Мария Семенова - Уйти вместе с ветром

— Мариша… — тихо сказала Александра, часто моргая. — Ты только не волнуйся, ещё ничего не известно… Может быть, это…

— Что?!! — без звука выдохнула Марина и тут же завизжала: — Сандра, говори-и-и!

— Кристина куда-то подевалась…

— Так погулять пошла, воспользовалась, что меня нет, и… — Марина готова была хвататься за что угодно, прекрасно при этом понимая, что Александра не стала бы просто так, из излишнего паникёрства, прятаться от неё за дверцу машины.

— Она ушла ещё до рассвета, в сторону моря, туда, знаешь, где развалины дома, сказала Алле, что погулять, что вернётся через полчаса-час… Марина! Может быть, это даже и к лучшему… Подожди! Да послушай же! Я хотела сказать, что немцы-рыболовы тоже исчезли! Вместе со своим ветхим дедом. И моей собаки не видно. То есть Тина, куда бы она ни отправилась, скорее всего, не одна…

— Не поняла. — Марина замотала головой, пытаясь осмыслить сказанное Александрой и словно надеясь, что мысли сейчас утрясутся и улягутся в мозгах, как мука в банке. — Ты хочешь сказать, что немцы зачем-то утащили Тину с собой? И Брунгильду тоже?!

— Честно сказать, я подозреваю иное. Эти немцы с самого начала не удочки забрасывать ехали. Зачем — вроде бы и не наше дело, а оказалось… Короче, здесь, на Кольском, когда-то бои шли. Может, немцы сюда за реликвиями… ну, как наши чёрные следопыты… А их дедушка — что-то вроде руководителя экспедиции, а может, скорее даже ходячая карта. Барон с Кириллом, кстати, считают, что герр Золлингер точно здесь воевал и небось кое-что помнит… И вот мне кажется, что Тина пристала к их экспедиции по собственной воле, может, кстати, даже без особого приглашения. Сама лучше меня знаешь, ей что втемяшится… Тут вынужденное безделье, а там — ещё и этот… Вальтер. А Хильду она могла с собой взять для моральной поддержки… Только должна сразу предупредить, что Барон, Соболь и уфологи со мной не согласны. Они уже отправились в администрацию посёлка, к Порядину, к военным. Им почему-то кажется, что немцев и Тину кто-то… ну не знаю… украл, что ли…

— Инопланетяне? — почти спокойно спросила Марина.

— Ну что-то вроде… — Александра прятала глаза и по-прежнему часто моргала. — Только что через наш лагерь прошёл Аркадий… Ну, который вроде… ребёнка…

— А он что?

— Он, по-моему, немного «того». Он шёл в лес сдаваться.

— Кому?

— Не знаю. Он сказал, что к посёлку подтянулись военные, но это неправильно, и будет ещё хуже, потому что Тину и немцев украли в отместку за убийство того существа, ну, ребёнка, которого никто, кроме него, не видел. И вот теперь он надеется вернуть пленников, обменяв их на себя…

— Ты полагаешь, он действительно спятил? — спросила Марина. — Как-то слишком благородно для обычного психа…

Настал черёд Александры мотнуть головой.

— Значит, он необычный…

— Ну а мне что теперь делать, Сандра? — Марина взглянула на Александру с царапнувшей душу доверчивостью. — Куда бежать?

— Я думаю, что бежать никуда не надо, — со всей возможной твёрдостью ответила Александра. — Приготовь обед, накорми Виталика и Кирилла, если сможешь, успокой Аллу, она там за палаткой бьётся в тихой истерике, и я с ней не справилась. Не забудь что-нибудь дать Монморанси… Барон запер его в машине, чтобы не утёк следом за Хильдой… Барон и Соболь скоро вернутся и расскажут всё, что узнали и сделали. Кстати, они тоже наверняка будут голодные… А я пойду попытаюсь своими способами что-нибудь разузнать… Хотя, если тебе будет легче, останусь с тобой и помогу!..

Последнее отчаянное предложение даже вызвало у Марины что-то вроде улыбки. Она успела беззаветно поверить в гипотезу Александры. Итак, Тина отправилась путешествовать с немцами. Образы атлетичных улыбчивых зигфридов, запечатлевшиеся в памяти, особых опасений не вызывали. «Всё-таки немцы культурная нация, — утешала себя Марина. — Европейцы. И потом, там же дедушка… Дворянин…»

— Алла, ну не плачь! Ну не плачь, пожалуйста! Аллочка! Да Алка же! — Виталик тряс Аллу за плечо. Плечо тряслось и колыхалось, точно сделанное из баллистического геля. Глухие простуженные рыдания никак не смолкали. Лишь иногда, когда девочке не хватало воздуха, раздавались визгливые, через рот, всхлипы.

Призывы успокоиться не действовали, и Виталик перешёл к убеждениям:

— Да найдётся Тинка! И ничего ей никогда не сделается! Она же знаешь какая… Она дома где только не шляется и чего только не делает… И друзья у неё… Они… Я пароль у неё в компьютере через зеркало подглядел и письма читал… Как они после такого вообще живые-то… Мама, если б узнала, от страха бы умерла… А ей — ничего! А здесь что? Подумаешь! Да Тинка сама кого хочешь…

— Это я во всём винова-а-ата! — провыла Алла, оторвав от локтя лицо. Это только в кино у безутешно рыдающей героини красиво катятся из глаз глицериновые слёзы. У Аллы лицо было такое опухшее, красное и страшное, что мальчик даже отшатнулся. Но молчать было нельзя, и он наставительно проговорил:

— Не говори глупостей! При чём тут ты? Тинка всегда сама всё решает. На неё только Бяка повлиять может, потому что они с детского сада дружат, да и то немножко совсем. А ты кончай реветь и… пошла бы умылась, что ли…

Алла вытерла лицо рукавом свитера. Киношного обаяния это ей не прибавило. Под носом блестело. Ко лбу прилипла мокрая жирная прядь. Виталик старался не смотреть.

— Мы разговаривали с Гюнтером, — всё ещё всхлипывая, начала рассказывать Алла. — На площадке за церковью, где море видно. Я спрашивала его, что, по их мнению, здесь происходит. Он сказал, что они с Вальтером и другие рыболовы из их компании думают так: русские военные на Кольском что-то испытывали, может, излучение какое-нибудь… и что-то пошло не так. Поэтому и техника у них работает, а вся остальная — нет. Потому что незащищённая. Теперь они пытаются исправить сбой или хотя бы нейтрализовать последствия. А мы у них под ногами путаемся. Вот… И потом Вальтер привёз туда их дедушку на коляске. Дедушка сначала слушал, как мы говорим по-английски, и, по-моему, не въезжал, а потом вдруг заговорил со мной по-русски. Ну… всё понятно, но как-то жутковато, как компьютерная программа… «Мы все попадать в переделку. Это есть факт?» Я ему: факт, факт. Он мне: «Фройляйн бояться?» Я говорю, мол, конечно, боюсь. Все боятся неизвестного. Тут Вальтер улыбнулся и пробормотал: «Нихт аллее», и я поняла, что он имеет в виду Тину, — она, кажется, вообще ничего не боится. И я сразу попрощалась с ними и пошла. А Гюнтер пошёл меня проводить — он же джентльмен и всё такое. И сказал, что ему очень приятно было со мной познакомиться. И чтобы я не волновалась, всё, мол, обязательно кончится хорошо, и мы будем вспоминать это интересное приключение и интересные встречи. Я говорю: «Вы как будто со мной навсегда прощаетесь?» И он вдруг стал очень серьёзным и говорит: «Да, но это секрет. Я могу вам его доверить?» Я ему: йес, конечно! Тогда он говорит: «Завтра на рассвете мы уезжаем, у нас с герром Золлингером дальше другие планы. Вы ведь никому не скажете, правда? Впрочем, до нас сейчас всё равно никому нет дела…» Тут мы уже пришли к тропинке в наш лагерь, и он пожал мне руку и ушёл… И вот теперь… Тина…