Виктор Косенков - Моя война

“Что же движет мной? Зачем все это? Чего я ищу? — подумала я, вертя шнурок-убийцу в руках. — Почему Кали? Почему я? И чем это все закончится? Там в храме…”

Я постаралась вспомнить, что же я видела там, в храме Кали, когда огромный третий глаз накрыл меня своей непроницаемой чернотой знания. Знания чего? Бывает ли знание бесполезным? Мне показалось, будто что-то коснулось моего лба. Как раз в том месте, где у статуй богов открывается третий глаз.

Все еще находясь в дорожном трансе, я легко увидела всю свою жизнь, от самого начала проекта “Клон”, хотя тогда все это называлось несколько иначе. Война. Эвакуация. Эпидемия. Потом взросление. Тренировки. Первое убийство. Всегда помнится лучше всего именно оно, первое.

К чему это все? Почему мне обязательно нужно что-то искать? Искать то, чего я сама не знаю. Цель, без которой я жила и могу жить. Зачем она мне?

Я представила себе тучу, огромную, тяжелую от накопленной воды и электричества. Она медленно ползет по небосклону, так медленно, что не разглядеть ее движения, но она неумолимо наполняет небеса. Напряжение нарастает. Становится трудно дышать. И вот уже каждый чувствует на своих плечах бремя этой тучи. Тяжесть, пригибающую к земле, стягивающую виски до ломоты.

Там, в этой глубокой, невыносимой синеве, зреет облегчение. Зреет молния. Таится, как кинжал в ножнах, ждет удобного момента, чтобы вырваться, впиться в плоть, напиваясь кровью допьяна. Имя той молнии… Имя той молнии… Имя тучи?

Мысли спутались. Сбились. Я запнулась о небольшой, но очень тяжелый и твердый камень, неведомо как оказавшийся на дороге, больно ушиблась и запрыгала на одной ноге, стараясь унять боль.

Позади зашелестело. Мигом позабыв про боль, я резко развернулась и застыла, рассматривая вероятного противника. Луна, светившая мне в спину, теперь превращала силуэт человека просто в черную тень.

У тени не было кисти руки, это я видела ясно. И что-то не так было с ногами. Они были похожи на какие-то тумбы, оплетенные канатами. Человек стоял у края шоссе и смотрел в мою сторону. Я чувствовала его взгляд, хотя не могла разобрать выражения его лица.

— Ты кто? — спросила я.

Силуэт дернулся, будто его ударило током, сделал пару шагов. Что-то забулькало и полилось на дорогу. Темная жидкость растекалась около ног существа. Я уже не была уверена в том, что это действительно человек.

— Что тебе нужно? — спросила я и отступила на шаг.

На мои слова, или, может быть, на движения, существо отреагировало активно. Силуэт сделал несколько шагов вперед. До моих ушей донеслось не то мычание, не то стон. Ноги-тумбы передвигались с трудом, мне показалось в отсветах луны, что на них намотано что-то блестящее, отливающее синевой.

А еще я ощутила запах. Спутать его было нельзя. Плохой запах. Я напряглась.

Существо забулькало, а потом я услышала, с трудом разбирая слова:

— Не мнеее кк… нужн… кк… нужно… аккк… ткк… тебе…

Он сделал шаг, но поскользнулся в луже, которая натекла на асфальт. Тело рухнуло на дорогу с мокрым шлепком, с которым обычно падает на колоду кусок мяса на рынке. И тогда я увидела лицо незнакомца. И все остальное тоже. И поняла, откуда шел такой мерзкий запах — от разлагающейся плоти. Незнакомец был мертв. Давно. Его разделывали в анатомичке. Потрошили, расшвыривая внутренности, разрезали кости и сухожилия. Искали. Искали нечто, спрятанное внутри тела.

Может быть, эти мертвые глаза видели того, кто производил вскрытие. Лицо азиата с мелкими, острыми зубами. Того самого, которого я уложила в морге больницы Красного Креста.

Передо мной был связной. Садабад Кархаи. Мертвец из морга. Не мертвый, не живой, он ворочался в луже собственной крови, стараясь подняться на ноги, на которые намотались его же собственные кишки. Я стояла, не имея ни малейшего желания общаться с мервецами.

— Пом ккк… — пытался выдавить из себя Садабад. — Помо…кккк… Помоги…

И протянул руку. Так упавший просит помощи, когда не может встать.

Подойти к нему. Взять за разлезающиеся ткани. Потянуть, чувствуя, как подобно чулку сползает кожа… Это было нелегко. Так же нелегко, как первый раз выстрелить человеку в лицо. Но я стреляла.

Он был тяжел. Той самой мертвой тяжестью, что отличает мертвое существо от всех живых. Пальцы его уцелевшей руки сжали мою ладонь. Крепко, до боли.

Какое-то мгновение я смотрела в мертвые глаза и дыру между бровей, а потом Садабад издал очередное “кккк…” и упал на четвереньки, уползая в сторону обочины, оставив на моей руке что-то маленькое, плоское и твердое.

Он обрушился в кусты, и я еще долго слышала, как хрустят, ломаясь, сучья в ночном лесу. Мертвец шел через лес куда-то на запад. По прямой, как идут, когда ясно видят цель.

Вдали на шоссе показались огни фар.

— Сколько мне трудов стоило взять у него этот грузовичок, сестра, ты не представляешь! Сахиб сказал мне, что у тебя машина, но я то знаю, что никакой машины нету. А тут до Джайпура еще идти и идти. К тому же ночь… А этот мерзавец машину не дает, представляешь, сестра?! Родственник, называется. С таким трудом… А где ты так испачкалась? Запах какой! Ну, ничего, сейчас домой приедем, я тебе…

Хатхи все болтал и болтал. Я сидела рядом с ним на сидении грузовичка, принадлежащего Аталу. Добравшись до дома, Хатхи чуть ли не силой захватил этот транспорт и рванулся на мои поиски. Добрый человек.

— Скажи, Хатхи, — прервала я его восторженную болтовню, — а что находится на западе отсюда?

— Ну, как тебе сказать, сестра, — озадачился он. — Много чего. Так много, что я даже не сумею вспомнить все сразу, например, Африка…

— Нет, нет. Неподалеку от Джайпура. Что-то такое связанное… Я не знаю. Может быть, с легендой?

— Хм, — Хатхи поскреб бороду. — Вроде бы нет ничего… А-а! Есть! Самый большой в штате храм Шивы. Как раз там проводят наиболее пышные похороны. Шива, танцующий на погребальном пепле. Повелитель мертвых. Очень красивый храм. Я могу свозить тебя туда, сестра, но после того, как привезут мою новую машину. У меня будет новая машина, представляешь?! Все соседи лопнут…

Я перестала его слушать. Так вот куда шел мой мертвец!

Я потрогала завернутый в шелк шнурка туги чип. Любопытные, однако, подарки делают боги.

Связной выполнил то, что был должен. И я радовалась, что смогла хотя бы чем-то помочь ему. Мертвые всегда благодарны за помощь. Даже если, это просто протянутая упавшему рука.

Али был одет так же, как и при нашей первой встрече. Мне показалось, что в нем ничего не изменилось. Даже взгляд темных глаз был таким же, чуть масленым, чуть отстраненным, прикованным к своей виртуальной подруге, вилявшей бедрами на весь Джайпур, со всеми его храмами и чудесами, да и на весь мир тоже.