дальше окружать опекой, какой вы меня балуете!

Да, великолепный «Фантом» с практичным кузовом красного дерева сверкал черным, отливающим в фиолетовый лаком, никель и серебро играли гранями, а полированные стекла подражали хрустальным зеркалам. Прогретый котел едва слышно мурлыкал.

Привратник, довольный собой, в расслабленной позе опирался на посох и прятал глаза в тени широкополой шляпы.

— Благодарю, — от души сказал сыщик.

— Нет нужды в благодарности за обыденный труд. Все своим чередом, — сдержанно улыбнулся привратник. — Я вчера не стал вас беспокоить новостями.

— Что–то важное?

— Никто из передавших сообщения для вас не настаивал на их срочности, — извиняющимся тоном говорил привратник, — поэтому я и взял на себя смелость не смущать вас вечером. Вот здесь все записано.

Он передал Кантору несколько серых отрывных листов из записной тетради.

— Вот это за позапрошлую ночь, это за прошлую, — пояснил привратник.

Кантор открыл дверцу, водрузил на сиденье саквояж, на полку зонт, а ружье поставил вертикально, стволом вверх в специально обустроенный держатель возле штурвала.

Он взял листки. Пробежал глазами записи.

Некоторые сообщения были записаны твердой рукой самого привратника, а некоторые — бисерным, немного не устоявшимся еще почерком его племянника.

Тень задумчивости легла на лицо антаера.

Привратник проявил деликатность и мудрость, подождав с этим до утра. Ну зачем тревожить человека, уставшего с дороги, да еще перед встречей с любимой женщиной?

Кантор давно завел обширную агентуру среди самых разных слоев общества. Работа с добровольными помощниками антаера была налажена точно и строго.

Клосс даже без специальных указаний Кантора, постоянно принимая телефонные звонки от агентов, пояснял им, какая именно информация нужна антаеру. Происшествия, слухи, достоверная информация, подслушанная или добытая в ходе сложных действий, — все стекалось к нему, Клоссу.

Покидая свое рабочее место, Клосс переадресовывал телефонное соединение дежурному, через полицейский коммутатор. А в ночное время — на телефон в привратницкой дома Кантора. Великий Неспящий проявлял в вопросах, относящихся к службе Кантора, исключительную щепетильность. Он аккуратно записывал все сообщения, даже задавал уточняющие вопросы, если что–то казалось ему неточным или непонятным.

Ну а поскольку вопросы конфиденциальности для привратника священны, то на Неспящего можно было положиться в не меньшей степени, чем на Клосса.

Посыльные, извозчики, портье в гостиницах, простые обыватели, чья жизнь бедна на развлечения, на удивление охотно участвовали в сборе разнообразной информации, весьма существенно облегчая работу полиции. Эти люди работали, как правило, совершенно бескорыстно, награждая себя одним только чувством сопричастности к уважаемой работе полиции.

Не многие антаеры использовали подобную агентуру, большинство предпочитали довольствоваться штатом номерных полицейских.

Руководство тоже не поощряло привлечение граждан к работе, исходя из соображения о том, что это потворствует низменным желаниям обывателя подсматривать за ближним.

Но Кантор ставил превыше всего эффективность методов. И в результате обладал обширнейшими сведениями о жизни всей островной части столицы и в значительной степени даже континентальной.

Поблагодарив привратника, Кантор сунул листки в карман. Телефонограммы от агентов содержали кое–какую существенную информацию.

— Что–то еще?

— Нет, сэр, — чуть поколебавшись, ответил привратник.

— Ясно, — кивнул Кантор, — если вы заказали для меня водителя, то это, как и прежде, лишнее. Поверьте, что моя голова в полной безопасности, когда я сам веду паромотор. Я отношусь к этому как к спорту, если хотите.

Если привратник и хотел возразить в продолжение дан него спора, то проявил выдержку и смолчал.

— Телефонируйте на вахту и отмените. А если он уже вышел, то вам придется передать ему извинения от моего имени. Благодарю за трепетную заботу. Ждите к вечеру.

— Попутных ветров и удачи во всем, сэр, — чуть поклонился привратник и, вспомнив о ружье, добавил: — Удачной охоты.