Василий Сахаров - Дальний поход.

Окончательная зачистка Березовки и допросы пленников продолжались до одиннадцати часов. Всех местных жителей, а таких в итоге набралось около двухсот человек, согнали в один из амбаров. Начали решать их судьбу, но появился Лихой. Пес нашел место, где прятались братья Молины со своими близкими друзьями и родственниками. А самое главное, сообщил, что молодой священник и наш снайпер все еще живы, сильно избиты и связаны, но в сознании.

Собрались быстро, три десятка воинов, Крепыш и отец Герман. Вооружились полегче, попрыгали, и вперед, бегом по лесу. Семь километров по тропинкам, отмахали и не заметили. Обошли два десятка капканов и одну волчью яму, и сходу вломились в поросший осинами и березами глубокий сырой овраг. Здесь нас не ждали, но остерегались, костров нет, кругом стоят шалашики, а человек двадцать вооруженных березовцев, преимущественно мужиков, стоят по центру.

Братья Молины, три детины под два метра каждый, и их товарищи, в это время думали, а что же им, собственно, делать дальше, после того, как была потеряна деревня. Они выбрали самый наилучший вариант, пленников прибить, и подобно отцам и дедам, искать место под новое поселение. Только с этим определились, а тут и мы.

Разбойники заметили нас поздно, попробовали оказать сопротивление, но куда там. Каждый из наших бойцов знал, что необходимо делать, держись своей тройки и сбивай наземь каждую сволочь, которая только попробует рыпнуться. Удары прикладами и ногами быстро лишили противников всякой воли и, теряя зубы, последние оставшиеся на свободе березовцы, с криками, воем, плачем и мольбами, уткнулись мордами в траву.

Наш снайпер Фомка и Серапион были освобождены. И удостоверившись, что с ними все в порядке, я решил заняться тем, ради чего и бегал по лесу. Настал черед переговорить с деревенскими вожаками, которые бросили свою деревню, а сами скрылись в лесах. Меня не интересовали подробности их жизни и быта, и что они за люди, я уже понимал очень хорошо. Вопрос, который я хотел им задать, был только один, и когда ко мне подтянули старшего из братьев, я его озвучил:

– Где, то, что вы награбили?

– Нашальник, – сплюнув в сторону кровавую слюну и зуб, произнес здоровяк, – ничего нет. Простите нас. Бес попутал, случайно вас опоить решили. Мамой клянусь, что не желали вашей смерти, а только от нужды великой, на разбой решились. Нет у нас ничего.

– От нужды говоришь… – Мне вспомнилось сельские пасеки, засеянные поля, стада и рыбные ловли, и такая меня злость на эту гниду взяла, что я кивнул в сторону и бросил: – Арсен, разберись!

Шорох вынимаемого меча, свист стали, и предсмертный хрип. Первый труп в овраге, и я, как можно злей, посмотрев на хмурых побитых березовцев, исподлобья наблюдавших за мной, спросил:

– Кто следующий!?

Следующим оказался средний Молин, который после скорой гибели старшего брата, не ломался, а прямиком повел нас в соседний овраг, где в глине была вырыта и оборудована по всем правилам инженерного искусства, просторная пещера, набитая самым разным барахлом. Насколько я понял, березовцы сбывали добычу в городке Грязи. Один раз в два года собирали зимний санный обоз и ехали в этот анклав. То, что досталось нам, было добычей за полтора года, и чего в пещере только не было. Одного только огнестрельного оружия, под сотню стволов, а помимо него, килограмм четыреста выплавленного из снарядов тротила, и куча колюще-режущих предметов: мечи, сабли, неплохие арбалеты и много кинжалов. Ценных металлов, к сожалению, не было. Как сказал Молин, золото и серебро хранились в деревне, и теперь, они наверняка расплавились и жидкой лужицей остывают под развалинами его дома. В остальном же, имелись ткани и одежда, обувь и рюкзаки, большие куски брезента и спиртные напитки. В довесок, некоторое количество сухих круп, пара автомобильных аккумуляторов, электродвигателя, инструменты, запчасти от автомобилей и много других вещей, которые оказались в этом месте после смерти своих последних владельцев.

Такого мы увидеть не ожидали. Крепыш присвистнул и произнес:

– Вот это мы удачно зашли. Прямо пещера Али-Бабы.

– Ага, – подтвердил я, схватил за грудки Молина, прижал его к обшитой деревянными досками стене пещеры, и прошипел: – Слышь, хмырь, сколько же вы людей за последние восемнадцать месяцев загубили?

Средний из братьев Молиных заметно перетрусил. Он побледнел, постарался сжаться в комок и дрожащим голосом ответил:

– Два каравана: один из Усмани, второй из Мордово. Оба на Елец шли, а мы их к себе в гости пригласили. Потом небольшой отряд наемников был, и три поисковых группы повольников. А помимо них еще и одиночки заходили. Всех не упомнишь, но если вы хотите точно знать, то в дальнем углу сундучок, и в нем книга с записями, кто был, что при себе имел, и сколько мы за его добро получили.

– И зачем вы эти записи вели?

– Чтобы перед общиной отчитываться, дабы никто не думал, что мы что-то утаили и для своего личного пользования прибрали.

– Скотина!

Отшвырнув сельского вожака к выходу, где его подхватили под руки воины, я вновь посмотрел на добычу березовцев, которая теперь, по праву победителя, принадлежит нам. Бросать вещи и оружие нельзя, все просто и понятно. Однако это дополнительная головная боль, ведь надо провести инвентаризацию, добыть повозки и лошадей, которые у местных жителей, наверняка, имеются, а после этого, дотянуть хотя бы самое ценное в один из анклавов, где это все можно сбыть. Не было печали, вот тебе забота. А помимо этого, необходимо определиться с судьбой уцелевших после боя жителей, которые ожидают решения своей участи, сидя под замком в деревенском амбаре и на дне соседнего оврага.

Вспомнились слова генерал-майора Еременко, когда он давал мне инструкции на поход от Питера до Ростова: «Пройдешь тихо и незаметно. В неприятности не встревай, а только посмотри, что и где творится. Ни во что не вмешивайся, и все будет нормально».

Невольно усмехнувшись, сам себе произнес:

– Вот тебе, Саня, и тихо, и незаметно, и все будет нормально.

– Что говоришь? – спросил меня Крепыш, в этот момент, развернувший большой брезент, в котором лежали несколько стволов огнестрельного оружия.

– Говорю, что надо выставить здесь караул и в деревню возвращаться. Будем думать, что дальше делать.

– А-а-а, понятно, – протянул лейтенант, запахнул брезент обратно, и мы двинулись на выход из рукотворной пещеры.

Два великих писателя прошлого века Ильф и Петров некогда писали: «В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошел молодой человек лет двадцати восьми». Перефразируя их строки, про меня, можно сказать следующее. В половине одиннадцатого, с северо-востока, со стороны деревни Чертовицы, во главе небольшого каравана с добычей, в Воронеж въехал молодой человек двадцати пяти лет.