Василий Сахаров - Дальний поход.

– Гагтунгр, – обратился я к генералу, – ты готов отвечать на мои вопросы?

– Да, – еле слышно ответил тот, глядя в стенку напротив себя.

– Почему ваши воины хотели убить вас?

Короткое молчание, осмысление вопроса и ответ:

– Они получили приказ от другого иерарха Звездного Клана.

– Кто он?

– Девятый, специалист по особым вопросам, его зовут Белиал.

– Он здесь?

– Скорее всего, где-то неподалеку. Девятый организовывал наступление Кругов на Воронеж, которое должно начаться осенью. Поэтому он мог быстро выйти на связь с моим войском.

– Кто стоял в оцеплении вокруг Воронежа-45?

– Белые и Коричневые Углы, два отряда по двести пятьдесят бойцов.

– Кто командиры и как они могут действовать при ночной атаке?

– Командиры Стайра Штырь и Барам Кертак, инициативы нет, окружат развалины и атакуют одновременно со всех сторон. Если панике не поддадитесь, то устоите.

– Мы устоим, – усмехнулся я и задал следующий вопрос: – Ты будешь сотрудничать с моим начальством, когда тебя доставят в Краснодар?

Гагтунгр сжался в клубок, задумался и замкнулся в себе. Молчание длилось не менее минуты и, прервав его, генерал сказал:

– Буду, но перед тем как давать показания, я поставлю пару условий…

– Какие?

– Особая охрана, отпущение грехов от православной церкви и келья на освященной земле…

– Ты веришь в существование Бога и Дьявола?

– Верю. Нет христианства, значит, нет веры в Люцифера. Мы одно целое, но разные стороны медали, и раз уж у меня не получилось сохранить верность одному богу, я хочу, чтобы меня прикрыл другой.

– Договорились. Мое начальство выполнит твои условия.

Седьмой иерарх кивнул головой, замолчал и снова замкнулся в себе. Видя, что толку с него сейчас немного, я обратился к Восьмому иерарху, тому, кто в Звездном клане отвечал за науку:

– Даниель, как ты себя чувствуешь?

– Плохо, – закашлялся ученый, – знобит всего как при простуде, и тело ломает. Наверное, когда вчера вечером реку переходили, и я в воду упал, тогда и застудился. Мне бы таблеточку какую?

– Будет тебе таблеточка, но потом… Расскажи, что вы надеялись захватить в Воронеже-45?

– Но вы ведь меня уже спрашивали…

– Да, а ты еще раз ответь.

– По показаниям захваченных пленных на ракетно-артиллерийской базе имеются боевые части тактических и оперативно-тактических ракет, около двадцати боезарядов. Кроме того, специальные артиллерийские выстрелы и минометные мины. Примерное количество снарядов около пятидесяти штук. Более ничего, ни авиабомб, ни боевых частей стратегических ракет, ни переносных инженерных мин.

– Что вы планировали делать с трофеями?

– Мы не знаем. Дело Гагтунгра захват базы, а моя задача разобраться с транспортировкой атомных боеприпасов в Харьков.

– Даниель, мне повторить вопрос?

– Не надо, – ученый снова закашлялся, чихнул и продолжил: – Первый и Второй иерархи планировали один из боезарядов взорвать в столице Кубанской Конфедерации, а остальные придержать для шантажа других непокорных государств.

– Ты будешь на нас работать?

– Буду. Мне плевать на сатанистов, и на вас плевать. Я хочу жить и заниматься изучением знаний, оставшихся от прошлой цивилизации.

Иерархи вели себя хоть и с надрывом, но ровно. Они понимали, что назад дороги нет, а это меняло все. Конечно, развязывать их никто не станет, и друзьями, эти сволочи, которые приказали уничтожить Архангельский анклав, мне никогда не станут, но и допустить их гибели, по понятным причинам, я не мог.

– Медика сюда! – выкрикнул я во двор.

– Да, командир? – в проломе появился один из бывших гвардейцев, ранее окончивших курсы по оказанию первой медицинской помощи, и имеющий большую практику по штопке ран и лечению некоторых болезней.

– Док, посмотри больного, – кивок в сторону Даниеля.

Воин присел рядом с иерархом, осмотрел его, опросил, и подвел итог:

– Насморк, кашель, головная боль, чиханье, воспаленное горло, разбитость организма, ломота костей и боль в глазных яблоках. Острая респираторная вирусная инфекция, сильная простуда.

– Это серьезно? – было, забеспокоился я.

– Нет, – не оборачиваясь, медик отрицательно покачал головой. – От бега по лесам и сильного переутомления организм ослаб, от этого и простуда. Еще день-два и пациент мог бы дать дуба, а так, нормально. Сейчас накачаю его витаминами, сниму воспалительные процессы и дам пару таблеток парацетомола. Поспит и будет в норме.

Проходит какое-то время, пленников опускают в бочку, и на развалины дачного поселка опускаются сначала сумерки, а затем и ночная тьма. Наши воины не спят, сатанисты вот-вот полезут в атаку, и надо быть начеку. Минуты тянутся очень медленно, время растягивается, а невидимый в темноте сицилиец из охраны иерархов, засевший неподалеку, нервничает, и резко передергивает затвор автомата.

Как будто вторя этому резкому механическому звуку, из развалин справа, доносится громкий окрик Крепыша:

– Внимание! Противник наступает!

Я присел у пролома в стене, выглянул в брешь и взял свой автомат на изготовку. Необходимо продержаться до завтрашнего полудня, и мы продержимся, а иначе, нам конец.

Бой начался с того, что где-то слева заработал пулемет, бивший короткими очередями в сторону леса. Пулеметчика никто не поддержал и никто ему не ответил. Сектанты шли молча, а наши воины ждали пока один из лейтенантов отдаст четкую команду или того момента, когда враги подойдут поближе. Выпустив «сотку», пулемет замолчал. Проходит секунда, вторая, третья и, с шипением, в ночное небо взлетает желтая осветительная ракета. Призрачный свет разогнал тьму, и наши воины смогли разглядеть пригибающихся к земле сатанистов, ползущих к развалинам домов. Раздались команды лейтенантов, и шквал огня пронесся от руин до кромки леса.

Сатанисты шли волнами, по какой-то причине, не стреляли, пытались подойти поближе, и прежде, чем они начали отвечать, многие из врагов умерли. Осветительные ракеты взлетали одна за другой, а трассирующие пули чертили упирающиеся в тела людей огненные цепочки. Наконец, противник не выдержал и открыл ответный огонь. Очередь из вражеского пулемета прошлась по кирпичу постройки, в которой я держал оборону. Вражеские стрелки прекрасно понимали, где находятся их бывшие иерархи, и начали целенаправленно причесывать огнем развалины центрального здания.

«Правильно все же я поступил, что спрятал пленников за толстым слоем железа, – такая мысль мелькнула в моей голове. – Пусть им в бочке душно и со связанными руками сидеть в ней неудобно, но зато они будут целы и невредимы. Однако, впереди еще вся ночь, врагов пятеро против одного нашего, и надо сосредоточиться на обороне, а не на том, что какой же я все же продуманный по жизни человек».